Людмила Ардова - Путь интриг

— Ты бы тоже страдал, будь ты мужчиной, а не призрачным духом. Да, мне стыдно, что меня прикрыли как мальчишку. Мужчина должен уметь принять свою смерть достойно, если он потерпел поражение в бою.

— Так ты же не за этим сюда пришел. Но если настаиваешь, я верну твою смерть, опрометчиво отобранную мной у тебя. Тоже мне нашел счастье — быть убитым жалким наемником! — презрительно заметил голос.

— Он не жалкий, он мастер своего дела, хотя и наемник.

— Жалкий, как всякий человек, готовый убить старика и обидеть женщину! Ты бы смог убедиться в этом, но ты же хочешь умереть в том поединке, так я исполняю твое желание — умри!

Ослепительная вспышка в моей голове, в моем сердце — я каждой частичкой его чувствую холодную сталь клинка

— остро разящую, соленый привкус крови, ее запах и свою нечеловеческую усталость и стремительно тающие силы-все происходит в считанные мгновения, что тянутся как часы, а передо мной веселое насмешливое лицо врага, пересчитывающего золотые баали, что он получил за мою жизнь, которые ему протягивает другой веселый человек. Торжествующая довольная улыбка подлеца, улыбка удовольствия от исполнения заказа играет на его мерзкой роже — он не вышел драться сам — он трус, он платит за смерть своих врагов, а я умираю — все заволокло липким туманом и свинцовыми тучами с оттенком крови.

Они сгустились над холодным телом на холодной мостовой, вокруг растеклась лужа крови; подбегает собака и, завыв, убегает; пьянчужка идет и спотыкается, увидев труп. Он осторожно пинает его ногами, а потом начинает рыться в карманах, вытаскивая деньги. Срывает с шеи медальон, с рук — перстни, и довольный убегает. Где-то рядом я протестую, мне хочется закричать и вмешаться, но мой дух бессилен изменить что-либо.

Но это еще не все — Ларотум горит. Вся страна пылает пожарами и залита кровью. Огромные армии гибнут у меня на глазах, люди истребляют друг друга. И вот, уже черный дым заволакивает Аландакию траурной вуалью.

'Что произошло?' — в отчаянии кричу я, но меня никто не слышит — произошло что-то такое ужасное, что не в силах вынести разум.

И только одна мысль бьется как раскаленная птица: зачем, зачем я был убит поздним вечером на Круглой площади?

Мне следовало жить! Я мог что-то сделать, мог изменить ход событий!' Чувство огромной потери переходит в бешеный протест.

Огромная сила яростным вихрем врывается в меня, как будто огромный хлопок из ветра ураганной силы, короткий и жесткий до боли, срывает меня с места и я уже на ногах, я — живой, я — жив!

Растерянно озираюсь. Я все в том же зале, где разговаривал с голосом. Что за чудеса? Что за наваждение? Это напрягает!

— Эй ты, дух! Что за шуточки?! — осторожно спрашиваю его

Он прокашливается и говорит уже более земным голосом:

— Что, понравилось быть мертвецом? — и ржет как конь.

— Я не имею ничего против того, чтобы побыть живым еще некоторое время, но мне хотелось бы знать, что за ерунда твориться со мной. Если знаешь, скажи, очень тебя прошу.

— Знания — штука хорошая, но иногда они только отягощают путь. Иди куда идешь, или куда ведут, а со временем все прояснится.

— Так слепого тоже ведут.

— Все-то вы люди хотите знать! Всюду свой нос суете. И это неплохо, а то бы я уже давно со скуки помер.

Но извини, брат, все тебе сказать не могу. Не кипятись ты по пустякам. Чего ты из-за этого наемника завелся? Тебя злит то, что он лучше фехтует? Зря — фехтование штука поправимая. Тебе очень хочется убить его единолично — обещаю — у тебя появится такая возможность в скором времени. Для начала неплохо бы потренироваться, если не хочешь дырку получить — больше я в ваши поединки вмешиваться не буду — это я тебе обещаю. Могу пару секретных приемчиков тебе показать — мои коронные удары с расчетом на Анфрана Наденци. Он ведь тоже повторяется, и как всякого человека его можно просчитать.

— О, я был бы тебе премного обязан за такую науку!

— Если бы ты знал, чем ты мне обязан, — вздохнул дух и материализовался в теле человека — мужчины лет сорока с очень знакомыми темными глазами, с лицом, обросшим небольшой бородой, резким, худым и загорелым.

Он вежливо поклонился и спросил:

— Приступим?

— Кто вы?

— Учитель, — коротко ответил он, — а больше вам знать ни к чему. Поехали!

И мы 'поехали!'

Этот человек знал и умел много. Холодная расчетливая хватка убийцы — сколько жизней на его счету? А сколько времени длился наш урок?

Я потерял счет времени, я потерял счет дыркам, которые он сделал в моем теле — это была магия, но ощутимая очень болезненная магия. Зато все хорошо запоминалось — вместе с болью и страхом от сознания собственной смерти я впитывал свой урок, удары, которыми меня убивали и ранили, все схемы наемника я заучил на своей шкуре, всю его тактику и ход мыслей. Тело мое ныло и стонало, казалось, что мы фехтуем уже целую вечность. Но силы мои почему-то не убывали.

— Как же насчет коронного удара? — выкрикнул я свой вопрос и тут же получил удар в бок.

— Любитель! — добродушно засмеялся мой учитель, — ты сначала с этим освойся. Я тебе уже не одну сотню ударов показал!

Но произошел перелом, что-то изменилось в нашей битве — я перестал пропускать удары, прибавились и скорость и умение, и стал проводить умелые контратаки и теперь уже мой учитель время от времени стал вскрикивать от сделанных мной точных попаданий в его тело.

Все же, пришло время, когда я выбился из сил, и захотелось все закончить. Вот тут я и получил свой обещанный удар

Он поймал меня так красиво, так легко как перышко. Я готовился отразить его меч из верхнего замаха, а он вывел его в

вниз и в сторону и направил на меня, тыча в горло, в живот, в грудь.

— Вы многократно мертвы, мой друг, — сказал он, улыбаясь.

— Благодарю за науку.

— Надеюсь, она не пропадет впустую. Обещайте убить хотя бы с десяток врагов, достойных вашего учителя.

И еще, не надо стыдиться своих слабостей — они есть у каждого. Любой может в чем-либо потерпеть поражение. Не стыдитесь того, что судьба дает вам возможность для реванша. Не стыдитесь остаться в живых, жизнь — хорошая штука! Живой может отомстить за мертвых, а мертвый этого сделать не сможет. Способность побеждать после поражения — вот настоящий удел воина. А умереть достойно для человека с вашим настырным характером повод найдется всегда.

Он откланялся и растворился в темноте.

— Ты доволен теперь? — спросил вновь зазвучавший голос, — тебя всему научили?

— А это был не ты, дух?

— Все относительно в этом мире. Возможно, это была часть меня, возможно, игра твоего воображения. Ты задаешь слишком много бессмысленных вопросов. Ведь, ты же сюда не за этим пришел!