Свора: Волчьей Тропой - Марк Адамов
— Извини, я услышал возню, — спокойно проговорил Йору. Его взгляд скользил по озеру, камням на его берегу и деревьям вокруг. — Не знал, что это ты.
— А кого ты надеялся увидеть? — Висида сощурила один глаз.
— Пока что — никого. Так было бы лучше.
Выглядел Йору всё ещё паршиво. Одетый в одни панталоны, он подставил редким лучам, что пробивались сквозь кроны, каждый из шрамов на бледном теле. А было их много: розоватые, белёсые и даже чёрные, они пересекали друг друга поперёк его груди, прорезали живот и руки. За каждым из них стоял свой бой. Возможно, некоторые из тех схваток и посоперничали бы с Хозяином Корней, но Висида их не застала.
— Ты как вообще? — уходить Йору и не думал. Он привалился плечом к выросшему из склона стволу и сложил руки на груди. — Нотонир дал тебе Глоток Души, так?
— Знала бы я ещё, что это, — Висида чуть откинулась назад, опёршись на руки. — Но чувствую себя так, будто меня в соху впрягали вместо вола.
— Такая уж цена, — вожак опустил голову, будто на затылок ему легло тяжкое воспоминание. — Потому я отказываюсь от такой подпитки.
На короткое мгновение в груди Висиды снова полыхнуло то рвение, которое вдохнул в неё Нотонир. В этот раз оно лишь напомнило об усталости, и ей захотелось разлечься прямо на каменистом дне, оставить лишь нос над водой.
Нужно было держаться. Окрепнуть вновь ради Клепа и остальных.
— Что он вообще делает? — сказала Висида скорее сама себе и поспешила объяснить, заметив удивлённый взгляд Йору. — Я про Нотонира. То он прячется за твоей спиной, колдует там что-то простое, то выдаёт такие заклинания, что воздух трещит.
Йору поджал губы, растянул их в болезненной усмешке:
— Нотонир — не боец, — сказал он глухо. — Он много чего умеет, но подпитывать других у него получается лучше, чем сражаться самому. Вот и приходится полагаться на других.
И жутко раздражаться, когда эти «другие» не пользуются даром сполна — это Висида поняла. С другой стороны, с такой ценой его подпитка — одолжение сомнительное.
— Мы с Нотониром много чего прошли, — вдруг добавил Йору, поглаживая шрам толщиной в палец поперёк живота. — Без него я бы до сих не дожил. Доверять ему сложно, но вполне себе стоит того.
Едва перебирая ногами, он принялся взбираться на кручу. Дожидаться, пока русая макушка исчезнет из виду, Висида не стала: от зябкой воды вся кожа уже пошла острыми мурашками, а затёкшие мышцы принялись дрожать.
Оборачивая повязки вокруг груди, она не прекращала вслушиваться в звенящий от стрекота саранчи лес. Тихий говор Нотонира, осторожный смех Лаг Бо, последние неловкие шаги Йору — одна лишь Свора осталась на поляне у озерца.
Но чья же треклятая лошадь так упорно топталась по ту сторону?
Глава 13
— Смотри, у этого красные прожилки снизу, — Тална подцепила плосковерхий гриб кончиком ножа. Улыбка впервые за долгий поход тронула её веснушчатое лицо. — Из таких варят яд: сладковатый, незаметный, но убьёт даже коня.
Клеп издал неразборчивый звук. Ему всё же хотелось поесть, а не валить коней — тем более, что своего он оставил при стойлах Сюзерена, как и остальная Свора.
— А этот? — Клепсандар ткнул в проросший прямо из-под камня гриб цвета свежего молока.
— Похож на белоспинку, — Тална вытянула губы и поднесла к шляпке нос. — Но это гриб-рвач. Съешь — и понос будет долгим, с кровью.
Вздохи Клепа становились всё громче. Он поднялся с колен и оглядел бугристый склон, окружённый чёрными стволами: такими гладкими, точно по ним прошлась крепкая рука плотника.
— А есть тут хоть один гриб, который нас не убьёт?
Затея перекусить поджаренными на огне грибами уже не казалась столь умной. Рыбы в окрестных ручьях не водилось, и охотиться без Лаг Бо отряд мог едва ли. Хотя Арачи и грозился нагнать куропатку-другую с молотом, так они бы едва ли поели до новолуния.
— Я предупреждала, что в Лемии не растёт ничего хорошего, — Тална перевернула плоский камень, облепленный застарелой грязью. — Хотя… Этот подойдёт!
Она обхватила пальцами вытянутый гриб, ножка которого без заметной границы перетекала в округлую голову, и понюхала его, точно цветок в саду церата.
— Дождевик, — с прищуром проговорила девушка. — Да, точно подойдёт.
— Без поноса? — уточнил Клеп, глядя, как Тална ловко срезает грибы. — Смотри, Арачи такое не любит.
— Думаю, не он один, — девушка издала короткий смешок. — Или тебя такой исход устроит?
Клеп отмахнулся и подставил мешковину.
* * *
— Ну, не знаю, — бурчал Арачи, пока нанизанные на прутья грибы коптились над вялым костром. — Всё равно же — не мясо.
Тална подвернула дождевики тем боком, где белизна ещё не покрылась копотью, и проговорила:
— На моей родине говорят, что грибы — мясо для терпеливых, — она задумчиво всмотрелась в средний палец, пересечённый белёсым шрамом. — Ещё и без капли крови.
— Чхать мне на кровь, — Арачи отмахнулся.
Клеп про себя подметил, что и терпением живогор не славился. Увы, без остальной Своры и их припасов выбирать не приходилось.
— А что родина у тебя? — сам по себе вырвался вопрос. В разгар похода возможностей разузнать о новой спутнице побольше ускользнула даже от пытливого Нотонира.
Тална глянула на него искоса. Уголки её челюстей напряглись, дрогнули жилы в шее:
— Левентия, а что? — настороженность наполнила голос красноволосой девушки. — Ты из тех, кто по родине судит о человеке?
Клеп выверял ответ, взвешивая каждую крупицу знаний. Левентия лежала на западе, в холмистом междуречье Оволы и Глосты. Сверху над ней нависал грозный Шаадамар, тогда как на юге таился обломок проклятой веками Гонлии.
— Какой-то след родина оставляет, — осторожно сказал Клепсандар. — Родители, старейшины — все, с кем мы растём и чьим наследием пользуемся.
— Да ну? — Тална отпрянула от костра. Недовольство рассекло её лоб острыми складками.
— А чего ты хмуришься? Так оно и есть! — Арачи гоготнул и потянулся за одним из прутьев с грибами. — Коварантцы — горячие ребята, как наши близнецы. Сотторийцы — наоборот, ледышки бесчувственные: Нотонир с Йору соврать не дадут. Раванарцы — говнюки жадные, междуреченцы — ни рыба ни мясо. Как грибы! — живогор радостно потряс шампуром у лица. — Левентийца одного знавал я: ушлый был мужик до жути! Ха, даже волос красный, как у тебя! Из этих он был, которые овец ебут…
— Норинтов, — закончил Клеп до того,
