Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца

Она сморгнула. Показалось, что смутно-различимый мираж у самой грани земли и неба стал словно бы несколько чётче и ближе? За три дня неспешного путешествия по красным барханам она привыкла к миражам, то и дело возникающим у самого края земли. Огромные деревья, причудливые замки, великаны в странных одеждах — иногда они были такой высоты, что головы их терялись в облаках. Они были очень реальными, но недолгими.

Этот же выглядел как-то странно. Слишком мелкий, слишком нечёткий, слишком… не желающий пропадать.

— Макан-э-Мардан, место паломничества, — пояснила подъехавшая Нийнгааль чуть ли не с нежностью в голосе. — Мы обойдём его стороной. Как и Ахлат. Ну вот, мы уже почти и приехали. Ночевать будем в башне!

Её смех был хрустально звонок, как при самой первой встрече.

Атенаис опустила голову, подавив в зародыше разочарованный стон. Она так надеялась на ещё одну ночевку в пустыне! Вчера она была слишком напугана самим фактом совершения Ужасного Поступка, чтобы сразу же воспользоваться его результатами. Но сегодня другое дело. У неё были ночь и целый день, чтобы успокоиться, она уже всё продумала, всё рассчитала и приготовила заранее… не учла она только башни. Из башни сбежать будет куда труднее.

Атенаис подняла голову. Огляделась — уже без мешающего отчаянья, холодно и расчётливо. Прикинула.

И поняла — не выйдет.

Ветер боковой, дым будет относить в сторону. Караван слишком растянут, сразу всех накрыть не получится. А если не всех — оставшиеся заметят неладное, слишком светло, она-то ведь на ночь рассчитывала. На стоянке можно было бы, конечно, и днём попытаться — на стоянке люди расслабляются и могут не сразу заметить странное. Но вряд ли стоит рассчитывать на остановку в такой близи от цели. Нийнгааль не позволит.

Нет. Сейчас действовать слишком рано — только зря растратишь секретное оружие и ничего не добьёшься. Или слишком поздно — вчера надо было, дуре, действовать! Сразу же, как только… Ладно, что уж теперь.

Атенаис снова опустила голову. Сощурила злые глаза. Усмехнулась.

Ничего.

Из башни удрать, конечно, будет труднее, чем из почти не охраняемого походного лагеря в пустыне. Намного труднее.

Но кто сказал, что так уж невозможно?

— Все известные современным исследователям Демоны Старшей Ночи — существа до предела очаровательные. Взять хотя бы этого Ксотли, Владыку Страха, что сидит на своей Великой пирамиде в Антилии! Жуткая дрянь! Питается душами. Причём прожорлив, нергалово отродье, просто невероятно! Каждые два-три дня требует новую жертву. Горгон по сравнению с ним просто птенчик, жертвенную невесту себе раз в десять зим выбирает. Да и драконов у него в подземельях не водится. Во всяком случае, я не слышал, чтобы что-то такое говорили. А вспомни хотя бы того же дарфарского Йога! Тоже жуть редкостная! А его ведь в этом забытом настоящими богами Дарфаре за истинное полноценное божество почитают. Ничего себе божество, которое заставляет своих подданных хотя бы раз в месяц вкушать человечинку! Заметь, не само даже питается, что ещё можно было бы понять, демон всё-таки! Нет! От последователей требует. Он им вообще запрещает есть что-либо, кроме мяса, ты можешь себе это представить?! У них ещё такие смешные ритуалы, я читал…

Конан, знавший о последователях кровавого дарфарского божества или демона отнюдь не из чужих записей, мог бы много рассказать о проведении этих ритуалов своему молодому спутнику. И такого, что у излишне образованного разбойника надолго отпало бы желание так весело об этих ритуалах разглагольствовать. Самого Конана, например, долго потом мутило при виде свежеразделанных туш, а ведь он с малолетства отличался лужёным желудком.

Но рассказывать об этом сейчас король Аквилонии не хотел.

И не только потому, что берёг дыхание.

— А жрецы у Ксотли тоже смешные! Они на специальных ходулях ходят, чтобы над простыми людьми возвышаться! Специальные такие подпорки на подошвах обуви, больше локтя высотой. Смешно, правда?! А балахоны свои перьями расшивают! Зачем — непонятно. Будь этот Ксотли огромной птицей — тогда бы ладно, но у него нет перьев! У него вообще ничего нет! Просто огромная чёрная туча над остриём пирамиды, и молнии из неё, я на миниатюрах видел… Но что приятно — сами жрецы магией совершенно не владеют, их власть держится только на страхе перед демонической сущностью их великого и ужасного покровителя. Вот бы хорошо было бы, если бы и жрецы Горгона тоже ничем бы особым не владели! Хотя, он, конечно, не такой злобный демон, на одном страхе не удержался бы, придётся драться! Наверняка. Повеселимся! А то застоялись. А у Ксотли на самом верху пирамиды жертву укладывают на специальный камень, и старший жрец ещё живому вырывает сердце. Представляешь?! Некоторые исследователи даже утверждают, что одной из привилегий старшего жреца является почётная обязанность съесть это сердце сырым…

— Сай!

— Что?

— Ты бы… поберёг дыхание. Подъём крутой.

Дочь короля не может украдкой брать чужое, словно мелкий воришка на городском рынке! Ей и так дадут всё, что ей надо, любую необходимую вещь она может взять открыто и спокойно. А если не может она по каким-то причинам взять что-то с полным осознанием своего права — значит, оно ей вовсе и не нужно. Дочери короля необходимо твёрдо усвоить это непреложное правило и перестать обращать внимание на абсолютно ненужные ей вещи.

И ни в коем случае не брать их украдкой!

Это — Самый Ужасный Проступок изо всех Самых Ужасных Проступков!..

Так утверждала старая нянька, вбивая в своих непослушных воспитанниц правила этикета, и до вчерашнего дня у Атенаис не было ни малейшего повода усомниться в справедливости этих правил. В самом деле, постоянные (и, заметим, неудачные!) попытки Лайне стащить какую-нибудь режущую или колющую смертоносную дрянь из оружейной комнаты — заметьте, совершенно ненужную ей дрянь! — являлись лишь дополнительным тому подтверждением.

Лайне…

Лайне бы не мучилась полдня угрызениями совести и сомнениями в том, пристало ли такое поведение королевской дочери. Лайне бы просто протянула руку и взяла, раз уж высшая жрица оставила сумку свою без присмотра и дрыхнет без задних ног, подобно перебравшей служанке — вон, весь шатёр от её храпа ходуном ходит! И Лайне не стала бы тянуть, тем более, что костёр ещё не прогорел, и никто в готовящемся ко сну лагере не обращал внимания на маленькую пленницу.

Атенаис вздохнула и крепко стиснула пальцами холодные каменные перила, отгоняя бесполезные сожаления прочь. Красный песок в темноте казался абсолютно чёрным, узенький серпик месяца почти не давал света. Завтрашняя ночь будет ещё темнее — послезавтра Новолуние.