Возгласы прошлых лет. Часть первая - Сергест Деснен
– И зов о помощи, – страшась, добавил Ивор. – Я не успел заехать в город до закрытия ворот. Надеялся, что хоть кто-то будет в пункте сбора, но никто не приходил. Поэтому ждал…
– Значит, ты ещё не был в гильдии? – ошарашенно вопросил Глен, не отвлекаясь от прочтения письма, написанного гонцом Когтем.
– Повезло, что вы решили сюда зайти. Насколько всё серьёзно?
– За Когтем следят. Его выискивают и нагоняют. Он хочет передать конверт в другом месте, карателю другой гильдии?
– Пока я читал, то тоже размышлял над этим. Он пишет, что отправился из Первельда и скакал по тракту в Лиртед, где за ним и начали погоню, – добавил Ивор.
– Значит, он посчитал, что ему могут отрезать путь к Нареграту… – думая, молвил Глен и уткнулся в конец письма: «Путь к Нареграту перекрыт. Прошу карателей Ильдарии или Антельдарии быть в назначенном месте, в назначенное время и лично получить конверт от Фейра. У нас мало времени», – медленно он прочитал и уставился на Ивора.
– Коготь отправил письмо в шестнадцатую луну.
– Сегодня уже конец двадцатой. – ответил Ивор.
– Путь в Ильдарию занимает неделю, но я доберусь как можно быстрее. Надеюсь, меня ещё будут там ждать.
– Локрог! Почему Коготь не отправил конверт голубем? – с недоумением на лице задал вопрос Ивор.
– Похоже, что в конверте слишком важные вести. И если он просит помощь у Антельдарийской гильдии, значит, дела совсем плохи.
Локрог без лишних раздумий решил действовать самостоятельно и уже на следующее утро направлялся в другое королевство.
Глен неожиданно проснулся, послышав звуки хлопающих крыльев и птичьи завывания. Открыв глаза, он увидел пролетавших над кронами деревьев чёрных птиц под серым небом. Они летели беспорядочно и разрознено, будто спасались от чего-то и стремились подальше убраться отсюда. Такое беспокойство было вызвано только одним происшествием, и этим происшествием мог бы стать пожар.
Локрог прекрасно понимал, что ждёт королевство в ближайшие дни и недели, но пока хоть один каратель стоит между людьми и отпрысками крови Эльна, надежда не будет потеряна. Птицы не переставали издавать ужасающие звуки паники, и вот уже за одной стаей пролетала следующая. Слишком много птиц улетало с южной стороны Ильдарии и направлялось ближе к северу, возможно, куда-то к Ниару или Антельдарии на востоке. Глен снова вспомнил отрывки из того самого письма, что лежало у него под подкладкой кафтана и грубо прижималось к его сердцу. С того самого момента Глен вложил конверт так, чтобы чувствовать его постоянно.
Уже прошло несколько недель со дня его написания, а конверт всё ещё не добрался до столицы и рук магистра Юндара, но сегодняшний день станет роковым. До столицы оставалось пару часов, и Глен, не успевши продрать усталые глаза, уже собирал все свои вещи и принялся готовить Резвую к стремительному заезду.
– Прости меня, музыкант. Надеюсь, ты летишь со стражем на небесах в дальний путь. Туда, где свобода пересекается с мнимой частью нашего бытия, – тяжело проговорил Глен, осматривая место ночлега, потухший костер и уже охладевший труп музыканта.
Глен ещё раз окинул взглядом рощу и принялся седлать Резвую – последнее живое существо, любившее Глена и полностью ему доверявшее. Теперь все его знакомые разговаривали с ним в его воспоминаниях.
– Нельзя так, Глен. Вечно думать о тех убитых. Твои руки правосудия никогда не были в крови. Отпусти их и забудь. – Фейр недовольно затянулся и на выдохе выдул дым.
– Как забыть тех, кто умер невинно от моих же рук? – свесив голову у костра, отвечал Глен.
– Отдохни, Глен, – спокойно ответил Фейр, посматривая куда-то в ночную гладь, усыпанную звёздами.
– Считаешь, что мне нужен покой? Как быть спокойным, когда погубил столько душ?
– Что ты хочешь услышать? Никогда их не вернёшь, Глен. Никогда. Запомни это и заруби на своём задранном носу. То, что умерло, уже не воскресишь, если ты не потомок Эльна, а в кармане не припрятан свиток заклинания. Ты не один такой и был не одним таким. Все рано или поздно начинают страдать от содеянного. – Фейр был не в себе, но говорил совершенно спокойно и теперь поглядывал по сторонам.
Глен промолчал и лишь словил сочувствующий взгляд Фейра. В тот день он снова ночевал под открытым небом.
Тридцатилетний, угрюмый, но для своих всегда казавшийся весельчаком. Стройный, высокий и слегка худощавый, с собранным пучком грязных волос на голове, Фейр, частенько выслушивал упадок духа Глена. Предприимчивый, хитрый и решительный – вот что можно было сказать о Фейре, а несколько продольных шрамов на щеках показывали его безрассудность. Лезть на рожон было для него обычным делом. Слишком удачлив он был, поэтому и отделывался лишь шрамами. Среди карателей Фейр был лучшим и всегда выступал примером. А семь приговоров за десять лет над самолично пойманными заклинателями, только прибавляли его имени весу.
– Судьбу не обманешь. Поэтому отправляйся в Эрфенскую гильдию и больше не думай, что ты великий хитрец.
– Судьбу не обманешь…, – повторил Глен и задумался.
– Прошлое не изменишь, судьбу не обманешь, а в настоящем только и думаешь о том, как изменить прошлое и обмануть судьбу, – добавил Фейр.
– Как ты справляешься со всем этим и остаёшься таким?
– Не принимаю всё близко к сердцу… – Фейр подавился дымом и грубо кашлянул. – И… только думаю о вечном жизненном долге. Мы были рождены, чтобы избавить этот мир от опасности. Если мы уйдём и закроемся в себе, постоянно думая о тех, кто погиб от наших рук, то кто, Глен? Кто придёт нам на смену? – Фейр оглядел Глена своим невозмутимым взглядом.
– Убийц достаточно, поверь.
– Но таких, как мы, недостаточно. Любой другой сразу сошёл бы с этой тернистой дорожки, получив своё золото или скромное, уютное местечко. Как говорила моя мать: «Ты должен стать таким же, как отец, иначе мы все умрём с голоду». Теперь я богат, Глен. Все мои близкие всё равно мертвы, но долг мой вечен. Всё ещё вечен… Иначе близкие других людей будут умирать, так и не став такими же, как их отцы и матери. – Фейр пытался разозлиться, но в его голосе не было ни капли раздражения.
– Моя мать сильно болела и умерла слишком рано. Мне было пять, когда я увидел её неподвижное лицо, уже не молящее и ничего не просящее. Она лишь только хотела, чтобы я стал сапожником… Как и мой отец, – томно проговорил Глен вспомнив.
– Сапожником? – Фейр рассмеялся. – Сапоги то у тебя совсем
