Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый
Они снова вступили в спор — всё ещё подчёркивая свою изначальную правоту, но я уже видел: перья на черновиках выводили совсем другие крылья и обводы. Бруно задумчиво махал свитком в воздухе, смотрел как папирус разгоняет воздух и хмурился. Фарид тщательно изучал мой самолётик и копировал его по сгибам, делая свой.
Я тем временем осторожно присел на край стола, нашёл пустой с одной стороны лист, придвинул к себе хитрую чернильницу-непроливайку, макнул в неё вычурный серебряный стилус — тут ими пользовались вместо перьев — и начал чертить чертёж. Клякс я наставил преизрядно — писанине Магна учили по остаточному принципу. Однако через пять минут остался вполне доволен результатом: общий вид, размеры, пара разрезов.
— Это… прекрасно… — выдохнул Бруно. Он стоял очень близко. Наверное, уже бы на меня залез, если бы не рука Сперата, которой он придерживал Ректора. — Где вы этому научились?
— Так должно быть понятнее. Сможете сделать?
— Да, конечно!
Я решил задержаться и нарисовать воздушный винт. Не думал, что они возьмутся за работу по моим наброскам сразу. Я опять забыл про магию.
Фарид дохромал до камина и прямо там, с помощью кувшина, из которого один из его помощников лил воду, нарезал заготовки из кожи и дерева. Он ускорял струю воды и сжимал её до игольной тонкости — и вода достаточно легко резала дерево и кожу. Мне случалось видеть, как чем-то похожим кромсали и плоть в бою, но это было слишком манозатратно.
В общем, минут через пять передо мной уже лежал миниатюрный воздушный фонарик. Я сам срезал Когтем верхушку толстой свечи, установил её в держатель, попросил Сперата поджечь фитиль — и держал сделанный из бумаги кубический верх над пламенем. Когда я уже начал думать, что не сработает, рука ощутила едва заметное давление. Я убрал ладонь — и фонарь медленно взлетел.
— Тёплый воздух легче холодного. Если его нагреть, то он потянет вверх, — объяснил я. — Никакой магии.
— Мы видим, сеньор Магн, — ответил за всех Бруно.
— Вам нужно придумать, как заставить это двигаться в нужную сторону, — продолжил я и показал на воздушный винт. — Попробуйте сделать это. Должно быть похоже на крылья ветряной мельницы…
— Ничего не выйдет, — заявил Фарид.
Он ловко подвесил к пролетающему мимо воздушному фонарю деревянную фигурку человека, выуженную из груды барахла рядом. Фонарь стремительно спикировал на стол.
— Что хорошо для малого, то плохо для большого. И наоборот. Чтобы греть воздух достаточно долго, потребуется целый воз дров. А их такой куб не поднимет, — он сделал паузу и добавил: — Но я знаю, как решить эту проблему. Надо сделать усилитель, как в Горшке, но для таланта к огню…
— Ладно, не буду вам мешать, — я встал. — Последний вопрос. Насколько усиливают таланты ваши устройства?
— Не намного. Но они позволяют экономить силы.
— Не намного? — я сел обратно. — Есть ли среди ваших студиозов талантливые к огню?
— Да вот, хотя бы он, — махнул рукой в сторону сдавалы Бруно.
— Какой силы ты можешь призвать огонь?
Тот надменно ухмыльнулся — и сотворил крохотную огненную пчелу.
— В камин! — заорал Фарид. — Направь её в камин, дурак!
Пчела метнулась по комнате, уже теряя форму — было очевидно, что студиоз потерял над ней контроль. Немного стыдно признавать, но Фарид среагировал быстрее меня. Зато моя реакция была куда более решительной.
Я выхватил меч и рассёк огненного конструкта в воздухе. Пчела взорвалась вспышкой — меня обдало жаром, и волосы на висках зашипели. Запахло палёной курицей. Хуже того — загорелись листки и хлам на столе.
Фарид протянул руку, и в мою сторону пошла волна холодного, мелкого снега, гасившего огонь. Не успел он осесть, как Фарид сжал кулак — и снег обратился в водяную взвесь. Пока писцы, сам Фарид и Каас спасали бумаги, стряхивая с них влагу, Бруно отчитывал неудачливого огневика. А его охранники тем временем придержали виновника, чтобы тот не сбежал, и пару раз сунули кулаком в живот — без особого фанатизма, но доходчиво.
Благодаря Фариду и его таланту, всё оказалось не так уж и плохо. Большинство важных свитков были написаны на пергаменте — а это кожа, она стойкая. Да и черновики на столе всё равно утратили актуальность. Не считая того, что я слегка промок и потерял большую часть бровей, урон был минимален.
Наконец, огневик удостоился торжественного леща от Сперата — тот, видно, сдерживался, видя, что меня происходящее скорее забавляет. Затем студиоза поставили перед открытым окном. Он вытянул руку, сложил пальцы в жест, будто держал пистолет, и «выстрелил» огнём. Впечатляло слабо — сантиметров тридцать огня, не больше. В детстве я такое же показывал, правда, с зажигалкой и баллончиком освежителя воздуха.
— Сперат, достань щит. Тот, что даёт огонь, — распорядился я.
Со щитом огневик выдал уже настоящую струю гудящего пламени — метров на пять. Это, конечно, и близко не дотягивало до уровня отца Магна или Гонората, но выглядело внушительно. Мне бы такую штуку лет десять назад — многое пошло бы проще.
— Нет… Настолько сильного увеличения у нас и близко не было, — сухо констатировал Каас.
Студиоз-сдавала сам пришёл в такое изумление, что даже попытался не отдать щит обратно Сперату, когда тот его потянул. За это получил ещё один лещ — уже с чувством — и растянулся на полу. Никто особенно не обратил на это внимания.
— Позвольте, — сказал Каас, выдернул щит у Сперата и тут же углубился в дело. Сперат растерянно взглянул на меня, но я только покачал головой.
Каас тем временем, ловко орудуя инструментами из многочисленных кармашков своего передника, быстро вскрыл щит, снял заднюю крышку — и обнаружил знакомые мне пластинки, заполнявшие внутреннее пространство. Распиленный демонический рог. Но взгляд Кааса остановился не на них.
— О, я слышал об этом сплаве! — воскликнул он с азартом. — Выдающееся достижение Ар’Зумель Химуса, прозванного Медным Безумцем…
Он потряс перед собой деталю щита, и аж раскраснелся от восторга:
— Смотрите! Видите эту пластину? Таким образом, когда человек с талантом держит щит за ручку, он касается сразу всех… эм…
— Кстати, — вмешался я. — А почему вы не используете этот материал? Ведь он явно усиливает магию.
Каас посмотрел на меня как
