Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс
Еще одна часть звена раскололась и отвалилась, а вместе с ней и цепь. Полагаю, я должна была радоваться, что звено, на котором мы стояли, было наполовину погружено в склон горы. У меня не хватило предусмотрительности подумать о том, что может произойти, когда натяжение будет снято. Гора содрогнулась еще раз, страх, смешанный с болью, превратился в такой громкий крик, что я не могла понять, принадлежал ли он Железу или мне самой. Тем не менее, я подползла к краю звена и наблюдала, как цепь падает на землю внизу. Это заняло много времени, или, возможно, так только казалось, и разрушения, которые это вызвало, казались такими незначительными. Но это не так. Каждое звено было размером с два дома, и таких звеньев были сотни. Падающий вес раздавил деревья, сама земля покрылась шрамами. Я это сделала. Я была причиной. Я постоянно взимаю плату с мира. Даже спустя годы лес все еще пытается восстановиться, отвоевать поврежденную землю. Мы с Хорралейном смотрели, пока цепь с грохотом не остановилась. Грязь и пыль, поднятые в воздух, вызывали головокружение.
В конце концов, я подняла глаза на Хорралейна. Он вцепился в Разрушитель так, что побелели костяшки пальцев. Я заметила, что гора перестала дрожать, по крайней мере на время. «Осталось еще три», — сказала я с фальшивой улыбкой.
Следующие две цепи прошли более гладко, если можно так выразиться. На то, чтобы пересечь город к каждой из них, ушла бо́льшая часть дня, и на каждом шагу мы встречали все больше диких пахтов. Они хихикали и мурлыкали между собой, испытывая волнение и страх в равной мере. Даже они могли сказать, что происходит что-то важное. Я думаю, что, возможно, сотрясение горы выгнало их из подземных нор. Военные орудия молчали, и я была благодарна за это. Дикие поклонялись и повиновались Джинну, так что сопровождение Аэролиса было для нас жизненно важным.
Другие цепи находились ближе к поверхности горы, и можно было добраться до них, осторожно спрыгнув с обрыва. Даже зная, что внизу есть поверхность, свесить ноги через край пустоты и позволить себе полететь — это настоящее испытание. Непрекращающийся зов пустоты терзал меня, но я была полна решимости и проигнорировала это фаталистическое желание. Я не знаю, почему я чувствовала необходимость стоять рядом с Хорралейном каждый раз, когда он взмахивал молотом. Возможно потому, что, несмотря на то, что Разрушитем бил он, решение было мое. Моя воля. Моя ответственность.
Я наблюдала, как далеко внизу каждая цепь падает на землю, и чувствовала, как чудовищный Аспект внутри горы содрогается от боли и страха. Точка зрения — странная штука. Я смотрела на Аспекта как монстра, паразита непревзойденного масштаба. Того, которого стоит бояться. Но дело было не только в Железе. Аспект был таким же пленником на До'шане, как и Джинн. Мезула внедрила Железо внутрь горы и дала своему сыну цель: запереть себя на месте, а вместе с ним и гору. Он не мог двигаться. Не мог бежать. Не мог спрятаться. А цепи были его конечности. Я разбивала эти цепи, ломала ему конечности, отрубала их. И Железо мог только дрожать. Он не мог даже вскрикнуть. Железо никогда не был монстром, он был пешкой в игре, которая была намного больше его. Жертвой. Монстром была Мезула. Как и я.
С каждой сломанной цепью До'шан смещался. Это было не быстрое смещение, но притяжение города-побратима толкало гору. Они были предназначены вращаться друг вокруг друга в постоянном вихревом танце над поверхностью Оваэриса. К тому времени, когда мы подошли к последней цепи, она была натянута, и город изо всех сил стремился освободиться и присоединиться к танцу своего брата.
При свете дня я разглядела что-то на горизонте — маленькое темное пятно на фоне голубого неба, расплывчатое для моего зрения. Это был наш уцелевший флаер; деревянный корабль, удерживаемый в воздухе каким-то хитроумным устройством с пропеллерами, приводимым в движение источником кинемантии. Наш большой флаер был сбит дикими пахтами и оружием, которое изготовил для них Джинн, но я почувствовала некоторую надежду, увидев, что маленькое судно все еще летит поблизости, даже после нескольких дней отсутствия контакта. Если бы мы могли привести его сюда, то, по крайней мере, у нас был бы способ спуститься на землю. От моего внимания не ускользнуло, что в тот момент, когда я разорву последнюю цепь, мы все еще будем находиться на До'шане.
— Такие, как вы, в наши дни повсюду, — сказал Джинн. Аэролис парил над нами, его очертания казались серым размытым пятном на фоне голубого неба. — На этом корабле есть еще один Аспект.
— Как он выглядит? — спросила я.
Джинн рассмеялся, ветер засвистел:
— Она выглядит сердитой.
Хардт застонал рядом со мной:
— Коби?
Я кивнула:
— Она, вероятно, спряталась на борту под видом оператора, о чем мы даже не подозревали. Шпионка, о которой нужно доложить Мезуле.
— Мы могли бы сбить ее? — спросила Имико, и ее голос был более робким, чем я привыкла слышать от нее. — Как они поступили с нашим большим флаером.
— Нет. — Я только выдохнула это слово, но я имела в виду именно его. Я не уверена, было ли это решение принято из милосердия или из чувства вины. Кровь Сильвы была на моих руках, что бы там ни говорил Хардт или кто-то еще. Она бы не хотела, чтобы я убила ее сестру. Несмотря на все трения между ними, Сильва всегда любила Коби, несмотря ни на что.
— Отпустим ее. Так или иначе, Ранд об этом узнает. Я бы предпочла больше не убивать ее детей, если это возможно.
Большая рука Хардта опустилась на мое плечо и крепко сжала его. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать, что он улыбается. Он всегда гордился мной, когда я выступала против насилия. Никто из нас не понимал, что будет означать это решение. Как оно обернется для нас. Какая-то часть меня жалеет, что я хотя бы не попыталась покончить с этим на месте. Милосердие — это почти всегда самый трудный выбор, который влечет за собой самые ужасные последствия.
— Хорралейн. — Я указала на цепь. Звено находилось почти на одном уровне с верхушкой горы, и, чтобы добраться до
