Эйнемида IV. Солнце нового мира. - Антон Чигинёв
На последнем, ведущем на шестой этаж пролёте пал Дорилай. Вражеское копьё нырнуло под щит, в неприкрытую доспехом подмышку, и илифийский наварх, слабо охнув, начал оседать на залитые кровью ступени. Неистово взревев, Ликомах так сильно обрушил на голову неарского копейщика топор, что кровь и мозг из-под лопнувшего, как сдавленная виноградина, шлема густо забрызгали всё кругом. Рыча как зверь, с налитыми кровью глазами, наварх врубился в ряды врагов, разя направо и налево. Отбросив же их, бережно поднял стонущего друга и, поддерживая его за спину, продолжил подъём.
Разъярённые падением Дорилая, хиссцы и илифияне ударили на врага с подлинным неистовством, и вскоре последний из защитников лестницы свалился на каменный пол, хватаясь за пробитое боевым трезубцем горло. Вышибленная ударом ноги, вылетела дверь верхнего этажа, и всё внезапно закончилось. Изумлённым взглядам островитян предстала удивительная круглая комната с утыканным рычагами креслом посередине. Пол усеивали солнечные зайчики, освещая сложный рисунок на каменных плитах и шесть распростёртых тел в красно-серых балахонах. Неарские механики предпочли поразить друг друга кинжалами, но не выдавать секретов солнечной башни.
– Фасприй, бери всех и быстро вниз, – скомандовал Ликомах, осторожно прислоняя Дорилая к круглому пьедесталу рычажного кресла. – Лучники на второй и третий этажи, все остальные вниз. Держать оборону. Быстрей, пока жукоголовые ещё держатся.
– Да, наварх, – кивнул Фасприй, кормчий «Героны» и старый, ещё с Талиска, соратник. – Парни, за мной!
Топот их ног вскоре стих, и Ликомах обернулся к Дорилаю
– Ты как, друг? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Плохо, – прошептал Дорилай. Его узкое лицо с необычайно белой, чуть голубоватой кожей покрывала испарина. Мокрые от пота иссиня-чёрные волосы прилипли ко лбу и щекам, с уголка бледных тонких губ тянулась алая ниточка крови.
– Да мы тут все не очень хорошо, – через силу усмехнулся Ликомах. Губы илифиянина тронула слабая улыбка.
– Посмотри, что там… – он неопределённо махнул рукой куда-то в сторону. Ликомах кивнул, и подошёл к окну.
– Плохи дела, – заметил он, оглядевшись. – Жукоголовых добили, сейчас нас будут штурмовать. Наши корабли в порту почти все целы. Небось захватить хотят…
– А флот?
С башни открывался прекрасный вид на залив и сражающиеся флотилии, но радостного в увиденном было мало. Гигию удалось навести порядок в расстроенных жестоким обстрелом и внезапным нападением рядах, но враги умело преградили путь к порту и навязали бой по всей линии. Отделаться от них у эфериянина не получалось, а под таким обстрелом и не получится. Не до атаки, живыми бы уйти.
– Дерутся тяжело, – вздохнул Ликомах. – Так они не высадятся.
– Надо им помочь… Чтоб они нам помогли.
– Чем мы им поможем?
– Забыл, где мы? Оружие…
– Башня? И кто из нас умеет этим пользоваться? Где оно вообще, это оружие?
– Ты попробуй… Подумай…
Ликомах пожал плечами и огляделся. Солнечные зайчики на полу, десятка так три, солнечные лучи падают сверху, точно в доме с дырявой крышей. Наварх поднял взгляд и действительно увидел отверстия в потолке, пропускающие яркий жёлтый свет. Присмотревшись, он обнаружил бронзовую лесенку у дальней стены. Лесенка заканчивалась бронзовым люком в потолке.
Отвалив крышку люка, Ликомах едва не ослеп от ударившего в глаза яркого света. Он вновь попытался просунуть голову наверх, прикрывая глаза рукой и смотря сквозь щёлочки в пальцах. Так дело пошло лучше. Наварх кое-как разглядел залитую светом комнату, полную каких-то приспособлений, но изучить устройство подробно, а уж тем более понять, как оно работает совершенно невозможно. Однако хозяева башни-то туда, надо думать, залезали. Ликомах вернулся к телам неарских механиков и ухмыльнулся сам себе, обнаружив на головах у двоих полукруглые бронзовые обручи с пластинкой на одном глазу и крупным плоским изумрудом на другом. Стянув с трупа это странное украшение, наварх кое-как приладил его на голову и удивлённо присвистнул. Мир стал зелёным, точно в Смарагдовом море под водой.
Вернувшись наверх и осмотрев всё сквозь зелёный камень, Ликомах понял, что круглая комната полна до блеска начищенных медных зеркал и слюдяных линз всевозможных форм и размеров. Наварху доводилось видеть, как добывают огонь с помощью линз и солнечного света, а тут, выходит, то же самое, только в тысячу раз сильнее. В комнате царила страшная жара, а вскоре Ликомаху пришлось убедиться, что не зря неарские механики носили плотные балахоны и кожаные перчатки. Сделав неудачный шаг, он резко отпрянул, хватаясь за обожжённое плечо. Решив не искушать более судьбу, наварх покинул удивительную комнату.
И всё-таки, что же делать? О странном механизме наверху и думать нечего. Всю жизнь учись, не разберёшься, как он устроен, а вот кресло – не зря же оно тут стоит. Бронзовое, на круглом постаменте, с рычагами. С потолка свисает толстая труба, оканчивающаяся чем-то похожим на круглый бронзовый шлем. Что ж, не знаешь, что делать, делай что-нибудь. Наварх уселся в кресло и потянул за ближайший рычаг.
Раздался звон цепей, и кресло плавно повернулось вместе с постаментом. Ликомах отдёрнул руку от рычага, а затем рассмеялся собственному испугу. Он потянул другой рычаг, солнечные зайчики забегали по полу, изменив положение. Ага, кажется, понятно. Он передвинул ещё несколько рычагов – эти два крутят кресло влево и вправо, эти, должно быть, передвигают зеркала наверху. Ясно, зеркала с линзами крутятся, отражают солнечный свет, но как узнать, куда направлен луч, с кресла же ничего не видно? Возможно, эти зайчики на полу указывают положение зеркал, но сейчас от этого проку не много. Так, а зачем тут шлем? Ликомах заглянул внутрь: опять что-то похожее на зеркала. Не придумав ничего лучше, наварх надел шлем на голову.
Мир взорвался красками и бросился в глаза опешившему Ликомаху. От неожиданности он сорвал шлем, а после снова медленно надел и шумно выдохнул от восторга. Ему почудилось, что он стал птицей и воспарил над заливом, с огромной высоты оглядывая картину сражения. Наварх потянул рычаг, и картинка переместилась на пол-оборота солнечных часов. Подёргав рычаги туда-обратно, он понял, что кресло, а вместе с ним
