Измена. Тайный наследник. Том 2 (СИ) - Алиса Лаврова

глаза. — Доверие — это обоюдоострый клинок. Доверяя мне, ты заставляешь меня доверять тебе. И чтобы ты знал. Я не хотел ее убивать. И я принял решение не делать этого еще до того, как она заставила меня. Я служу ей, потому что увидел в ней свет, и потому что она увидела свет во мне. Вот и все. Любого, кто встанет у нее на пути, я разорву вот этими руками. Любого, кого она считает своим другом, я буду считать другом тоже.

Даррен осторожно пожимает Мелвиллу руку, и я выдыхаю от облегчения.

Даррен подходит к Чивсу и протягивает ему руку так же, как Мелвиллу.

Чивс смотрит на меня, словно ждет разрешения, или команды и я слегка киваю.

— Будь ты проклят, торговец. Похоже и мне придется считать тебя своим другом.

Он хватает руку Даррена и, прижав его к себе, похлопывает по спине.

Я обращаю внимание на Виктора, который всю дорогу сидел молча, и могу поклясться, что вижу на его обожженном лице едва заметную улыбку.

30

Каэн

Сквозь пелену болезненного забытья я выныриваю в сознание, только для того, чтобы ощутить разрушительную физическую боль. Мое тело теперь кажется сосредоточением страдания. Руки и ноги скованы и я чувствую, как металлические кандалы до крови прорезают ноги, руки и шею, обездвиживая меня.

— Что вы с ним сделали? — слышу скрипучий старческий голос, который эхом разносится по большому залу. — Спит он у вас, или без сознания? Если он не будет осознавать, что тут происходит, мы не сможем сделать то, что должны…

Что за голос. Кажется, я когда-то уже слышал его.

С трудом разлепляю глаза и в первое мгновение не могу понять где я нахожусь. Голова болит так, словно по ней прыгало сразу несколько человек. Во рту привкус запекшейся крови а к лицу прилипли волосы не давая рассмотрить место, в котором я нахожусь.

Вглядываюсь и смутно вижу множество людей, которые сидят по сторонам и выжидающе смотрят на меня. Здесь не меньше нескольких сотен.

Что это такое? Что они тут все делают?

— Он, как видите, уже очнулся.

А этот голос я хорошо знаю. Салемс говорит кротко и негромко. В голове проносятся события, которые случились до того, как я отключился. Я бился с ним и потерпел поражение.

Но… Кажется, я позволил Лилиане сбежать. Если это так, то отчасти, мои усилия были не напрасны.

— Каэн Сандерс, — слышу я снова голос старичка, — осознаете ли вы, где сейчас находитесь?

Я открываю рот и пытаюсь что-то сказать, но слова мои тут же прерываются тяжелым болезненным кашлем. Я чувствую, что добрая половина ребер у меня сломана. Что же это за голос…

Ну да, точно. Это же судья Бернс, а это значит…

— Похоже, я на суде, — говорю я, наконец, когда кашель немного отпускает. — Только не понимаю, кого судят.

— Судят вас, Каэн Сандерс. За измену, за покушение на убийство императора.

— Это какого такого императора?

— Не перебивайте судью, когда он говорит, не усугубляйте своего положения. — Говорит Бернс строгим отеческим голосом, и меня начинает тошнить от его гордой интонации.

Всем прекрасно известно, что этот старичок давно уже выжил из ума и его держат на этой должности исключительно из уважения к его сединам. На самом деле в реальных заседаниях он давно уже не участвовал. Но теперь, похоже, кое кому выгодно, чтобы именно именно он сделал то, что нужно Салемсу.

Перевожу взгляд и вижу, как тот стоит слева, на стороне обвинения, скромно опустив голову, когда говорит Бернс.

Закрываю глаза и пытаюсь прильнуть к нитям силы, что живут во мне, но чувствую их настолько слабо, что их как будто и вовсе нет. Едва теплящийся свет не способен даже разогнать боль, не то, что помочь мне выбраться отсюда.

Похоже, они залили мне в рот столько этой дряни, что я находился на пороге смерти. Но убить все-таки не смогли.

Убить дракона не так-то просто, даже если ты сам дракон. Но видит драконий бог, они пытались. Конечно, нож воткнутый в сердце, пока я находился без сознания, мог бы решить вопрос раз и навсегда. Но это сделать не рискнул даже Салемс. Убийство дракона — это самое тяжелое преступление, рядом с которым не стояло бы убийство сотни ни в чем не повинных людей. Убить дракона это не просто преступление, а богохульство. И с этим приходится считаться даже Салемсу, хоть он и захватил власть нечестно.

— У меня должна быть защита, — говорю я. — Что-то я не вижу тут защитников.

— Разумеется, защитник вам предоставлен судом. Князь Филип Мэнголд будет вашим защитником на все заседания, сколько бы их не потребовалось.

Толстый князь Мэнголд чуть привстает со своего кресла, отирает пот со лба салфеткой и прочищает горло.

— Можете не сомневаться, князь, я буду отстаивать ваши интересы так, как это должно.

— Да уж, ты-то будешь, — бормочу я себе под нос еле слышно.

Он снова садится на свое кресло и явно теряет всякий интерес к происходящему.

Глядя на собравшихся здесь я отчетливо понимаю одну вещь. Они все уже решили. Суд не для них, а для тех, кто сидит на трибунах, для зевак, собравшихся здесь для того, чтобы посмотреть, как осудят настоящего дракона.

— Признаете ли вы свою вину, Каэн Сандерс? — возвышает голос Бернс.

— Конечно признаю, — говорю я так громко, как только могу.

— Это хорошо, это значит, что мы решим все быстро. — На лице старого судьи начинает играеть облегченная улыбка. Кажется, он уже предвкушает, что совсем скоро сможет сбросить с себя бремя правосудия и вернуться домой к своим собакам, которых до смерти обожает. — Признательные показания могут сильно облегчить вашу судьбу, князь.

— Я виноват, и прежде всего в том, что ничего не сделал тогда, когда был шанс не допустить Зенедира Салемса к власти. Но побеждает подлейший, так что теперь судят не его, за то, что он узурпировал трон и силой заставил отдать ему перстень, а меня, за то, что я был единственным, кто выступил против его бесчестных действий.

Я слышу, как по трибунам расходится недовольный ропот.

Вижу, как судья Бернс кривится, словно съел кусок лимона. Похоже, все оборачивается не так, как он хотел бы. Ну и что же. Если они думали, что я сдамся, не навредив им, они ошибались.

— Значит вы не признаете измену государству?

— Этого не признаю.

— Ваша честь, в этом случае, чтобы прояснить все для присутствующих, позвольте вызвать ключевого свидетеля, — говорит