Наследник Агонии - Евгений Альтмайер
– Будет с вас. – В голосе Родриго звучит открытое пренебрежение. – Не знаю, кто вас учил искусству фехтования, но делал он это из рук вон плохо.
Рафаэль не удержался от тихого смешка. Он ни мгновения не сомневался как в исходе поединка, так и в том, что Селестин отделается легким испугом. Не тот у Родриго характер, чтобы множить количество трупов на пустом месте.
Едва различимый звук со стороны противника вернул Рафаэля в чувство. Надо же было так зазеваться на происходящее рядом, что позабыть о собственном поединке! Странно, что Хуан не воспользовался глупостью противника. Неужто и у него есть какие-то представления о чести? Или просто сам уставился на происходящее поблизости?
Что-то не так. Клинок шпаги, только что свободно плясавший из стороны в сторону, словно попал в густое желе. Каждое движение дается с огромным трудом. Воздух вокруг словно загустел, превратившись в облепивший со всех сторон студень.
На лице Хуана проступила самодовольная ухмылка. Этот сын обезьяны наложил на него какое-то колдовство! Немыслимо! Треклятое отродье Бездны!
Даже не скажешь сразу, что ошеломило больше – применение противником самого грязного приема, какой только можно придумать на дуэли, или сам факт того, что туповатый бугай оказался способен к магии.
На обычной дуэли одного обвинения в подобном хватило бы, чтобы смешать имя мерзавца с грязью, от которой он уже не отмоется никогда. Для того и существуют секунданты, чтобы гарантировать поединок от подобных низких приемов. Вот только в их схватке с секундантами беда. Они, строго говоря, сами таковыми являются.
Обвинений мерзавец дожидаться не стал. Ощерившись в злобном оскале, Хуан бросился в атаку, занося тяжелый палаш для сокрушительного удара.
Глава 2
Вражеский клинок медленно поднимается для рокового смертельного удара. На туповатой физиономии Хуана уже проступило наглое, самоуверенное торжество. Мерзавец откровенно наслаждается растянувшимся в вечность мгновением. Движения врага обрели демонстративную, издевательскую неторопливость.
Алая вспышка перед глазами. Мир тонет в темно-багровом мареве. По телу прокатилась волна мучительной боли. Огненные вспышки несутся вверх, расходятся в груди, словно терзающий грешников инфернальный огонь. Фонтан невидимого пламени бьет вверх, сметая хлипкие преграды. Разум захлебнулся в потоке безумных видений, полных ужаса и запредельной боли. Кажется, кровь превратилась в несущийся по венам поток адского жара.
А еще миг спустя Рафаэль ощутил, как оплетшие тело тенета вражеского колдовства вспыхивают, словно брошенная в огонь солома. Рвущееся из груди незримое пламя смело замедляющие чары, будто гибельное торнадо. Короткое мгновение – и кажущаяся бесконечной пытка прекращается.
Ярость ударила в голову, словно огненный бренди. Рафаэль, подстегнутый низкой выходкой противника, рванулся в атаку, вложив все силы в один-единственный стремительный выпад. От бедра – прямо в ухмыляющуюся рожу!
Сверкнул на узком клинке шпаги ослепительный солнечный блик. Гнусная ухмылочка противника потускнела, глаза распахнулись от растерянного изумления. Хуан попытался податься назад, но не успел.
Сияющее солнечным светом лезвие начисто срезало мерзавцу ухо. Тот взвыл от боли. Брызнула ярко-алая кровь. Чары бессильно рассеялись, оставив незадачливого колдуна один на один с жаждущим мести врагом.
Рафаэль, и не думая сдержать кровожадный порыв, наотмашь полоснул клинком по перекосившейся от боли роже. Резкое, стремительное движение кисти – словно художник ставит финальный росчерк на восхитительную картину. В груди беснуется и воет незнакомое чувство. Что-то древнее и злобное жаждет чужой боли. Заставить мерзавца хрипеть, тщетно умоляя о пощаде. Разрывать трепещущую человеческую плоть, наполняя внутренности потоками кипящей смолы.
Звон упавшего на каменные плиты палаша. Хуан с воплем отшатнулся. Ноги врага подломились, бугай упал на колени. На серые плиты частой дробью падают густые алые капли.
Красивое лицо победителя искривилось в ядовитой усмешке. Ни малейшего сострадания к получившему свое мерзавцу Рафаэль не ощутил и в помине.
– Недурно. – Скупо похвалил Родриго, глядя, как ученик стирает кровь с клинка.
Чужой голос чуть рассеял нахлынувшую огненную муть. Во всяком случае, только что казавшееся необоримым желание выдавить врагу глаза, с наслаждением вслушиваясь в полные боли вопли, чуть отступило.
Бездна и пять хозяев ее! Что за кошмар с ним творится?! Уж точно дело не в дурацком заклинании, которое звероподобный громила непонятно где подсмотрел. Но если не в нем, то в чем же? Никогда в своей жизни Рафаэль еще не ощущал ничего подобного.
– Благодарю. – Коротко буркнул он.
Шпага исчезла в ножнах. Накативший огненный ужас окончательно разжал жуткую хватку. Во всяком случае, теперь он точно принадлежит самому себе. Или?..
Где-то на самой грани сознания по-прежнему мерцает едва различимая искорка. Искорка, от одной попытки всмотреться в которую по телу начинают распространяться новые волны режущей боли.
Тьма подери! Если бы не эта неведомая сила, враг прикончил бы его одним подлым ударом! Праведный гнев странным образом отогнал нахлынувшую растерянность.
– Впредь тебе будет наука, каналья. – Ядовито процедил Рафаэль впавшему в прострацию Хуану, даже не пытаясь играть в положенную этикетом вежливость. Жаль лишь, что нет свидетелей его выходки. Одного лишь слова самого Рафаэля будет недостаточно. Впрочем… Кто сказал, что это должно помешать публично обвинить его в колдовстве?
Хуан не ответил – если не считать противных хлюпающих звуков. Колдун-недоучка съежился, спрятав в ладонях обезображенное лицо. Кажется, он находится в полнейшей прострации. Ну и бездна с этой слизью.
– А вот нашего друга хвалить, боюсь, не за что. – Процедил Родриго, переведя взгляд на оставшуюся пару.
Бой в самом разгаре. За минувшее время Алонсо успел получить несколько ощутимых порезов. На левом плече набухло темное кровавое пятно, ясно различимое даже на алом шелке. Еще одна отметина проступает на правом бедре. Еще пара минут – и дело примет совсем худой оборот.
– Не смейте мне помогать! – Заорал Алонсо, увидев, что два остальных поединка уже завершены.
– Да никто и не собирался. – Пробормотал Рафаэль. Пусть их дуэль из обычной и превратилась в тройную, нужно быть совсем безумцем, чтобы насесть втроем на одного противника. От такой славы вовек не отмоешься.
Неприятно глядеть, как приятеля полосуют на ломти. Но кровавое зрелище отвлекает от чего-то намного более жуткого. Чего-то, о чьем прикосновении он, кажется, страшится даже лишний раз вспомнить.
– Мне не нравится его лицо. – Мрачно подметил Родриго.
– Что?
– Что-то такое бывает на морде у бракованных гончих
