Робин Хобб - Волшебный корабль
— Ну вот… пришли, — сказал он. И помялся, словно бы желая сказать что-то еще и не решаясь.
Альтия решила прекратить его муки.
— Может, — сказала она, — я хоть пивком тебя угощу?
И кивнула на таверну напротив.
Он глянул в ту сторону, и его синие глаза округлились.
— Боюсь, не очень удобно получится, — ответил он честно. — И потом, отец шкуру с меня спустит, если я ДАМУ поведу в подобный клоповник! — И добавил, помолчав: — Но все равно спасибо.
Однако он медлил, не торопясь уходить.
Альтия склонила голову, пряча улыбку.
— Что ж, — сказала она. — В таком случае… спокойной ночи.
— Ага. — Он переступил с ноги на ногу, потом подтянул брюки. — Мне… это самое… велено завтра как бы случайно встретить тебя где-нибудь и доставить назад на корабль. «Как бы случайно» — это Офелия придумала. — Он смотрел себе под ноги. — Я бы не хотел бегать по всему городу, разыскивая тебя… Может, встретимся где-нибудь?
И он снова отважно поднял глаза, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Мысль хорошая, — согласилась она негромко. — Где ты предлагаешь?
Он смотрел куда-то вбок.
— Тут на улице есть хорошее местечко. — И Грэйг указал в нужную сторону. — Заведение Элдоя. Они там готовят похлебку из моллюсков и рыбы и свежий хлеб пекут. Славное местечко… Вот там мы и могли бы «случайно» встретиться. Я бы тебя обедом угостил, а ты мне о своих приключениях рассказала… С того самого дня, как ты из Удачного исчезла! — Он снова посмотрел ей в лицо и улыбнулся. — Или с того дня, когда мы тогда с тобой танцевали!
«Помнит, значит!» Альтия улыбнулась в ответ.
Славное было у него лицо. Такое честное, открытое. Альтия подумала о том, какими они предстали перед нею все вместе: он, его отец и Офелия. Любовь, приязнь и открытость, царившие между ними, вызвали у нее внезапную тоску по таким простым и милым вещам, как добрые шутки и дружеский разговор. Грэйг заметил ее улыбку, и его собственная сделалась в два раза шире. Потом он вновь отвернулся, смутившись.
— Хорошо. Значит, заметано, завтра после полудня у Элдоя, — согласилась она.
— Отлично! Заметано! Спокойной ночи! — Грэйг не без некоторой поспешности повернулся идти. Вновь зачем-то подтянул брюки и сдвинул шапочку на затылок. Альтия улыбалась про себя, глядя ему вслед. Походка у него была самая что ни есть моряцкая, лихая и враскачку. У нее всплыло в памяти, что когда-то он был очень хорошим танцором…
— А з-знаешь что? — пьяно вопросил Тэрлок. — Я знаю тебя! Знаю! Вот.
— Да откуда бы тебе. Я же всего-навсего старпом на твоем корабле, — отозвался Брэшен брезгливо. И повернулся, не желая оставаться носом к носу с напившимся моряком. Но Тэрлок намека не понял.
— Не, не… то есть да. Ты, точно, старпом на «Кануне весны»… Но я не про то. Я т-тебя еще раньше… еще намного раньше знавал!
Он приподнялся и пересел поближе к Брэшену. И поставил кружку на стол, едва не расплескав.
Брэшен не стал к нему поворачиваться. Взяв свою кружку, он отпил из нее, делая вид, будто не замечает, что Тэрлок к нему пересел. Как хорошо ему было за этим столиком в одиночку, пока этот пьяница, поседевший, таскаясь по кабакам, его не приметил. Брэшену хотелось побыть одному. Это был первый порт, где «Канун» причалил после Свечного, и Брэшен хотел обо всем поразмыслить.
Служба оказалась примерно такой, как он и предвидел. Каждодневная работа на мелкосидящей посудине отнюдь не требовала всех без остатка его знаний. К тому же большинство команды оказались не новичками и неплохо знали свои обязанности. Ему, конечно, по первости пришлось несколько раз кулаками отстаивать свое право командовать — но он, в общем, такой поворот дела предвидел. Новому старпому всегда устраивают «проверку на вшивость», причем без разницы, новый это человек на борту или выбился из матросов… Ничего не попишешь, моряцкий обычай. Знания и способности — это не все, чем должен обладать добрый старпом; у него обязаны иметься еще и кулаки. У Брэшена они имелись. Так что тут — никаких сложностей.
Сложности, причем беспокоящие, были с его внесудовыми обязанностями. Поначалу корабль двигался вдоль джамелийского побережья на север, огибая все более изрезанные берега. Теперь же он ходил от островка к островку, то приближаясь, то напрямую внедряясь в места, всем известные как «пиратские территории». Здешний городишко был весьма типичным примером тому. Единственный причал да горстка амбаров на низменном, заболоченном берегу. Парочка таверн и в них — несколько потрепанных, видавших виды шлюх. Россыпь жалких хибарок, вовсе не украшавших склоны холмов за тавернами… Чем жила эта дыра, как она вообще здесь образовалась — вот уж воистину без бутылки не уразуметь.
