Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый
Я посмотрел на него внимательнее. Он говорил редко, поэтому я всегда прислушивался. Так и не понял, к чему именно он это — осуждает ли шум всадников или облезлые стены местных домов.
К нам вышел жилистый мужик лет пятидесяти — с глазами, как два гвоздя, и жёстким голосом. С ним были несколько работников помоложе. Стариком его язык не поворачивался назвать. Вежливо, но с достоинством он отправил рыцарей в избу-едальню — или как это тут называется, — а разодетых пажей построил рядом со своими людьми и выдал задачу:
— Вон бочка с водой, себе новую привезите. Шагов сто в ту сторону, по дороге ручей будет, за холмом. Там приямок есть, наберите. Бочку, ежели утопите, — за ней вниз идите, там порожек, там застрянет. Если побьёте — шесть сольдо за ремонт! А если и обода утопите, — так все двенадцать!
Я терпеливо дождался, пока он наорётся на слуг. Особо не церемонился: одинаково командовал как нашими разодетыми пажами, так и своими одетыми в коричневую шерсть работниками. Когда он, наконец, покинул конюшню — рыцари сразу потянулись к еде. Хотя нет, есть они хотели ещё в обед. Но мы выехали, не пообедав. В дороге наскоро перекусили вяленым мясом, которое я заблаговременно набил в седельные сумки, но это было не то. Сейчас они не просто хотели есть — они хотели жрать.
— Я готов сожрать быка! — орал Дукат. — Хозяин! Жарь быка!
Крики встретили поддержку. Хозяин постоялого двора ответил грубо. Не то что без «сеньора» — вообще без всякого почтения:
— Сначала деньги покажите! Вас тут два десятка и четверо, по четыре ченти с носа! Один сольдо и ещё двадцать ченти, стало быть. Вино — отдельно!
Старый жулик округлил сумму в свою пользу, но я промолчал. Как и все остальные. Странно, но сейчас эти агрессивные ребята с приспособлениями для разделки хамов на запчасти — просто поржали. Впрочем, так и должно быть: если рубить каждого за «неуважение», крестьяне быстро закончатся. Да и Караэн, вон он, белеет вдалеке. Под его стенами убивать людей не принято — ставлю ченти против дуката, у него в городе куча родственников. Веди себя так хозяин хотя бы в паре дней пути от «родного дома» благородных всадников — риск был бы велик.
Сперат кинул ему два сольдо, и нас провели в большой зал с грубым, но чистым столом. Я боялся, что не влезем, но оказалось, что одной стены у дома попросту не было. Вместо неё — выход на что-то вроде летника, с выложенными из камня массивными столами и скамьями рядом. Экономят на дереве даже в мебели.
В центре каждого стола уже стояли глиняные горшки с чем-то мясным — служанки ставили их на угли. Кормили тут не только сытно, но и вкусно. Я так наелся, что решил остаться на ночь, хотя изначально собирался ехать дальше и разбивать лагерь у подножия гор. Мы ехали налегке, без палаток, но можно было заночевать прямо на попонах. Погода позволяла. Но зачем, если тут обнаружился здоровенный амбар, полный сена, явно предусмотренный под такие наплывы гостей?
Вечером я чуть отошёл от своих. Они уже успели выпить вина на сольдо, а теперь перешли на пиво — я отказался платить больше под предлогом «Завтра трудный день». Пока в ход шло моё серебро — все пили только вино. Но за свою медь — и пиво пошло в ход с удовольствием.
Я не хотел смущать людей — пусть немного отдохнут, поорут, посмеются. Немного походил вокруг. Двор действительно больше походил на небольшое караэнское поселение: домишки, поля, огороды… Лишь жилых построек было чуть больше, чем обычно. Для гостей. Потом загляну в конюшню — проверить Коровиэля, дать людям время на кружку пива без начальства. Допьют — и я приду, устрою шуточную жеребьёвку, кто встанет в ночную стражу. Сперат споёт что-нибудь или прочтёт на ночь, и все уснут. Я даже немного соскучился по этим походным будням. Может, и правда, начать снова выезжать на охоту?
В конюшне ко мне подошёл хозяин двора. Я едва сдержал вспышку раздражения — захотелось послать его. Он и так уже получил месячный заработок подмастерья Караэна за один вечер. Если ещё что-то хочет продать…
— Ваш путь через Орлиное Гнездо, сеньор? — спросил он. Теперь держался с достоинством, но гораздо уважительнее. Определил во мне главного. Хотя кого я обманываю — гербы на людях, цвет моих волос, Сперат, как ходячая достопримечательность… Он точно знал, кто я, но не заикнулся. Умен. И, похоже, грамотен.
Я кивнул.
— Да. Завтра на рассвете продолжим путь к Красному Волоку. Там видели следы вепря.
Он помрачнел.
— А мне брешут, что у Большого Забера он. Зверь опасный. Но и у нас в округе, скажу я вам… гложет.
Он протянул мне кувшин вина. Сперат забрал его. Хозяин посмотрел на меня из-под лобья:
— Я вот что скажу, милсдарь. Когда орлы — я про этих волосатых горцев — приходят с гор, они забирают всё. И молоко, и людей. Говорят — «по праву», мол, предки договорились. А мои вот предки — испокон веков пашут, платят налоги. И вот приходит хмырь в козьих мехах, а я ему ещё и дичь отдать должен? И дочь? А что — бывало.
Он боялся, поэтому торопился. И болтал лишнее. Значит, дичь тут водится. Интересно.
Мужик продолжил, уже другим тоном, будто только начал:
— Раньше тут три хутора было. Один — вон за холмом. Его сожгли. Не ночью, не разбойники. Просто пришли, обвинили в «водопользовании без разрешения» — и огонь. Эти же, бородатые. Я знал того парня. Он ручей хотел запрудить. Поля орошать, мельницу, может, поставить. Теперь — ни плоти, ни плотины. А на юг — хутор Бродских. Там мужик отказался дочку за горского выскочку отдать. Нашли потом его. С ястребиным пером в горле. Так что, выходит, живём теперь под горскими? А житья под ними нет. Что там у вас, в Караэне, думают?
Я тяжело вздохнул. Долгобороды всё ещё держали Орлиное Гнездо в осаде, насколько мне было известно. Местные феодалы ослабли. На набеги с гор никто не обращал внимания — грабили ведь чужих. Притязания долгобородов предпочитали не замечать — с хирдом драться не хотелось никому.
— Так это что, сеньор? Караэн теперь только на свои ткани и латы
