Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян
– Что ты сказал?
– Ее величество… императрица упала в воду вместе с вашей наложницей, я полагал, вы видели…
Он немедленно бросился обратно в озеро и лишь какое-то время спустя разглядел на дне Цянь Цянь. Она была одета в зеленое платье, и Сяо Чэнму едва ее не упустил. Ноги девушки крепко запутались в водорослях, и, когда мужчина наконец разорвал их и вытащил жену на берег, лицо Цянь Цянь уже было синеватым.
Она едва дышала. Сяо Чэнму принялся надавливать на грудную клетку с силой, почти способной сломать кость, и изо рта девушки наконец-то вырвалась вода, она закашлялась.
Чэнму облегченно вздохнул, словно только что одержал победу в важной битве, его пальцы все еще дрожали. Она едва… едва не умерла вместе с ребенком.
Цянь Цянь схватилась за живот, другой рукой крепко вцепившись в одежду Сяо Чэнму, из ее горла вырвался невнятный звук, похожий на плач маленького животного. Генерал опустил взгляд на катившиеся из ее глаз слезы и мгновенно все понял, мысли его вмиг опустели.
Девушка свернулась калачиком, под мокрым подолом медленно растекалось алое пятно.
– А-а-а… – Ей оставалось лишь стонать неразборчивыми звуками вперемешку с плачем, только так она могла излить горе.
Тонкие, слабые пальцы мертвой хваткой сжимали ткань его одежды. Сяо Чэнму в панике переместил девушку в объятия и провел ладонью по ее волосам, раз за разом повторяя:
– Не бойся, Цянь Цянь. Не бойся.
Вот только уголки его собственных губ при этом дрожали.
Впервые Сяо Чэнму почувствовал вину перед другим человеком, испытал такое чувство стыда, что оно принесло боль.
Глава 5
Ребенок умер.
Об этом после пробуждения Цянь Цянь сообщил хриплый голос Сяо Чэнму. Большой реакции не последовало, она лишь кивнула, как делала всегда. Тогда он раскрыл перед ней ладонь и попросил:
– Если хочешь что-то сказать, то говори.
Некоторое время девушка молчала и только потом вывела на его ладони слово: «Генерал». Тут ее дрожащие пальцы застыли, а затем продолжили: «Не вините себя».
Она жила на этом свете всего ничего, но уже понимала, что такое судьба. Не все в этом мире можно было взять силой, не все можно было завоевать – все обретаемое даровалось судьбой, и потери тоже были всего лишь ее волей.
– Прости меня. – Сяо Чэнму на долгое время замолк, а затем тяжело продолжил: – Если ты желаешь покинуть мой дом, я отпущу.
Услышав эти слова, Цянь Цянь мгновенно подняла голову и взглянула на него, впервые не сумев скрыть перед ним боль в глазах. Даже сейчас он все еще думал о том, чтобы отпустить ее, словно она была каким-то домашним зверьком… Но эта боль продлилась лишь миг, девушка снова опустила голову и с неким упрямством покачала головой.
Мужчина сжал ее ладонь:
– Если не хочешь идти, никто тебя не прогонит.
Тут глаза Цянь Цянь совершенно неожиданно покраснели, она вытащила из рукава парчовый мешочек, который хотела подарить ему в тот день, и вывела на руке Сяо Чэнму: «Я попросила для вас амулет благополучия. Возможно, теперь он испорчен».
Легкий мешочек тяжело опустился в его ладонь.
В тот же момент в комнату торопливо вошел солдат и, склонившись к уху генерала, что-то сказал. Лицо Сяо Чэнму помрачнело. В нерешительности он бросил на Цянь Цянь несколько взглядов, но она лишь улыбнулась и подтолкнула его руку, отпуская.
Тогда он все же поднялся и, склонившись, оставил на ее лбу нежный поцелуй:
– Вечером я вернусь к тебе.
Но Сяо Чэнму не вернулся. На следующий день высочайшим указом было объявлено, что в десятых числах девятого месяца генерал должен был выступить с войсками к границе для выдворения посягнувших на окраины империи кочевников. Когда эта новость дошла до Цянь Цянь, она тут же вспомнила, как видела его с императрицей в тот день в саду генеральской резиденции. Тогда речь шла о десятом месяце, но сейчас до него еще оставалось две недели – похоже, военное положение на границе стало крайне напряженным. Цянь Цянь поняла, что этот поход не предвещал мужу ничего хорошего.
В начале девятого месяца Сяо Чэнму, при всей своей занятости наконец-то выкроив немного времени, вернулся в резиденцию. Он и сам не знал, почему так хотел увидеть перед отправкой Цянь Цянь, как будто мог почувствовать облегчение, увидев жену и узнав лично, что с ее здоровьем все хорошо.
Когда генерал прибыл в свой дом, Цянь Цянь занималась сбором османтуса в маленьком саде, движения ее при этом были неумелы, и, провозившись полдня, она едва ли сумела собрать достаточно. Прислонившись к воротам, Сяо Чэнму долгое время тихо наблюдал за ней, густой цветочный аромат пьянил, и усталость с напряжением последних дней незаметно рассеялись.
Пожалуй, сам он даже не представлял, сколько нежности хранила улыбка на его губах в это мгновение.
Утомленная сбором цветов Цянь Цянь принялась разминать шею и, обернувшись, увидела позади Сяо Чэнму. От удивления она выронила корзинку из рук, по земле рассыпались цветы, которые Цянь Цянь в поте лица собирала полдня. Девушка тут же опустилась на корточки и принялась подбирать рассыпанное. Мужчина подошел и присоединился.
– Зачем ты собираешь цветы османтуса? – спросил он, помогая.
Сначала Цянь Цянь растерялась, а затем притянула его ладонь: «Вы заняты целыми сутками и наверняка ужасно устали. Османтус успокаивает мысли и придает сил. Я хотела сделать для вас мешочек с его цветами».
Внутри у Сяо Чэнму потеплело, и он улыбнулся:
– Хорошо, тогда ты сделаешь мешочек для меня, а я для тебя.
Мужское шитье оказалось предсказуемо плохо, и при виде сшитого генералом ароматического мешочка Цянь Цянь засмеялась до тряски. Сяо Чэнму слегка смутился, но все же с серьезным лицом передал подарок:
– Положи внутрь османтус, когда цветы высохнут на солнце.
Цянь Цянь с прекрасной как никогда улыбкой на лице согласно кивнула.
В день отправления в поход император вместе с императрицей прибыли к городским воротам, чтобы проводить генерала. Разделив с правителем вино с кровью, Чэнму непринужденно отвернулся и двинулся прочь, будто не ожидал вернуться обратно ни с чем, кроме победы. На лице его, как и прежде, горела решительность. Не бросив на императрицу лишнего взгляда, он спустился со стенной башни и вскочил на коня, после чего порыскал недолго глазами в толпе и слегка нахмурился.
– Все из резиденции здесь? – спросил он явившегося на проводы хозяина домоправителя, подозвав его к себе.
– Все, генерал. – Ответил тот, а затем, подумав, добавил: – Только госпожа Цянь Цянь два
