Людмила Ардова - Путь интриг

— Что за дела? Ты используешь магию? — рычит он и бросается ко мне, я не успеваю ответить: меня снова бросает в сторону. А Наденци летит в стену ближайшего дома. Его как будто припечатывает к стене и он, обмякнув, плавно опускается без чувств на мостовую.

Я в растерянности и досаде — по чести говоря, победа была у Наденци, я должен лежать без чувств, испуская последний вздох. Что за сила подняла меня и увлекла в сторону? Магия? Но кто мой защитник?

— Может быть, ты уберешься отсюда, болван?

В моей голове отчетливо звучит странный какой-то замогильный голос, абсолютно незнакомый мне.

— Чего тебя оторопь взяла, — недовольно бурчит голос, — сейчас явятся другие убийцы, не такие самонадеянные, как этот, что пришел в одиночку и потому — вали отсюда прочь!

— Кто ты?

— Прочь, прочь отсюда, — бубнит голос.

И я пошел. Не стоит спорить с потусторонними силами, особенно, если они только что тебе жизнь чудом спасли. Видно, еще не наступил мой час проститься с жизнью. Я был, надо сказать, отчасти доволен этим вмешательством. И все же, я чувствовал себя не очень — мысли о поражении и такой сомнительной победе точили меня. От кого я мог услышать слова упрека? Только от себя.

Насмешки наемника? Мне было муторно и стыдно. Да, на Наденци была надета сверхпрочная кольчуга — я мог пробить сочленения, пронзить его грудную клетку, но не вышло, мне не повезло.

Наденци был хорошо защищен, что в том странного — ведь и на мне была надета легкая римидинская кольчуга, я тоже защищал себя. Я искал и не находил себе оправдания.

Этот прерванный поединок оставил нехорошее чувство незаконченности, теперь у меня есть нерешенное дело — мой убийца, и, очнувшись, он снова пойдет за мной, снова встанет у меня на пути.

Еще меня грызла мысль, что я не так уж хорош в бою. То, что Наденци обладал репутацией одного из лучших фехтовальщиков, малоутешительно, мне-то надо стать еще лучше!

А меня спасают маги. Теперь я уже подумал: 'Какая жалость, что я не сделал тогда в лесу решающего удара!'

Глава 26 Чары бриллиантов

Я опять увидел призрак Дизанны. На этот раз в Белом Городе на улице Эстевы. Или она мне мерещится, или это очень похожая на нее женщина. Я захотел прояснить свои сомнения. Что она делала во дворце? Одета как благородная дама, но не могла же она стать фрейлиной королевы — такое просто невозможно! Я незаметно последовал за женщиной закутанной в темно-фиолетовый плащ, из-под которого выглядывали роскошные сиреневые кружева платья — она торопилась и из Белого Города прямиком направлялась в квартал купцов. Там на улице Алого быка она открыла дверь дома ключом и вошла в нее. 'Надо разузнать, что это за дом',- решил я.

В одно из посещений набларийца, я застал его весьма удрученным.

— Что стряслось? — поинтересовался я.

— Мои скромные заботы, недостойные вашего внимания.

— Но мы с вами уже столько раз смогли быть полезны друг другу, что глупо об этом говорить, выкладывайте!

— Роскошный гарнитур из Кильдиады, который с величайшей сложностью был добыт для королевы, пропал из ее сокровищницы! А она был намерена надеть его на бал в Золотую саллу. И это случилось почти сразу же после того, как ей его вручили!

— Не может случиться так, что тот, кто его добыл, тот же и украл у королевы!

Наблариец посмотрел на меня с возмущением.

— Конечно, такое невозможно! Это же люди, которые на меня работают. Я в этом полностью уверен. Кто-то чужой, но мастер в своем деле! Только теперь, если я не верну его, мои ставки во дворце резко упадут. Мои люди уже заняты поисками.

— Я не пойму, почему королева, да и другие женщины сходят с ума из-за этих камней.

Шельво Рантцерг усмехнулся.

— Не верите в силу драгоценных камней?

Он открыл своей жилистой коричневой рукой один из ларцов. На бархате винного цвета лежали, овалом выложенные, семь камней — каждый стоил состояние.

Я осторожно взял один и поднес к лампе. Он играл, совершенный и холодный, мерцая гранями, переливаясь в отсветах неровного пламени.

— Он чист, — сказал наблариец, — чист как слеза и безупречно красив. Когда-нибудь вы захотите подарить такой камень своей возлюбленной.

— Знаете, я, кажется, могу вам помочь. Мне следует навестить один дом, где проживает столь же безупречная и красивая молодая женщина. Она тоже, насколько мне известно, обожает драгоценности, а еще, она немного знакома с магией.

— Если вы мне поможете, просите чего угодно, — сказал наблариец.

— Я попытаюсь, главное, чтобы не было слишком поздно.

От Рантцерга я направился сначала к себе домой, чтобы прихватить магический плащ, и только после этого пошел в дом, в котором пряталась Дизанна.

Дверь была заперта. Пока я прикидывал каким способом проникнуть в дом, к нему подошел человек и постучал дверным молотком. Дверь отворилась, и посетитель вошел, а следом проскочил и я.

Лицо незнакомца было скрыто капюшоном, невзирая на хорошую погоду и светлое время.

Дизанна, ибо это была точно она, и ее гость заговорили.

— Он обратил на тебя внимание? — спросил мужчина шепотом.

— Да, он заметил и узнал меня.

— Он следил за тобой?

— Да, довел до самого дома, а потом ушел.

— Почему?

— Не знаю, но он точно вернется. Он всегда ищет ответы на свои вопросы.

— Будь готова, ты отведешь его к нам.

— Но что если…

— Он не причинит тебе зла, отведешь его в ловушку и твоя миссия закончена.

— А во дворце меня не станут искать?

— Они давно уже забыли о факте твоего существования. Ты для всех как сон. Но тебе лучше уехать из Мэриэга.

— Куда?

— О, женщины! Она спрашивает: 'куда?'. Есть великое множество городов, где нуждаются в таких ловких, очаровательных

особах, как ты.

— А что будет с Орджангом?

(Я от изумления чуть не сел — так все это время они говорили обо мне!)

— Он получит по заслугам. В последнее время этот кэлл слишком часто становится на пути у очень влиятельных особ.

У него врожденная мания — совать свой нос, куда не следует.

Дизанна с удовлетворением расхохоталась. Наверное, она очень желала расквитаться со мной.

Я чуть было не обнаружил свое присутствие — так сильно мне хотелось задать парочку вопросов этому самоуверенному капюшону.

Но я не успел — он попрощался и вышел.

С минуту я раздумывал, как мне следует поступить, и когда решил, что хорошо бы прижать Дизанну и заставить ее говорить, как мне помешали — в дом постучали — вошел человек вроде слуги или посыльного.