Робин Хобб - Волшебный корабль
Уинтроу пытался двигаться так, словно на самом деле был одним из рабов — от одной плотно сбившейся кучки к другой. Са'Адар со своими «расписными» стоял посредине, по-видимому, приветствуя пиратских вождей. Жрец разговаривал сразу с тремя. До слуха Уинтроу долетело несколько слов: то была цветистая речь, исполненная благодарности. Ни на одного из троих она, впрочем, не производила видимого впечатления. Самого рослого от нее, похоже, вовсе тошнило. Уинтроу вполне разделял его чувства.
А впрочем, ему до них не было дела. Его заботой оставалась Проказница. Ее тщетные жалобы успели смениться тихими бессвязными всхлипами. У подветренного борта стояли двое «расписных»; они размеренными движениями выкидывали за борт тела убитых матросов и погибших рабов. Лица у «расписных» были отрешенные, и говорили они разве что о ненасытной прожорливости белого змея, хватавшего тело за телом. Уинтроу как раз попался на глаза вылетавший за борт Майлд… Он навсегда запомнил эту картину: босые ноги его друга, торчащие из ободранных штанин, исчезают в пасти белого чудища…
— Да простит нас Са… — выдохнул он краткую молитву. Отвернулся от страшного зрелища и ухватился за поручни трапа, что вел на бак. Он уже поднимался по ступенькам, когда услышал сзади голос Са'Адара, приказывавшего одному из «расписных»:
— Ну-ка приведи сюда капитана Хэвена.
Уинтроу на миг замер… Потом бросился вперед, к самому форштевню.
— Я здесь, Проказница, я пришел, — проговорил он тихо и быстро.
— Уинтроу!.. — задохнулась она. Повернулась к нему, протянула руку… Он нагнулся через борт, чтобы достать ее. Обращенное к нему лицо изваяния было искажено ужасом и потрясением. — Как много убитых!.. — прошептала она. — Сколько людей прошлой ночью погибло!.. А что теперь будет с нами?
— Не знаю, — ответил он сущую правду. — Могу только пообещать, что, доколе будет на то моя воля, больше никогда тебя не покину. И еще я сделаю что смогу, чтобы предотвратить дальнейшие смертоубийства… Только придется тебе мне помочь. Ты должна мне помочь, Проказница!
— Но как? Никто не желает слушать меня. Я для них никто…
— Зато для меня ты — все. Будь же сильной! Будь смелой!
На шкафуте вдруг началось какое-то движение, зазвучали громкие голоса, быстро сменившиеся звериным ревом. Уинтроу даже не понадобилось туда смотреть — он понял, что случилось.
— Мой отец… Надо, чтобы он остался в живых!
— Зачем? — Неожиданная резкость в ее голосе обдала его холодом.
— Потому что я пообещал ему, что попытаюсь его спасти. Он ведь помогал мне ночью, он стоял рядом со мной у штурвала. Он и тебя выручил. Что бы там ни было между мною и им — он помогал мне провести тебя невредимой между скал! — Уинтроу перевел дух. — А еще потому, что я не в силах спокойно стоять и смотреть, как убивают моего отца. Я с этим жить не смогу.
— Но мы все равно ничего сделать не сможем, — горько вздохнула она. — Я и так уже ни Гентри, ни Майлда спасти не сумела… Я не выручила даже Финдоу, который так славно мне на скрипке играл… Эти рабы перенесли столько страданий, что не задумываясь платят другим той же монетой. Боль — это теперь единственное, что они признают… — Судя по голосу, она была недалека от истерики. — Боль — это то, чем они меня наполняют… Своей болью… И жаждой другим ее причинять… И…
— Проказница, — начал он мягко. Но это не помогло, и он продолжал жестче: — Послушай меня, корабль! Ты отправила меня в трюмы, чтобы я вспомнил, кто я такой. Отправила — и не спорь, я знаю, что говорю! И ты была права, поступив так. А теперь твой черед вспомнить, кто ты такая и какие люди водили тебя по морям. Вспомни все, что тебе известно о мужестве! Нам это понадобится!
И, как бы в ответ, прозвучал повелительный голос Са'Адара:
— Уинтроу! Иди сюда! Твой отец утверждает, что ты готов высказаться в его пользу!
Вздох… другой… третий… Ощутить себя в центре всего сущего. А у себя внутри ощутить Са. Вспомнить, что Са есть все — и все есть Са…
— Не думай, что спрячешься! — зычно прогремел голос жреца. — Выходи! Капитан Кеннит тебе приказывает!
Уинтроу убрал с лица волосы и выпрямился как только мог. Подошел к краю носовой палубы и посмотрел на них сверху вниз.
— Никто, — сказал он, — не отдает мне приказов на палубе моего собственного корабля!
