Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Тарик же произнес перед войском речь: не беда, что припасов осталось всего на два дня. Если мы победим, кричал нерегиль, мы заберем еду и воду врага. А если погибнем, сражаясь, земные припасы нам все равно не понадобятся.

   Вот тут-то гази и принялись собираться.

   Сумаме Марваз ничего сказал. Только под ноги плюнул и прочь пошел.

   За такими думами каид не враз заметил, что ноги его затопали резвее и уклон пошел вниз, вниз, под гору.

   Оказавшись на широком скальном карнизе, Марваз глубоко вздохнул и подставил лицо ветру. Распогодилось, неяркое солнце почти не закрывали легкие лоскутки облаков.

   Под ногами полого круглились спины предгорий. Холмы сплошь курчавились кронами каменных дубов, и лишь изредка из темной плотной зелени выступали серые складки скал - словно их забыли разгладить огромные заботливые ладони.

   А еще дальше плавно извивалась, словно широкая лента, долина - тоже зеленая. С множеством распадков и желтых ниток дорог - не иначе, там и воды много, и ручьи текут, и все такое.

   Прищурившись, Марваз разглядел замок - серо-желтый пояс стен сливался с выступами скальной породы, и Хисн-аль-Укаба казался вросшим в вершину каменистого крутого холма далеко на востоке.

   А еще дальше...

   - Марваз, это город?.. - прикладывая ладонь ко лбу, поинтересовался Рафик. - Ну, там, за замком?

   Каид прищурился сильнее и вгляделся в просторную, птичью по размаху панораму. Крохотный - издали-то! - замок топорщился изломанной линией стен и башен, словно подпирая дальний склон долины, а под ним стелилась широкая, закладывающая неспешную, пологую петлю низина. И вот в ней посверкивало, играло белым и черным, торчало и шевелилось.

   - Здоровенный какой город-то, - бормотнул Рафик.

   Огромный муравейник у подножия замка продолжался дальше, дальше, покуда хватало вгляда - и скрывался за вклинивавшимся в долину горным отрогом.

   Прямо напротив замка Марваз разглядел яркую красную точку. Вокруг нее блестело больше всего.

   И понял, на что смотрит.

   - Это не город, о Рафик, - упавшим голосом ответил он. - Это лагерь. Лагерь войска аль-Джилани.

   Покряхтывая и постанывая - "о мои старые кости, о Всевышний, пошли мне облегчение и милость!" - старец устраивался на заботливо расстеленном для него молитвенном коврике. Место выбрали между двух кустов мастикового дерева - трепеща кожистыми длинными листиками, они закрывали пастуха от ветра. Нерегиль настоял, чтобы люди держались подальше от старика, и сейчас в резко, неприятно пахнущие заросли с халифом заехали лишь несколько сумеречников из Движущейся гвардии.

   Тарик спешился. Подойдя к самому краю коврика, он земно поклонился шейху и что-то сказал. Аль-Мамун подъехал ближе и вслушался в разговор:

   - Если ты говоришь, что мариды ошибаются, значит, так оно и есть, - почтительно говорил Тарик. - Так какова же истинная численность наших врагов, о наставник?

   Хороший вопрос. Непонятно только, откуда старик может знать на него ответ. Но выглядел карматский лагерь внушительно. Чтобы не сказать устрашающе.

   Старец вдруг захихикал - и затряс бородой. Аль-Мамун в который раз почувствовал головокружение - это из-за высоты, что ли? Ему приходилось читать, что в горах труднее дышится и быстрее бьется сердце. Но они же вроде невысоко забрались, с чего бы...

   Тут его бросило в жар, по спине под рубашкой потекли струйки пота. Кобыла замотала головой, беспокойно затопталась. Сиглави Тарика, которого держал под уздцы сумеречник, тоже заплясал на месте.

   - А тысяч пятьдесят, не меньше! - как-то озорно воскликнул старый пастух, и аль-Мамуну на мгновение почудилось, что он слышит в надтреснутом голосе злую насмешку.

   И следом осознал сказанное:

   - Сколько?!..

   А старик захихикал, потирая ладони, и громко сказал:

   - Всевышний направил меня с делом, и дело выполнено! Я, аль-Хидр, - смиреный посланник Господа Миров, исполняющий его волю! Я только показываю дорогу заблудившимся и вывожу на прямой путь тех, кто его потерял!

   Тарик медленно поднялся. Аль-Мамун видел, как тот сжал кулаки. А старец погрозился нерегилю согнутым подагрой, пятнистым пальцем:

   - Все остальное - твоя забота! Сражайся, мой мальчик, и да пребудет с тобой удача!

   - Постой, о шейх! - несколько растерявшись, аль-Мамун тронул лошадь. - Я отдам тебе награду! Ты отберешь верблюдов сам или доверишь это моим людям?

   И тут то ли солнце вышло из-за туч, то ли солнечный зайчик от чего-то отпрыгнул, но в глазах на мгновение смерклось из-за острого высверка.

   В следующее мгновение аль-Мамун увидел, что старик стоит, а мастиковые деревья вокруг него - горят?!..

   Из зеленого пламени фыркнуло:

   - Не прощаюсь, дети мои! Ибо сердце говорит, что мы снова встретимся! Хи-хи-хи!..

   Изумрудный огонь взметнулся фонтаном. Услышав жалобное ржание лошади, аль-Мамун понял, что вокруг испуганно кричат сумеречники. Потом он понял, что кобыла встала в свечку, ибо обнаружил себя лежащим навзничь среди густой жухлой травы.

   Когда ему помогли сесть, аль-Мамун увидел: пустой молитвенный коврик. Совсем необгоревший кустарник. И испуганное лицо Тарика прямо перед собой.

   - Что это было, во имя Всевышнего?.. - слабым голосом спросил халиф.

   В ответ Тарик лишь поднял палец и повел его перед глазами сначала в одну сторону, потом в другую. Осознав, что водит взглядом вслед за пальцем, Абдаллах сердито, как муху, смахнул руку нерегиля от своего лица:

   - Кто это был? Неужели сумасшедший?

   Тарик взорвался:

   - Сумасшедший?!.. По-твоему, сумасшедшие исчезают в столпах зеленого пламени?!.. Так себя ведут сумасшедшие, да?!.. Абдаллах, это был Зеленый Хызр!

   - Зеленый Хызр - это детская сказка, - упрямо прошептал аль-Мамун.

   И тут же вскинулся:

   - Почему ты мне ничего не сказал?!

   - Потому что ты не поверил! Ты глазам своим не веришь, как бы ты поверил моим словам!

   - Я не ребенок, чтобы слушать дурацкие россказни!..

   Откуда-то из травы послышался бурчащий низкий голос:

   - Хозяин, он, похоже, и впрямь безнадежен.

   Тарик вздохнул и покосился куда-то в траву у своих ног.

   Среди желтых высохших стеблей аль-Мамун увидел... меч. Точнее, рукоять меча в виде тигра. Тигр стоял на передних лапках и, задрав голову, смотрел халифу прямо в лицо. Посопел и, мигнув зелеными глазищами, заметил:

   - Чего уставился?

   - Митама, мне только тебя не хватало, - уныло сказал нерегиль. - Прошу простить его манеры, о мой халиф.

   - Живой меч, - ошалело пробормотал аль-Мамун. - Не сказка... Живой меч - не сказка...