Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Оруженосец шепотом отозвался:

   - Вам... лучше сходить посмотреть. Посмотреть на этого... пастуха...

   В толпе вокруг халифского шатра легко было узнать сумеречников. Они не толкались. Не кричали. Не болтали друг с другом.

   Они стояли и смотрели. Молча.

   Идущее волнами зеленое зарево вставало высоко над головами людей. Смертные, понятное дело, ничего особенного перед собой не видели. Правда, многие вкоре почувствуют последствия встречи с этим - на себе. Но, опять же, ничего особенного не случится: разве что голова будет болеть, как с похмелья. Или озноб донимать.

   Сглотнув, Тарег раздвинул руками чьи-то бока и вышел на площадку со знаменем Умейядов.

   Аль-Мамун сидел на ковре перед шатром.

   Перед ним... находился?.. Сидел?.. Впрочем, человеческие слова к этому не подходили.

   Перед халифом полыхало. Яркий, но не слепящий зеленый свет имел средоточие - и расходился из него длинными, гудящими на пределе слуха лучами. Потусторонне черная фигурка в сердце пламени повернула голову в сторону нерегиля.

   Тарег сглотнул еще раз и преклонил колени, отдавая земной поклон.

   С опаской подняв лицо, он услышал голос Джунайда:

   - Я читал о нем в книгах...

   Шейх суфиев, оказывается, сидел, прямо на земле, совсем рядом. И тоже завороженно глядел в волнующееся, рвущееся мощью зеленое сияние.

   - Его так и зовут в Хорасане - Зеленый Хызр. Это старый, старый дух, он приходил и помогал людям задолго до того, как начал проповедовать Али...

   Изумрудный ореол заиграл переливами, раскрывая оплывающие раскаленным золотом огромные крылья.

   Сглотнув в очередной раз, Тарег спросил:

   - Что дух из Хорасана делает в аль-Ахсе?..

   Словно отвечая на его вопрос, из-за зеленого зарева раздался сердитый голос аль-Мамуна:

   - Тарик?.. Эй, Тарик! Ну-ка, подойди сюда немедленно! Это, по-твоему, пять положенных шагов? Ты разучился считать? Или ты решил начать кланяться мне за курух? Что ты там завалился, иди сюда, я сказал!

   Пока Тарег поднимался на ноги, Джунайд успел быстро прошептать:

   - Во имя Милостивого, следи за лицом, княже. Не надо смотреть на нашего халифа, как на идиота. У него нет второго зрения, он видит перед собой пожилого феллаха. И, ради всего святого, будь осторожен - Зеленый Хызр старый и могущественный дух. Будь с ним почтителен, во имя Милостивого...

   Действительно, хорасанский гость избрал для смертного зрения весьма непритязательный облик: сутулый старик с жидкой некрашеной бородой, в подбитом ватой стеганом халате и грубых кожаных башмаках.

   - Вот, этот почтенный шейх подошел к нашим кострам и, как добрый ашшарит, предложил помощь братьям по вере! - гордо сказал аль-Мамун, поглаживая бородку. - Он знает тайные тропы через Маджарский хребет! Что скажешь?

   Севший сбоку от халифа Тарег коротко взглянул на безмятежно улыбающегося... старца и молча кивнул.

   - Что-то ты неразговорчив сегодня вечером... - подозрительно пробурчал аль-Мамун. - Скажи мне, о шейх, далеко ли до того ущелья, о котором ты - во имя Всевышнего! - вел речь?

   - Оно не так уж далеко отсюда, о эмир верующих, - прошелестел, как ветерок, тихий голос. - Если вы согласитесь последовать за мной, то завтра утром окажетесь в нужном месте. А что скажешь ты, о дитя Сумерек?..

   Аль-Мамун тоже захотел поинтересоваться мнением нерегиля, повернулся к своему командующему, но никого не увидел. Потом халиф понял, что самийа никуда не делся, а просто упал носом в ковер в самом почтительном из возможных поклонов, и потому, чтобы обнаружить Тарика, нужно смотреть вниз.

   - Да что это с тобой сегодня? - окончательно изумился халиф.

   Тарег держал лицо крепко прижатым к ладоням, пытаясь хоть как-то укрыться от дыхания чужой мощи: раскаленный, печной жар зеленого ореола шевелил волосы на затылке, по хребту бегала тягучая, мучительно-сладкая дрожь. Неожиданно нерегиля продрало от затылка до копчика - встряхнуло, как собаку под дождем. Хызр тихо хихикнул. Неужели аль-Мамун совсем ничего не чувствует?!.. Почему?!..

   Глухо - из-за того, что мордой вниз лежал - Тарег пробормотал ответ:

   - Мы, сумеречники, очень почитаем... старших. Я отдаю долг почтительности этому почтенному... шейху.

   - Почитаете старших?.. - удивленно отозвался халиф из палящего света.

   Пальцы рук занемели. С лица лил пот, Тарег видел, как на ничего не чувствующие ладони текут с носа капли. Зеленое существо и не думало складывать крылья, мучительное сияние продолжало яриться нездешним светом. Нерегиль понял, что еще чуть-чуть - и он потеряет сознание.

   - Очень-очень почитаем, - из последних сил прохрипел он.

   - Люди называют меня аль-Хидр, о дитя Сумерек, - удовлетворенно прошелестел тихий голос.

   Выворачивающая наизнанку, пронизывающая сила исчезла из воздуха. Тарег услышал свой длинный облегченный вздох.

   - Ты и впрямь почтителен со старшими, о самийа. Да, я сдержу свое слово, данное эмиру верующих. Я проведу вас через хребет.

   Нерегиль с трудом распрямился. Утер текущее потом лицо рукавом, сухо откашлялся. И сумел произнести:

   - Мы изъявляем тебе свою признательность, о шейх. Что бы ты хотел получить в награду за помощь?

   Аль-Мамун удивленно воззрился на сумеречника - понятное дело, халифу и в голову не пришло задать такой вопрос. Смертные вообще нечасто задавались вопросом, по карману ли им чудесная, из ниоткуда являющаяся помощь. Обычно они принимали ее как должное - и очень удивлялись, когда им предъявляли счет.

   Тот, кто предпочел назваться аль-Хидром, сейчас казался погруженным в глубокую задумчивость. Скрюченные старостью пальцы перебирали седые пряди бороды.

   Наконец, дух сказал:

   - То, что я делаю, я делаю по приказу и повелению Всевышнего. Он не нуждается в наградах. И я ничего не возьму за помощь.

   Не скрывая облегченного вздоха, аль-Мамун поднял руку в успокоительном жесте:

   - Твоя скромность войдет в сказания детей ашшаритов, о шейх! Но позволь и мне остаться в преданиях щедрым властителем. Я отдам тебе лучших верблюдов, о шейх, клянусь Всевышним!

   Хызр улыбнулся.

   И снова вспыхнул.

   Тарег успел упасть на свое лицо раньше, чем ослеп. С шипением втягивая в легкие воздух, услышал тихое хихиканье:

   - Мы вернемся к этому делу позже, о мой халиф.

   - Как тебе будет угодно, о шейх. Я распоряжусь, чтобы тебя устроили на ночлег и накормили...

   Сквозь жаркий гул бьющего лучами изумрудного света Тарег услышал, как зашелестела одежда - аль-Мамун резко встал с ковра.