Константин Кривчиков - Когда дует ветер

Вождь вздернул голову:

— Сам.

Колдун выскользнул из хижины. Рунат постоял некоторое время, сосредотачиваясь, потом откинул полог и вернулся на жилую половину.

Арида сидела на лежанке с отсутствующим видом.

— А где ведунья?

— Я ее за водой отправила, — ответила жена, не поднимая глаз.

Олия спешила к хижине арига, повторяя про себя: лишь бы он находился там, а не бродил по стойбищу. Искать уже некогда, и только Хран может ей помочь.

Когда Рунат и Ирас вышли на другую половину хижины, сердце лесовички тревожно сжалось. Она почувствовала недоброе и посмотрела на Ариду. Та какое-то время стояла рядом, потом отошла к своей лежанке и села там лицом к стене. Ведунья тенью проскользнула к тростниковой перегородке и приложила к ней ухо. Весь разговор вождя и колдуна она слышала отчетливо, до последнего слова. Едва Рунат произнес: 'Ладно. Раз уж так', Олия выскочила из хижины, даже не взглянув в сторону Ариды. Ее уже не волновало, что скажет или сделает жена вождя. Главное, как можно быстрее найти арига, пока ее не хватятся.

На счастье Олии, ариг сидел около хижины на шкуре и выстрагивал из длинной ветки древко стрелы. Увидев встревоженную донельзя лесовичку, гарт встал и замер с ножом в руке.

— Хран, помоги мне, — просто сказала Олия, подойдя к аригу. — Меня сегодня убьют. А завтра убьют сына. Принесут в жертву.

Ариг молчал, не выражая ни малейшего удивления, только смотрел на лесовичку странными глазами.

— Ты мне поможешь?

Ариг молчал.

— Хорошо. Не хочешь помогать мне, помоги хотя бы сыну.

— Что я могу сделать?

— Помоги нам сбежать. Или ему.

— А если я не смогу?

Ведунья быстро взглянула в лицо гарта и отвела взгляд.

— У тебя же есть дети?

Хран молча кивнул головой и сглотнул слюну.

— Ты хочешь, чтобы они умерли?

Ариг втянул воздух через нос:

— Ты… хочешь убить моих детей? Наслать на них окаху? За что?

— А почему мой сын должен умереть? За что?

— Я не виноват.

— А кто схватил его в лесу? И меня? Разве не ты и твои воины?

Хран не ответил на вопрос, но сам спросил после паузу:

— Ты хочешь наслать беду на моих детей?

Костяшки пальцев его ладони, сжимающей нож, побледнели от напряжения.

— Нет, я не хочу беды для твоих детей, — медленно произнесла Олия. Голос ее дрогнул. — Просто, я подумала… Прощай, Хран.

Несколько мгновений лесовичка смотрела прямо в глаза гарту. Всего несколько мгновений. Потом женщина повернулась и медленно побрела в сторону реки.

— Олия! Олия, постой! — Хран догнал ее и взял рукой за плечо. — Что я могу сделать?

— Не знаю. Я бы могла, наверное, попробовать сейчас убежать, пока меня не ищут. Но я не могу уйти без сына. Ты сможешь помочь Данулу?

Ариг подумал:

— Сегодня его привяжут к жертвенному столбу. После того, как опустится солнце. Он будет всю ночь находиться там, чтобы молодая луна могла забрать его душу. Я могу его развязать. После того, как уйдет колдун. Там не будет охраны.

— Хорошо. Со стороны рощи, на окраине стойбища, есть старый дуб.

— Знаю.

— Я могу там спрятаться в кустах до ночи и подождать Данула. Ты приведешь его к дубу?

— Приведу. А потом?

— А потом уже моя забота. Попробуем добраться до леса.

Хран осторожно, кончиками пальцев, дотронулся до волос Олии.

— А сейчас ты куда?

— Мне надо успеть предупредить Данула. Иначе он не пойдет с тобой.

Олия взглянула на небо. Солнце уже клонилось к горизонту.

Данул сидел на корточках около хижины. Их только что пригнали с поля и посадили здесь. Охранник сказал, что сейчас принесет сушеных грибов. Больше есть нечего. Кто-то из лесовиков завозмущался, но косоглазый охранник засмеялся и сказал — ловите крыс. Гады они — эти гарты. Мальчик злился. Его опять связали вместе с бортником. Значит, до утра даже поговорить будет не с кем. Когда же его отпустят? Днем прибегала мама и сказала, что надо еще немного потерпеть. И все будет в порядке. Он потерпит. Он же мужчина. Мама так и сказала: 'Терпи, Данул. Ты у меня настоящий мужчина'.

Внезапно мальчик увидел запыхавшуюся Олию. Она подбежала, обняла сына, и что-то быстро зашептала на ухо. Данул сосредоточено слушал.

— Ты хорошо понял?

Олия смотрела в глаза сына, еле сдерживая слезы.

— Я понял, мама. Ты не бойся. Беги сама.

Ведунья поцеловала сына в лоб. На мгновение у нее мелькнула безрассудная мысль: а что, если прямо сейчас отвязать сына и попробовать убежать? Но вдруг Олия заметила, как по берегу реки к ним направляется воин-охранник. Она торопливо пошла в противоположную сторону, к роще, едва не срываясь на бег. Бортник смотрел ей вслед, прищурив глаза. Потом придвинулся к мальчику и как бы невзначай произнес:

— Да, Данул. Видимо, не любит тебя мать.

И после паузы добавил:

— Совсем не любит.

Мальчик сердито посопел, но сдержаться после таких возмутительных слов было просто невозможно:

— Это почему?

— Как почему? — немедленно отозвался бортник. — Ты здесь с нами сидишь, а она с вождем в хижине живет, тебя бросила.

— Она не с вождем живет. Она от его дочек окаху прогоняет, — Данул начал заводиться. — И меня она вовсе не бросила. Она меня сегодня заберет. Вот.

— Э, рассказывай. Как же она заберет, если ушла? Врешь ты все, братец.

— Сам ты врешь! — мальчик совсем рассердился. — Меня ариг заберет. Вот.

Данул хотел еще что-то добавить, но прикусил язык. Внезапно до него дошло, что он сказанул лишнего.

— Кто-кто заберет? — продолжал приставать бортник. — Я не расслышал.

Но Данул молчал, плотно сжав зубы и, на всякий случай, прикрыв рот ладушкой. Больше этот бортник ничего от него не услышит. Данул же не маленький — умеет хранить тайну.

Они стояли на отлогом склоне холма. Было уже почти совсем темно. Отшельник вытянул руку:

— Видишь, на том берегу костры горят? Это стойбище 'лосей'.

— А как мы на тот берег попадем?

— У меня здесь внизу лодка спрятана. На ней утром переправимся. Плавал когда-нибудь на лодке?

— Не-а, — к вечеру Павуш уже устал удивляться. — А что это такое?

— А это большой кусок дерева, внутри которого дупло, чтобы там человек мог сидеть. Или два. Завтра увидишь.

Охотник, прищурив глаза, смотрел на небо. На лице его проступила тревога: сомнений не оставалось, среди первых звезд, хотя и не очень отчетливо, просматривался серый кружок нарождающейся луны.

— Куда ты смотришь? — поинтересовался мальчик.

— Да так, — отшельник перевел взгляд вдаль, на линию горизонта, и обнял мальчика за плечи. — Вон, видишь, семь маленьких звездочек? Давай считать: раз, два, три, четыре, пять и еще две.