Марианна Алферова - Небесная тропа

— Удрал через соседнюю квартиру, — предположил Плевок.

Пес успел подняться и теперь, пошатываясь, выбрался в коридор. Огромные лапы его расползались в стороны, как у малого щенка.

— Тебе здорово досталось, — посочувствовал помощнику ЭРик.

— Раны придется долго зализывать, — вздохнул пес.

Глава 14

Он стоял на колоннаде Исаакиевского собора, смотрел на серые безоконные изнанки домов и не узнавал прежних нарядных дворцов. Город, как женщина в нарядном платье, а под платьем — грязное и рваное белье. Двое иностранных туристов, поднимавшихся вместе с ним, уже ушли, и ЭРик остался один. Он ждал, вглядываясь в тусклое, подернутое мутной пеленой облаков небо.

Он стоял на колоннаде уже часа два и почти не удивился, когда увидел, как по узенькой железной лесенке, опасливо ступая, у нему поднимаются трое: впереди Гребнев, за ним Анастасия в своей черной пелерине и, наконец Шайтаниров.

— Что ты здесь делаешь? — крикнул Гребнев раздраженно.

— Жду свой трамвай, — отвечал Эрик.

— Что-что?

— Когда трамвай появится, я прыгну в него и вернусь в мир восемнадцатого года. Пока я не узнаю, за чем охотился Фарн и что было спрятано в квартире, где мы побывали утром, я ничего не смогу сделать.

— В этом что-то есть, — кивнула Анастасия.

— Что есть?! — взорвался Гребнев. — Он просто сиганет вниз и разобьется. Мы же с вами знаем, что он самозванец. Вдохновенный, восторженный самозванец! Нет, нет, я ничего не имею лично против него. Если Ольга Михайловна верит, что это тип — ее сын, пусть верит. Я согласен. Но зачем сигать вниз, чтобы доказать…

— Я ничего не доказываю, — покачал головой ЭРик. — Я хочу узнать тайну Перунова глаза.

— Никакой тайны нет! — заорал, выходя из себя, Гребнев.

— Погодите! — вмешался в разговор Шайтаниров. — Я могу вам помочь.

— Как? — насмешливо спросил ЭРик

— Вы что не видите — я теперь Кайрос!

Шайтаниров задрал штанину и показал пестрые крылышки на щиколотках, потом затряс заушными крылышками и наконец, повернувшись спиной, представил на обозрение огромные сложенные крылья с жидким оперением. Маховые перья явно не удались. И, чтобы не потерять подъемной силы, Шайтанирову пришлось вырастить к тому же и перепонки, как у летучей мыши. Надо еще добавить, что прическа его также изменилась — затылок был чисто выбрит, а спереди торчал длинный вихор черных и белых волос.

— Ну как? — самодовольно усмехаясь, — спросил Шайтаниров.

— Что-то я не понял, кто ты такой. — ЭРик даже не пытался скрыть улыбку.

— Я — Кайрос, бог счастливого случая. Кто ухватит меня за чубчик, тому привалит удача.

— Что-то я не слышал про таких богов, — фыркнул Арсений.

Кайрос-Шайтаниров нахохлился от обиды.

— Это греческий бог. Кайрос — это тот неповторимый момент, когда усилие одного человека совпадает с велением Судьбы. Я — поклонник гармоничного мира Эллады и ее небожителей. Монотеизм делает человека слишком зависимым.

— Как это понимать? — этому заявлению даже Анастасия удивилась.

— Все очень просто, — тут же пустился в рассуждения Кайрос-Шайтаниров. — Рассмотрим вариант, когда Бог — один на всех. И вот представь, что ты чем-то не приглянулся этому грозному Боженьке, как какой-нибудь лоботряс строгой школьной училке. Все — тебе кердык. Будут сыпаться неудачи, как из рога изобилия. Успевай только лоб для шишек подставлять. Боженька будет тебя постоянно напрягать, испытывать, воспитывать и толкать по пути, по которому ты идти не собираешься. Считай загублена жизнь. Другое дело — древнегреческий пантеон. Богов множество весь Олимп заселен. Да что Олимп, в каждом ручейке, на любой зачуханной горушке обитает высшая сила. Чувствуете, какой выбор — не понравился одному, тебя другой пригреет. Вот истинная свобода выбора! Да, греки знали толк в демократии!

— Подожди, — одернула его Анастасия. — А как же ангелы и святые? Им тоже можно молиться.

— Не то, — отрицательно замотал головой Шайтаниров. — Это всего лишь сержанты на службе у генерала. Генерал гаркнет: «Пли!» Сержант ответит: «Есть!» А человек перед ними — жалкий крестьянин, по дому которого лупит дальнобойная артиллерия. Может, сержанту в глубине души и жалко мирного жителя, но генерал приказал сровнять поселок с землей. А у греков, у них все иначе, — голос новоявленного Кайроса сделался мечтателен. — Пускай Зевс главный — это ничего не значит. Остальные постоянно против него интригуют и тайком или в открытую помогают своим избранникам. Вы что, забыли Троянскую войну? На стороне троянцев — Афродита; Афина Паллада — ахейцам помогает. Десять лет бодались! А при монотеизме за полгода бы управились. И уж Энею точно спастись не позволили — всех бы положили на месте.

— Ладно уговорил, — хмыкнул Арсений. — Сегодня же вечером идем в казино, я держу тебя за твои крашеные патлы и срываю банк.

— Во-первых, я волос не крашу, — обиделся Кайрос-Шайтаниров. — А во-вторых, азартными играми не занимаюсь. У меня более высокое предназначение. Я теперь бог. Другие желания давайте!

ЭРик шагнул к Шайтанирову и ухватил за вихор.

— Пусть сейчас здесь появится мой трамвай!

Едва замер звук его голоса, как воздух перед ними сгустился в сияющий голубыми огнями шар. Вращаясь, он медленно плыл к колоннаде. «Сейчас», приказал про себя ЭРик, и шар беззвучно лопнул, и из него, как бабочка из огромного кокона, высунулся нос летящего трамвая. Кольцо монорельса опоясало Исаакий и соединилось над голубыми главами Троицкого собора со вторым кольцом, охватившим старый город по периметру.

— Прыгай! — Анастасия толкнула ЭРика в спину.

Синяя, притягивающая, как магнит, подножка обозначилась совсем рядом. ЭРик оттолкнулся от ограждения и полетел. Земля была где-то далеко, запредельно. Город тонкими шпилями протыкал прозрачное северное небо. Слишком красивый, чтобы быть настоящим. Слишком изысканный, чтобы оказаться добрым.

ЧАСТЬ III

«Как я вскочил на его подножку,

Было загадкою для меня…»

Глава 1

— Куда мы теперь? — спросила Светка, когда они выскочили на улицу.

— Не знаю. — Танчо оглянулась: нет ли погони. Но никто их не преследовал. — Одно ясно: домой я не пойду.

— Почему? — зачем-то спросила Светка и, не получив ответа, предложила: — Пойдем ко мне.

Помедлив, Танчо кивнула.

День был в самом разгаре. Солнце пекло, и в пропитанном сыростью жарком воздухе город изнывал, как в горячем компрессе. Больше всего на свете Танчо хотелось немедленно лечь и заснуть — вот здесь, прямо на мостовой. Но спать сейчас никак было нельзя.