Дихотомия - Игорь Шамин
— И что ты намерен делать? — спросила она, скрещивая пальцы на руках.
Плохой знак. Недвусмысленный жест. В таком настроении даже погода могла испортиться.
— Выспаться.
Повисло молчание. Находись здесь хоть сотня свечей, они бы разом потухли. А так, в комнате всего лишь стало тяжелее дышать. Воздух словно налился свинцом. Горло жгло.
— Издеваешься?! — взревела Аделаида, вскакивая из-за стола. — Всю неделю где-то шляешься, таскаешься за какой-то девкой, а утром возвращаешься и заявляешь, что сбежал с тюрьмы? Демиан, что с тобой происходит?!
Я и сам не знал, что со мной происходит. Меня окружали десятки вопросов без единого намёка на ответ. Некоторые вещи я стал принимать как данность, и только взглянув на ситуацию через призму сестры, вмиг понял, насколько плохи мои дела. Я словно протрезвел, со всей ясностью понимая, что выхода нет. Я не только не знал, что делать. Даже знай я результат не изменится. Моё положение не улучшилось после побега.
Сестра стояла надо мной, уперев руки в стол, мечущимся взглядом подмечая ссадины, порезы, гематомы. Сначала она злилась, но прошла минута, плечи её обмякли, глаза стали влажными, и она устало опустилась на стул. Вспышка гнева сменилась отчаянием.
Я сглотнул ком в горле, поднимая растерянный взгляд.
— Мне жаль. Я хотел как лучше. Думал позаботиться о матушке… Раздобыть деньги. Но… Всё зашло слишком далеко.
Сестра бросила взгляд в сторону горсти монет, лежащей на краю стола. Жалкий вышел обмен: родной брат за пару золотых. Однако сестре приходилось продаваться и за меньшую сумму. Возможно, когда меня не станет, она вынуждена будет вернуться к прежнему занятию: отдаться на милость правосудию за хлеб и воду. Я ненароком представил Аду в нижнем белье. Худенькие коленки, сомкнутые в защитном жесте. Оголённые плечи, переходящие в изгиб шеи.
В груди перехватило. Мотнув головой, отогнал образ как можно дальше.
— Матушке лучше, — сухо сказала Аделаида. — Но не благодаря твоим деньгам. Я заботилась о ней всё то время, что ты пропадал. Кормила, поила, обмывала, снимала слои поражённой кожи…
Аделаида закашляла. Потянувшись к кувшину с водой, она смочила сухое горло.
— Я ждала тебя ночами, заходя в комнату, в надежде, что ты вернулся. Оставляла свечу у окна, раз за разом зажигая новую, — Ада смотрела на меня вымученным взглядом. — Я нуждалась в тебе, Демиан. Когда матушку накрывал приступ, она кричала на весь дом так, что закладывало уши. Порой проходил час, второй, прежде чем лекарство подействует и ей станет лучше. Только тогда я могла прилечь, вздрагивая от каждого шелеста, разрываясь между надеждой, что возвратился родной брат, и страхом, что начался очередной приступ.
Ада заплакала. Негромко, даже не навзрыд, но для меня это было оглушительно. Сестра впервые плакала. Обычно она держалась с высоко задранной головой, решительная и уверенная в себе, даже когда нам было особенно тяжко. Но чтобы заплакать…
Сердце сжалось от боли. Губы задрожали. Прикусив их, я скомкано произнёс:
— Аделаида, мне жаль, что меня не было рядом. Я… Поверь, я делал всё что мог. И если бы я только знал, что так всё обернётся, то…
Ада отмахнулась, вытирая слёзы рукавом. Она жадно осушила стакан, повторяя вопрос:
— И что ты намерен делать, Демиан? Ты ведь обещал… А теперь… Они придут. Они не оставят нас в покое, пока не…
Я взял стакан из трясущихся рук, налил воды из графина и протянул ей. Глубокий глоток. Не менее глубокий выдох. Звон пустого стакана, дном коснувшегося прогнивший деревянный стол.
Правда в том, что я не знал, что делать. Так далеко в своих мыслях я ещё не заходил.
Глава девятнадцатая, в которой незнакомое обретает знакомые черты
Не успело солнце воцариться над городом, а я уже покинул родной дом. Не было долгих прощаний, пламенных речей, пронзительных взглядов и затянувшегося молчания. Как только сестра вернулась к себе в комнату, я посидел немного в тишине, допил воды из графина, ополоснул кружки, вытерев рваным полотенцем. Убрал со стола оплавленные свечи, расставил новые. Зажигать не стал. Вместо этого отдёрнул пожелтевшие шторы, впуская солнечный свет. Много солнечного света, лимонным сиропом, заливавшим кухню.
В глазах защипало. Отойдя в сторонку, я постоял немного, привыкая, задвинул стулья, огляделся, и, не найдя поводов задержаться дольше, отворил дверь. Ну, вот и всё. Пора уходить. Оглядываться не стану. Достаточно на сегодня сожалений да пролитых слёз.
Внезапно скрипнул замок. Развернувшись, я упёрся взглядом в закрытую дверь. Показалось. Покосившаяся, разбухшая от влаги, дверь редко запиралась на засов. Красть всё равно нечего. Тем более теперь, когда единственные предметы роскоши — лекарства тяжелобольной матушки. Монеты я спрятал в ящик. Пригодятся.
Прежде всего, нужно решить, где искать Фрола с Вивиан. С последней встречи прошло больше суток, а значит, они могли быть в любом месте города. Но только не за его пределами. Стены хорошо охранялись патрулями, в случае пересечения границ, подающих Световой сигнал. Такой сигнал, пущенный в небо, был виден отовсюду. Через главные ворота тоже не пройти. Бюрократические механизмы застопорят самое смелое движение. Не одну сотню распоряжений необходимо будет подписать, чтобы выбраться на получасовую прогулку в окрестностях. Такова хвалёная безопасность больших городов. Будто вместительная тюрьма с пожизненным сроком. А если выйдет из будущих граждан нечто вроде шайки — не беда.
На каждого преступника найдётся свой Страж.
В глазах помутнело. Накатывала злость, отдаваясь хрустом костей, зубов. Мне обязательно нужно найти Фрола раньше Командира. Я не мог допустить, чтобы он, или Вивиан, или любой член шайки, пострадали. Другой вопрос, что делать, когда я их найду? Бросаться в бой