Он швырнул в них эти слова и стал ждать, как они их воспримут.
— ТВОЕГО корабля? Ты, которого собственный отец сделал рабом, предъявляешь права на этот корабль?…
С ним по-прежнему разговаривал Са'Адар, а не пираты. Уинтроу собрал все свое мужество… И заговорил не со жрецом, а с пиратами, обернувшимися на него посмотреть.
— Да, — сказал он. — Этот корабль принадлежит мне. А я принадлежу кораблю. По праву кровного родства. А если вы думаете, что кто-нибудь может это святое право оспорить, спросите моего отца, сильно ли он в том преуспел! — Уинтроу набрал в грудь как можно больше воздуха и произнес голосом, шедшим из самой глубины грудной клетки: — Живой корабль Проказница ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ!
— Схватить его и притащить сюда, — раздосадованно приказал Са'Адар своим «расписным».
— Только троньте его — и умрут все! — Голос Проказницы больше не был голоском перепуганной девочки, это говорила могучая властная женщина, оскорбленная в лучших чувствах. Даже стоя на якоре, даже связанная с «Мариеттой» абордажными канатами, она умудрилась весьма ощутимо накрениться. — Горе усомнившимся!!! — взревела она. — Вы насквозь пропитали меня своей мерзостью — я не жаловалась! Вы залили мои палубы кровью, испоганили их кровью и смертью, которые я всегда теперь буду в себе носить — я ни разу вас не ослушалась! Но посмейте тронуть Уинтроу — и моя месть не будет знать удержу, пока вы все не умрете!!!
Крен опасно нарастал, крен, противостоять которому пришвартованная «Мариетта» уже не могла. Жалобно заскрипели канаты… С точки зрения Уинтроу, самое скверное было то, что державшиеся в отдалении змеи дружно забили могучими хвостами, вопросительно трубя. Жуткие головы раскачивались туда и сюда, пасти щерились, словно в предвкушении поживы. Самая маленькая змея вдруг бесстрашно кинулась вперед — и налетела на белого змея, который истошно завизжал и принялся отбиваться, лязгая бесчисленными зубами. На палубе «Проказницы» поднялся испуганный крик: рабы отхлынули от бортов, шарахнулись с носовой палубы, сбиваясь в плотное стадо. Уинтроу понял по вопрошающим голосам — очень немногие из них понимали, что вообще происходит.
И в это время от группы пиратов отделилась женщина. Она стремглав промчалась по палубе и в несколько прыжков взлетела на бак. Таких женщин, как эта, Уинтроу еще не видал. Она была высокая и худая, с коротко остриженными волосами. Роскошные ткани ее юбок и свободной рубахи сплошь вымокли, облепив тело, как если бы она всю ночь несла вахту на палубе, но походила она не на мокрое чучело, а скорее на вымокшую тигрицу.
— Пойдем! — сказала она Уинтроу. Она приказывала ему не голосом, а скорее взглядом. — Пойдем, не заставляй его ждать!
Уинтроу ей не ответил. Вместо этого он обратился к кораблю.
— Не бойся, — сказал он Проказнице.
— Бояться надо не нам! — отрезала та.
Уинтроу испытал немалое удовлетворение, увидев, как женщина попросту побелела от неожиданности. Одно дело — слушать голос живого корабля, и совсем другое — стоять совсем рядом, заглядывая в глаза разгневанному изваянию. Проказница же презрительно и сердито смотрела на женщину, а потом вдруг тряхнула головой, отбрасывая за спину черные пряди. Очень женственное движение. Очень женственная угроза. Пиратка ответила тем же: смахнула со лба короткие черные прядки и не отвела глаз. На какой-то миг Уинтроу внутренне ахнул от изумления: как непохожи были эти две женщины… и тем не менее — как пугающе похожи! Он не стал больше ничего дожидаться. Легко спрыгнул с бака на главную палубу. И, высоко неся голову, пошел навстречу пиратам. На Са'Адара он даже не взглянул. В этом последнем он с каждым разом видел все меньше жреческого.
Пиратский вожак оказался мускулистым богатырем. Темные глаза опасно посверкивали, а на щеке красовался шрам от ожога. Бывший раб, тут уж не ошибешься. Его непокорная шевелюра была заплетена в косицу и для верности прихвачена головным платком золотого цвета. Как и женщина, он был богато разодет — и так же мокрехонек. «Не чурается моряцкой работы», — понял Уинтроу. И помимо воли ощутил уважение к этому человеку. Он твердо встретил его взгляд и назвался:
— Я — Уинтроу Вестрит из торгового семейства Вестритов, живущего в Удачном. И ты стоишь на палубе живого корабля Проказница, также являющегося членом семейства Вестритов.
К его некоторому удивлению, ему ответил не здоровяк, а стоявший рядом с ним высокий, очень бледный мужчина.
