Эхо старых книг - Барбара Дэвис
Ты отворачиваешься к окну – в наказание за нарушение правил. Пытаясь отвлечься от собственной ревности, я забрел на запретную территорию. После всех этих недель – восьми прекрасных и мучительных недель – мы все еще избегаем темы твоей помолвки. Однако рано или поздно придется ее обсудить. Что она значит, и значит ли, и что с нею делать.
Более отважный человек уже взялся бы за дело и заставил тебя сделать выбор. Но я – не отважный. Я эгоист, мечтающий получить желаемое, но слишком трусливый, чтобы заговорить об этом открыто, потому что в глубине души знаю, кого ты выберешь – и почему. Не ради любви. Этого идиота ты не любишь, но примешь его фамилию – и все связанные с ней привилегии.
Деньги, положение, балы. Все, к чему ты привыкла. У меня нет в этом сомнений. Подобным образом поступила бы любая женщина, выросшая в таком доме, как твой. Но сказать это вслух сейчас означало бы положить конец всему, что мы имеем, а я к этому не готов. Пока еще нет. И поэтому забываю о гордости и решаю довольствоваться тем, что могу получить.
В молчании мы доедаем сэндвичи, запивая их гадким остывшим кофе. Лезу в сумку, достаю пачку печенья с патокой и протягиваю тебе. Ты принимаешь это предложение мира, и мне становится легче.
– Наверняка ты приготовила к вечеру сногсшибательное платье. Жаль, не смогу тебя в нем увидеть.
– Синий бархат, с открытыми плечами и глубоким вырезом на спине.
Я ухмыляюсь, приподняв бровь.
– Мне придется довольствоваться воображением.
– Нет, – говоришь ты внезапно с хитрой улыбкой. – Не придется.
– Что?
– Приходи к нам на ужин.
– Что?
– Приходи на ужин. Тедди пришлось отказаться. Он застрял на севере штата, решает там какую-то проблему с новым жеребцом. Поэтому у нас образовалось свободное место. Сможешь увидеть кинозвезд.
Изумленно смотрю на тебя, обдумывая твои слова. Ужин. За столом твоего отца. С его… гостями, которые почти наверняка не являются кинозвездами. Такой шанс я давно искал. И все же меня мучает совесть.
– Думаешь, это разумно? Выставить меня напоказ перед своей семьей?
Ты улыбаешься, сама невинность.
– Я не собираюсь ничего выставлять напоказ. К тому же люди редко замечают то, что у них прямо перед глазами.
– Твоя сестра не оценит незваного гостя.
– Ей придется увидеть в этом светлую сторону. Повара планировали ужин на двенадцать персон, вот они и получат двенадцать. По сути, всех хлопот – переписать карточку, указывающую место за столом. Я ее сама напишу, если Сиси не захочет.
В твоем тоне звучат тревожные нотки безрассудства, смесь веселья и азарта, от чего мне хочется встряхнуть тебя за плечи.
– Белль, я волнуюсь не о том, что мне может не хватить фуа-гра. Подумай, каких гостей привыкли принимать в вашем доме. Мы оба знаем, что я не из этой категории.
Ты пронзаешь меня взглядом своих темных глаз – взглядом того рода, что способен заставить мужчину корчиться от стыда. Где же ты такому научилась – или это врожденное умение?
– Разве ты не хочешь познакомиться с моим отцом?
«Таков был план, когда я сходил с корабля», – думаю я. Но планы меняются.
– Я не собираюсь просить у него твоей руки, Белль. Мы говорим не об этом.
– А о чем мы говорим?
Прикусываю губу, понимая, что в волнении чуть было не сказал слишком много.
– Ничего. Мы ни о чем не говорим.
– Тогда в чем проблема? Ты мечтаешь увидеть меня в новом платье. Я предложила решение. Думала, ты будешь…
– Благодарен?
Ты озадаченно моргаешь.
– Рад, – говоришь ты после напряженной паузы. – Думала, ты будешь рад. Вместо этого ты вдруг нападаешь на меня и придумываешь отговорки.
– Я не нападаю. Просто хотел бы понять…
– Что, Хеми? Что ты хотел бы понять?
– Что мы делаем. Или, точнее, что ты делаешь. Я имею в виду – со мной. Когда у тебя… – Ты предупреждаешь меня взглядом, и я резко умолкаю. – Скажем так, я не дотягиваю до идеала в плане родословной, не говоря уже о банковском счете, и не могу отделаться от мысли, что ты относишься ко мне как к своего рода новой игрушке. Как к развлечению, чтобы оживить светский сезон. Кажется, вы, янки, называете это «посещать трущобы».
Твое лицо мрачнеет, и на миг мне кажется, что ты сейчас заплачешь. Но когда ты снова смотришь на меня, взгляд у тебя острый и твердый, как кусок кремня.
– Трущобы?
– А может, это бунт. Чтобы подразнить отца, который вряд ли счел бы меня подходящей партией для своей дочери, даже если бы она еще не была…
Почувствовав, к чему я веду, ты распахиваешь дверь машины. Не успел я опомниться, как ты уже бежишь в сторону озера. Я мчусь за тобой под сильным ветром, дующим с воды.
– Куда ты? На улице жуть как холодно.
Я почти догнал тебя, когда ты разворачиваешься так резко, что волосы выпадают из шпилек и в беспорядке падают тебе на лицо.
– Тебе не приходило в голову, что я могла просто захотеть, чтобы ты был рядом? Что я хотела иметь… друга… за этим столом для разнообразия? Человека, которому действительно важно, что я думаю? И что мне надоело видеться с тобой лишь тайком? Надоели пикники на траве или в машине, поцелуи украдкой, надоело разыгрывать на улицах случайные встречи, которые вовсе не случайны?
Твои слова меня ошеломляют. Не потому, что ты кричишь, и даже не из-за того, как твои глаза при этом наполняются слезами, а потому, что ты забрасываешь меня упреками, как камнями, будто причина всех твоих недовольств – во мне одном.
– Я и сам желал бы, чтобы все было иначе, Белль. Если ты хочешь изменить ситуацию, ты должна сама это сделать.
Слова вылетают из моих уст прежде, чем я успел их обдумать. Я не произнес его имени, но оно все равно висит между нами, кружит вокруг нас в стылом ноябрьском воздухе. Тедди. Отвратительно богатый, чертовски красивый, совершенно безмозглый Тедди.
– Пожалуйста, отвези меня обратно, – холодным тоном говоришь ты, проходя мимо меня. – Мне нельзя опаздывать на такой важный ужин.
Мы возвращаемся в город молча. Высаживаю тебя за квартал от того места, где тебя забирал. Ты выходишь из машины со своими покупками, затем на мгновение останавливаешься.
– Тебя ждать?
– А ты еще не передумала?
– На столе будет карточка с твоим именем. Сам решай, приходить или нет.
Сожалеющая Белль
(стр. 48–54)
«Сам решай, приходить или нет», – сказала ты. Как будто в этом вопросе речь шла о моем желании.
Тем не менее ты резко вскидываешь голову, когда джентльмен, который, полагаю, являлся дворецким, проводит меня в гостиную твоего
