Змеиная Башня. Учебник лекаря - Павел Беспалов
Тварь бросилась ко мне. Её лапа взметнулась в лицо, но я ударил клинком, срезав два пальца. Из раны брызнула зелёная кровь, опаляя мою кожу. Я вскрикнул от боли, отбросил тварь воздушной волной, но она выстрелила паутиной, обхватила дерево и снова метнулась ко мне.
Уклонившись, я отсёк очередную лапу. Тварь взревела и, перекувыркнувшись, метнула в меня жала. Время замедлилось. Пять острых наконечников летели в мою сторону. Я отразил центральное, но одно вонзилось мне в живот. Жгучая боль скрутила меня. Мерзость сдохла, но жало осталось торчать у меня из живота.
— Проклятый старик… — прохрипел я, выбивая из себя проклятый шип.
Позади раздался грубый голос:
— Только не ной! Повторяй за мной! — учитель подошёл, волоча труп твари. Его тело было изрешечено жалами. Одно торчало из плеча, другое — из груди, третье… из ягодицы.
— Тебя что, даже в задницу ранили? — хмыкнул я.
— Заткнись, Леонид! — огрызнулся он и выхватил мой клинок. С невероятной ловкостью он разделал тушу, вырезая что-то из её внутренностей. Затем бросил мне небольшую железу и мешочек с порошком. — Посыпь и ешь.
— Это антидот? — я с отвращением посмотрел на отвратительную плоть.
— Иммунитет к ядам врагов. Порошок ускоряет процесс. Давай, или сдохнешь, — пробурчал он.
Сжав зубы, я посыпал мясо порошком и проглотил его. Внутри всё переворачивалось, но силы начали возвращаться.
— Ладно, — сухо выдавил я. — Если бы ты ошибся, что тогда?
— Ну… было бы хреново, — усмехнулся учитель. — Но ты не забывай, сколько стоит порошок. Считай, что ты только что пообедал на десять лет вперёд.
Стоит признать, что мне действительно стало легче. Мы дошли до небольшого озера, где я снял маску и увидел ряд зубов через зияющую дыру в щеке… Пока что силы на восстановление лица я не тратил.
В этом месте был ветер, насекомые, облака и искусственное солнце. Время суток, однако, совершенно не менялось. Как я понял это? Некоторое время наблюдал за статичными тенями деревьев, кустов и больших валунов…
Исследуя местность, мы наткнулись на ещё одну засаду, которая не стала сюрпризом. Несколько новых ран, несколько желез… Больше ничего интересного. Я начал испытывать дикий, почти инфернальный голод. Старик сказал, что кровь существ токсична, но некоторые части тела есть можно. Их мясо напоминает омара и курицу.
Теперь мы поменялись ролями: они — дичь, мы — охотники.
Оказалось, что пауки на протяжении условного дня охотятся на местную живность. Сетями ловят птиц. Группами выслеживают зверей и устраивают на них засаду. Потом консервируют их и затаскивают на деревья, чтобы другая группа не отобрала добычу.
Мы убили группу в надежде забрать их добычу. Оказалось, что внутренности зверей были растворены до состояния сиропа. Мышечные волокна тоже стали непригодными для употребления.
Когда количество мяса достигло нужного объёма, пауки спустились и увезли всё в неизвестном направлении. Мы вели наблюдение за одной из таких групп. Двое забрали законсервированную пищу, третий убрал ветки, палки и листья, маскировавшие проход в землянку. Этот проход был относительно узким. Невысокий мужчина или подросток мог пройти, а вот рослому мужчине вход был заказан.
Старик сбил дозорного потоком воздуха, а сам вылетел из-за столба и стремительным выпадом пронзил сердце, которое анатомически находилось там же, где у обычного человека. Обезоруженный и обескураженный враг даже пискнуть не успел.
Пробормотав пару бранных слов, я потащил труп в сторону, бросив его в колючие кусты ежевики. Затем занял позицию у входа в землянку, притаившись слева. Учитель, как всегда, изображал из себя приманку.
Прошло какое-то время, прежде чем ползучие гады начали выбираться из норы. Первая показалась уродливая голова с десятками глаз, которые тут же обезумели, завидев учителя. Алгоритмы твари сорвались, жала зазвенели в предвкушении атаки. Когда из укрытия высунулась хитиновая спина, я не раздумывал: поднял клинок и со всей силы обрушил его на центр позвоночника. Металл пробил защитный слой и поразил мозг.
Тварь затряслась, её ноги разъехались в стороны. Жала стрельнули вслепую, но застряли в земле.
Второй паук, лишённый остатков самоконтроля, ринулся вперёд, напролом пробивая себе путь через труп собрата. Его массивные конечности разрывали препятствие, будто оно не существовало.
Я метнулся навстречу, рубанул по клешне, а затем ударил по голове, чтобы причинить ему боль. Тварь взбесилась и, резко продвинувшись вперёд, вылетела, как пробка из бутылки. Пока она теряла равновесие, я отсёк одну из её ног, заставив завалиться набок.
Разъярённый арахнид отчаянно заскрипел и перевернулся, пытаясь выстрелить из жал. Но учитель в этот момент ударил воздушной волной, отбросив жала в стороны. Некоторые оторвались, и он мгновенно сдох.
— Слишком много лишних движений, Леонид. Учись убивать грациозно, — недовольно заметил он.
— А как же поблажка? Я только недавно взялся за меч! — возмутился я.
Что бы я ни делал, этому диктатору всегда мало. Хорошо сражаешься — делай лучше. Плохо — значит бездарность.
— Вот скажи, что надо сделать, чтобы добиться твоего расположения? Разве нельзя просто сказать: «Молодец, Леонид! Продолжай в том же духе»? Ведь после кнута должен быть хотя бы небольшой пряник!
Старик явно пропустил мои слова мимо ушей. Он лишь посмотрел на меня, почесав бровь ногтем.
— Ладно, будь по-твоему. Ты отлично справился! Нет!! — резко выкрикнул он последнее слово. — Работай лучше! Хочешь пряник? Хорошо. Половину платы за задание отдам тебе. Этого хватит на ферму.
— Сколько? — прищурился я.
— Чуть меньше тысячи, — спокойно ответил он.
Я не смог сдержать радости, уже строя в голове планы. Учитель хитро улыбнулся.
— А теперь, раз ты высокооплачиваемая груша для битья, предложи план, как выманить паучиху из гнезда, — сказал он, указывая на мрачную дыру, перекрытую трупом.
— Легче лёгкого! — вдохновившись, я вытащил труп, собрал сухие ветки и листья. Навалив их на кучу зелени, создал небольшую огненную волну из посоха. Внутри холма возник слабый костёр, дым начал просачиваться сквозь листву.
Я усилил воздушный поток, направляя дым прямо в нору.
Каждое живое существо боится огня — это подсознательная память, говорил старик. Я не знал, работает ли это на пауках, но они ведь химеры, значит, какие-то инстинкты у них сохранились. Надеюсь, создатели не достигли совершенства в своей работе.
Спустя несколько минут из землянки послышалось шипение.
Если не оказался в дураках, когда маленькая паучиха должна была сильно занервничать.
Послышался вибрирующий писк, напоминающий зов о помощи. Уши наставника, судя по всему, не
