Змеиная Башня. Учебник лекаря - Павел Беспалов
Вибрации прокатились по земле. Что-то ударялось о стены. Могильный холм поднимался, растрескивался. Куски зелёной травы буквально расходились. И вот, покрытая грязью, появилась она — королева…
Её уродливое лицо походило на человеческое. Только четыре пары глаз переливались красным, а из разорванного от уха до уха зубастого рта торчали жвала, источающие яд. Тело напоминало приплюснутое тело паука, но вместо привычных паучьих ног из него торчали шесть лап с перепончатыми пальцами.
Я отскочил и швырнул в неё огненные шары.
Королева снесла груду листьев, отчаянно пытаясь вытащить огромное, непропорциональное брюшко. Из её рта вырывался жуткий, скрежещущий крик. Лапы метались по земле, пытаясь добраться до меня.
Старик взмахнул древком: спираль огня взметнулась снизу её торса, прорвавшись через конечности, причиняя твари невыносимую боль. Её тело трещало, словно смолистая древесина в костре.
Скоро воздух наполнился ароматом жареного цыплёнка. У меня невольно заурчал живот, и потекли слюнки — это испугало меня.
Несчастная паучиха застряла в отверстии. Её отчаянные рывки разрывали сплетение брюшка и торса — или, если угодно, основного тела.
— Отрабатывай хлеб, мальчик! — крикнул старик.
Я с размаху ударил древком о землю, и столб огня обрушился на неё, прожаривая с двух сторон. Хитин начал багроветь, раскаляясь. Крики ужаса стали в разы страшнее. У меня защемило сердце от её мучений.
Почему я вообще жалею хищную тварь, которая без колебаний растворила бы мне кишки и выпила их через трубочку?
С диким воплем она разорвала оковы тела. Из раны брызнула зелёная жижа, смешанная с внутренностями. Её глаза выгорели, но злоба продолжала вести этот монструозный силуэт в мою сторону.
Наставник погасил пламя и ударил волной воздуха по конечностям, которые не выдержали давления и переломились. Королева, проехавшись грудью по земле, замерла у моих ботинок. Я смотрел на изуродованное лицо. Её жвалы размыкались безвольно, а пустые глазницы, казалось, смотрели мне в душу.
В памяти всплыла больница — день моего прибытия в этот мир. Я понимал, что в ней ещё теплилась искра жизни, но не мог поднять руку, чтобы оборвать её страдания.
Старик выхватил у меня меч. Я замер, но было поздно: через боковую щель в треснувшей броне он пронзил её сердце.
— Слабость перед врагом — это грех, — холодно и властно произнёс наставник. — На поле боя твой единственный друг — меч. Ты должен быть верен ему.
Он принялся разделывать тушу. Меня замутило. Существо, которое я только что жалел, разделывали у меня на глазах. Это было жестоко. Я озвучил свои мысли.
Наставник закинул кусок мяса в рот, прожевал, вытер губы рукавом и начал говорить:
— Мир, где ты жил раньше, слишком цивилизованный. Он сделал тебя чересчур сердобольным. Но даже там вы разводили скот, верно?
— Да.
— Ел мясо? А думал, насколько милыми могут быть овцы или свиньи? Лошади у вас были? Конечно же, были, — сам себе ответил он. — Благороднейшие существа, но их забивают и пускают на колбасу. Когда убийство происходит далеко, людям всё равно, а если близко — сердце разрывается. Так?
— Скотину мне жалко не было ни разу, — скупо ответил я.
— А сейчас жалость проснулась? К чудовищу? Эта тварь не пощадила бы тебя, твою деревню, даже Марию.
— Заткнись! — прошипел я сквозь зубы.
— Мы люди, Леонид. Нам нужно есть. На траве и корнях долго не протянешь. Так что ешь молча или умри с голоду.
Он протянул мне кусок мяса. Аромат жареной плоти с ума. Я испытывал жгучую жалость к ней, но ещё сильнее хотелось есть. Нет, жрать…
— Глупо отказываться от плодов охоты, — наставник говорил мягче.
Я взял мясо и, не раздумывая, жадно впился в него. Было вкусно и горько.
Когда солнце стало клониться к закату, я успокоился. Даже помог наставнику разделывать уродцев и королеву. Мы много разговаривали. Этот прохвост вытащил флягу с самогоном и дал мне пару раз приложиться.
Из-за густого тумана и неподвижности становилось холодно, он пробирал до костей. Кроны деревьев закрывали солнце, погружая лес в полумрак. Но через сотню метров начиналась стена света. Чтобы не замёрзнуть, оставалось либо выйти туда, либо развести костёр.
Я заметил странность: здесь законы физики вели себя странно. Затенённые участки покрывались инеем, а на освещённых можно было жарить яичницу.
Думая обо всём этом, я постепенно уснул.
* * *
Леонид проснулся во сне. Куда ни падал взгляд, всё вокруг утопало в серости. Его ступни вязли в безжизненной мутной воде. Мрачный клинок был словно влит в кисть — так, чтобы даже в минуты всепоглощающего отчаяния он не мог выбросить оружие.
Здесь не было ни звуков, ни запахов, только пустота.
Его терзала тревога, сковывал страх. Перед ним расстилалась армия теней. Каждый из Легиона Безымянных выглядел точь-в-точь как он сам. Каждый стремился одержать победу.
Бесплодный мир иллюзий не знал смены дня и ночи, но Леонид ясно ощущал, как пылают минуты, горят часы, уносятся дни. Всё это время тени раз за разом разрывали его на куски, вдыхали его дымную плоть и выдыхали обратно.
Он умирал бесчисленное количество раз и вновь вставал из мёртвых. Приступы отчаяния сменялись кровавым безумием, которое в свою очередь уступало место обречённости. Его руки то бессильно висели, словно потухшая плеть, то наполнялись неукротимой силой.
Сможет ли он когда-нибудь вспомнить этот сон? Возможно, да. А может, и нет. Однако ничего не проходит бесследно.
— Помогите!.. — по тихому лесу разнёсся женский крик.
В предрассветный час, когда река реальности смешивается со сном, уши Леонида дёрнулись. Его бегавшие под веками глаза остановились, а затем резко распахнулись. В них ещё отражалась пережитая резня, но память о ней таяла, словно туман на утреннем солнце, оставляя лишь горький осадок.
Глава 21 Судьба
Анна шла по трапе шаркающим шагом, кое-как удерживаясь на ногах, пока, наконец, не споткнулась и не упала. Взгляд её застыл, но вдалеке всё же замаячил слабый огонёк. Собрав последние силы, она крикнула: «Помогите!»
Старик подскочил, как выпущенная стрела, но его лицо оставалось безразличным, не сулящим ничего хорошего. Посох, едва тлеющий в его руке, казался готовым вот-вот вспыхнуть, и тогда её мучения закончились бы.
— Что ты задумал? — прошипел Леонид, внезапно появившийся позади учителя.
— Ничего. За ней увязался непрошенный гость. Мгновение назад он был там, — старик указал на столбы вдали.
— Особое зрение ничего не даёт, — Леонид всматривался в указанный участок, но кроме деревьев и пауков, что привычно обвивали их ветви, ничего странного не заметил.
