Судьба демона - Миранда Хонфлер
— Мой отец? — спросил Каспиан.
Мужчина покачал головой.
— Не очень. Целительница не думает, что он проживет до конца дня. Деревня восстала, потому что они уверены, что ему плохо из-за проклятия ведьмы. Мы старались подавить их, но большая группа поехала в лес.
Времени не было.
— Нужно спешить, — сказала она Каспиану, направила лошадь к землям ведьм. Если Мокоша поможет, она прибудет вовремя.
Копыта не застучали, и она остановилась, оглянулась с колотящимся сердцем.
— Каспиан?
Он опустил голову, хмурясь над повязкой.
— Бригида, прости… но мне нужно к отцу.
— Прости? — ее глаза горели, горло сжалось так, что она едва могла дышать. Он бросал ее и ее матерей сейчас? Когда его люди шли убить их? Она не могла успокоить жителей деревни сама, ей придется биться с ними. И если там были женщины, она…
— Мой отец… — Каспиан покачал головой.
Его отец умирал месяцами.
— Мы поедем с тобой, — Никодим поймал ее взгляд и подъехал к ней. Его сестра тоже присоединилась, а с ней и Стефан.
Бригида благодарно кивнула им, помолилась, чтобы они смогли убедить толпу. Потрясенно взглянув на Каспиана, она направила лошадь вперед самым быстрым галопом.
— Бригида! — крикнул Каспиан, но голос его матери быстро вмешался.
Ее лошадь неслась по землям Рубина, желудок сжимался, и горячие слезы текли по лицу. Она понимала. Его отец мог умереть сегодня, хотя мама постаралась продлить его жизнь, как могла. Он оставил отца одного, пока искал мать, зная, что тот мог умереть в любой миг. Он должен был смириться с этим. А теперь ее матери были в смертельной опасности из-за его народа, а он только извинялся.
Она могла это понять. Могла понять, но не могла принять.
Как бы она ни пыталась успокоиться, сердце билось в горле, мелкая метка на ладони горела.
Уршула, Никодим и Стефан ехали за ней по тропе к дому, где вдали болталась от ветра открытая дверь.
Еще одна открытая дверь всплыла в голове, а следом сгоревший дом.
Охнув, она спрыгнула с седла, рухнула на тающий снег и поднялась на ноги.
«Прошу», — умоляла она. Она не хотела видеть черный камин без огня, черный перевернутый стол, черные тарелки и горшки, ставшие осколками на черном полу…
Она миновала порог дома. Стол, где она сидела с мамой и мамусей, был перевернут, разбитые горшки и раздавленные травы валялись на полу.
— Бригида? — бледная мама стояла в своей старой кожаной броне перед сундуком у ее с мамусей кровати, привязывала тетиву к луку. К ее старому луку. Она подбежала к Бригиде и обняла ее. — Хвала Матери, ты цела.
Она обняла маму и посмотрела поверх ее плеча.
— Где мамуся?
Мама отодвинулась, помрачнев.
— Они пришли за ней, но я не знаю, куда они ее забрали. Я отыщу их.
Она вспомнила крик умирающей ведьмы, метка-полумесяц горела.
— Я знаю, куда ее забрали, — прошептала она и выбежала из дома.
Она отдаст все силы, чтобы спасти мамуся изо Рта Велеса. Сосуда не хватит. Лед на озере растаял, и она прыгнула по шею в ледяные воды Мрочного озера.
Холод колол ее тело, но Бригида не собиралась позволять им вредить мамусе, как они сделали с Анитой. Дрожа от холода, она воззвала к силе праматерей, собирая мощь, укутывая себя водой озера.
Она вышла из озера, Уршула, Никодим и Стефан смотрели на нее в шоке. Даже глаза мамы были огромными.
— С ума сошла? — спросила Уршула. — Что ты…
— Лучше не спрашивать, — вмешался Стефан, кивнул Бригиде.
Она призвала гнев крови, села в седло лошади и протянула руку маме, та сжала ее ладонь и забралась на коня за ней. Лошадь топала под ней, и Бригида сжала бока пятками, помчалась ко Рту Велеса.
Пока она была с Косой Матери в руке, все заросли открывали для них проход, пропускали лошадей. Бригида вдыхала голоса леса, предупреждения, поддержку. Она гнала лошадь быстрее.
«Мы с тобой», — шептали в унисон голоса из косы.
Крик разрезал зимний воздух, разносился эхом в пещере за ивами. Крик мамуси.
Что-то сломалось в ней, она остановила лошадь. Она спрыгнула с седла, вызвала воду с земли вокруг нее, чтобы сила была наготове у ее рук.
Впереди собралась толпа, стрела вылетела из-за нее, попала в шею женщины.
— Оставьте ее! — крикнула мама, ее приказ разнесся эхом по пещере.
Жители деревни связали мамусю и держали над собой, собираясь бросить ее в зияющий Рот Велеса. Она извивалась, пыталась вырваться. Было видно белки ее глаз, пока она смотрела на Бригиду и маму.
— Стойте! — Стефан бросился к ним. — Леди Рубина вернулась в поместье, а демон, убивший Павла Коваля, растерзан!
— Ложь! — крикнула одна из женщин, на ее платье сияла брошь с рогатой змеей. Толпа понесла мамусю к краю.
Связанные руки мамуси впивались в их волосы, одежду, чтобы удержаться и не дать ей улететь в бездну.
Бригида плакала, сжимая кулаки. Вода рядом с ее руками бурлила.
Мамусю поймали только женщины.
Если она ранит их, потеряет гнев крови. Если нет — потеряет мамусю.
Тетива мамы пела, стрела вонзилась в шею одного из жителей.
Некоторые убежали, но оставалось еще много.
Она им не позволит. Какой бы ни была цена, не позволит. Если это был последний раз, когда она взывала к гневу крови, она не оставит никого из кровожадных людей на ногах.
— Бригида, нет! — закричала мамуся сквозь повязку на ее лице.
Бригида вызвала как можно больше воды, сделала из нее длинные копья, и они низко полетели к толпе. Клинки изо льда пробивали ноги, бедра, текла кровь. Все больше раненых людей падали на землю с криками.
Лед тут же растаял. Небольшая группа людей осталась стоять, держать мамусю, их жизни уцелели из-за смертей остальных перед ними.
Она звала гнев, но ничего не случилось.
Она посмотрела на клинок Косы Матери, призывая лед, но он не появился.
Мама выпускала стрелы одна за другой, но за ними поднялся гул голосов.
Мужчины несли оружие, вилы и отломанные ветки. Уршула и Никодим повернулись к толпе, подняв мечи.
— Мы и ведьмы — не ваши враги, — сказал им Стефан, вытаскивая свой меч. — Не нужно этого делать!
— Боюсь, нужно, — клинок подняла ладонь с кольцами. Дариуш.
— Мы с ними справимся, — крикнул ей Никодим. — Делай, что должна!
Они бросились на толпу. Все было в хаосе, но она повернулась к мамусе.
Она осталась без гнева крови. Коса Матери молчала.
Оставались только ее руки для боя. Хоть она искупалась в Мрочном озере, она не могла ничего сделать, пока женщины