И тем не менее Брэшен полдня провел при шпаге на боку и с дубинкой в руках, прикрывая спину своего капитана, стоя стражем позади него в одном из этих самых обшарпанных с виду амбаров. У капитана между ногами стоял сундучок, набитый монетами, а трое морских волков с самыми подозрительными рожами, какие Брэшену когда-либо попадались, показывали образцы товаров. Они выносили их по очереди и понемножку, обсуждая возможные цены. Разнообразие товаров и то состояние, в котором они пребывали, яснее ясного говорило об их происхождении. Брэшен стал сам себе противен, когда капитан поинтересовался его мнением о каких-то заляпанных кровью, но зато богато иллюстрированных манускриптах. «Сколько, по-твоему, они стоят?» — спросил капитан Финни… Брэшену пришлось прогнать прочь одно очень надоедливое воспоминание, но он все же ответил: «Уж всяко не столько, чтобы за них помирать!» Финни рассмеялся — и назвал цену. Брэшен согласно кивнул… Пираты, продававшие награбленное, кратенько посовещались между собой — и названную цену приняли, а Брэшен почувствовал себя замаранным. То есть он с самого начала предполагал, что «Канун весны» и будет торговать таким вот добром. Он просто не думал, что ему самому придется оценивать товары, запятнанные кровью погибших людей…
— А я вот че те скажу, — никак не отставал от него Тэрлок. — Я те просто одно имечко назову… Коли вспомнишь, ты просто мне подмигни, и больше мы о том ни гу-гу… Совсем ни гу-гу!
— Слушай, — бросил ему Брэшен через плечо. — А как насчет того, чтобы заткнуться прямо сейчас и перестать меня скипидарить? Обещаю, что даже фонаря тебе не поставлю.
— Ну вот, — заныл Тэрлок. — Ну рази ж так со старым товарищем разговаривают?…
Он был слишком пьян и уже не понимал по-хорошему. И даже прямые угрозы до него не доходили. А вот для того, чтобы уползти под стол и тихо заснуть, выпил он еще недостаточно. Ну, это Брэшен, положим, мог поправить. Переменив тактику, он повернулся к Тэрлоку. И даже заставил себя улыбнуться:
— А знаешь, ты прав! Я, правда, не помню, чтобы мы с тобой вместе ходили в море, но какая разница, правда? Коли мы уж теперь на одном корабле, давай вместе и выпьем. Эй, мальчик! Рому сюда! Доброго темного рому, а не этой ослиной мочи, которая у вас пивом называется!
Физиономия Тэрлока заметно просветлела.
— Ну вот, похоже на дело, — подобрел он. Поднес кружку ко рту и торопливо выхлебал пиво, чтобы должным образом подготовиться к прибытию рома. Утер пасть тыльной стороной ладони и заулыбался Брэшену, демонстрируя гнилые остатки зубов: — То-то мне приблазнилось, будто я тебя сразу узнал, как только ты явился на борт… Ну точно! А сколько лет, сколько зим!.. И правда, сколько? Десять, вот! Помнится, десять лет назад… на «Надежде»… Нет. На «Отчаянии»…
Брэшен отпил из кружки и старательно наморщил лоб.
— Кто, я? Десять лет назад? Не, дружбан, ошибаешься. Десять лет назад я был совсем юнцом. Сопливым юнцом.
— Вот! Вот именно, сопливым юнцом. Я потому сразу-то и засомневался. Тогда у тебя ни усов не было, ни бородки…
— Опять угадал, — согласился Брэшен. Мальчик принес бутылку и два стакана. Брэшен про себя скрипнул зубами, но заплатил за выпивку. Улыбнулся Тэрлоку и локтем отодвинул прочь маленький стакан, предназначавшийся собутыльнику. Ром весело забулькал: Брэшен налил моряку прямо в объемистую пивную кружку. Тэрлок так и засиял. Брэшен плеснул себе чуть-чуть и поднял стакан, произнося тост:
— Пьем за товарищей в плавании, старых и новых.
Выпили. Тэрлок хватанул изрядный глоток, задохнулся и откинулся на скамье, испустив вздох наслаждения. Почесал нос, потом плохо выбритый подбородок… И наставил толстый палец на Брэшена:
— «Дитя ветра», — объявил он. И щербато заулыбался: — Ну что, прав я? А? Прав?…
— В смысле чего? — поинтересовался Брэшен лениво. Он, сощурясь, поглядывал на Тэрлока и медленно потягивал ром. Тэрлок последовал его примеру, отпив еще порцию не меньше первой.
— Да ладно тебе, — пропыхтел он, оторвавшись от кружки. — Ты же был на том корабле, «Дитя ветра», когда мы его брали. Совсем мальчуган, тощенький, что твой прутик, и ты царапался и кусался, когда мы отдирали тебя от снастей… У тебя даже ножика не было, чтобы обороняться, но ты все равно дрался, пока с ног не свалился! Во как оно было!
