Перекрёстки Эгредеума - Эмпирика Аттонита
Звёздные катастрофы… Галактические битвы… Планета, в суматохе сражения гигантов выброшенная в пустой космос, лишённая света своего солнца, потерянного навеки. Точно крохотная песчинка, несомая штормовыми волнами чёрного океана, бессильная и безвольная, летящая сквозь бесконечную ночь, объятая мраком, скованная холодом. А на ней — одинокое существо, беззащитное и беспомощное, непостижимым образом пережившее страшную катастрофу, но лишённое всех атрибутов жизни. Вмёрзшее в омертвелую плоть планеты, погребённое в беззвёздной тьме.
Разум, запечатанный в безысходности чёрной бездны, уносимый потоком вечности в непроглядную глубину бытия. Прорехи ткани мироздания увлекают его на изнанку. Волны космического океана баюкают его, отголоски предсмертных стонов взорвавшихся звёзд доносятся тихой колыбельной.
И он начинает грезить.
А планета, на которой он заперт, всё летит и летит сквозь нескончаемый мрак.
Он грезит о других мирах, о потерянном солнце, чей восход никогда не увидит, о хитросплетении судеб и душ, накрепко связанных друг с другом невидимой паутиной сквозь пространство и время.
Ему чудятся сияющие миражи, разноцветное небо и тёплое море, ласкающее измождённое тело.
Миллиарды лет проносятся мгновением, миг растягивается вечностью. Воспоминания о прошлом неотличимы от несбыточных мечтаний о будущем, сумрачные грёзы — от произошедшего наяву.
Кто он? Откуда? Как оказался на этой планете? Нет ответов, только бессчётные вероятности, между которыми он подвешен в зыбкой неопределённости. В бездонной пропасти между реальностями. В ловушке между явью и сном.
Разум, навеки запертый наедине с самим собой. Существо, которому остались только бесплодные грёзы. Жаль, что в его непроницаемой чёрной тюрьме нет книг — они бы скрасили одиночество, позволили забыть о собственном безнадёжном положении.
Каждая книга — дверь в новый мир. Миры, зашифрованные символами, разворачиваются под обложкой во всей полноте непреложного бытия. В них оживают сны, цветёт небо и плещутся тёплые волны. В них рождаются герои, чьи имена застыли на заледеневших губах грезящего, чьи переплетённые судьбы тянутся светящимися нитями к его окоченевшим пальцам.
Но в его тюрьме ничего больше нет — только бескрайняя тьма и бесконечность собственного разума.
И всё, что он может — лишь мысленно вырезать слова ненаписанных книг в своих грёзах.
На мокром песке. На ветхих свитках, покоящихся в затерянных гробницах далёких миров. На свежей бумаге университетских учебников, чьих авторов осудят за вольнодумство и назовут безумцами. На стенах чёрных башен, пронзающих небо, пространство и время, многомерные уровни Единого Бытия, Предвечную Тьму, свернувшуюся в прорехах мироздания, и впивающихся острыми шипами в его собственное стылое сердце.
ГЛАВА 5. DELIRIUM SOLARE
Книга «Delirium solare» была написана малоизвестным франкфуртским психиатром Ульрихом фон Беккером и в русскоязычном переводе издана в Петербурге малым тиражом в 1892 году — за сто лет до того, как Мария Станиславовна, в чьих руках сейчас боязливо вздрагивали ветхие страницы, появилась на свет.
Книга была небольшой и, несмотря на неудобный мелкий шрифт, с первых строк подкупала лёгкостью слога, отсутствием пространных умозрительных рассуждений и малопонятных тяжеловесных терминов, давно вышедших из употребления.
«Поиск закономерностей в окружающем мире — одна из главнейших задач любой науки», — писал фон Беккер. — «Поскольку мы настаиваем на необходимости развития психиатрии в таком направлении, нам необходимо решительно отбросить идеалистические умозрения и вслед за Гризингером признать главенствующую роль повреждённого состояния головного мозга в развитии душевных недугов.
Отметим, что термин «повреждённое состояние» (beschädigter Zustand) используется здесь в самом общем значении. В отличие от упомянутого коллеги, мы не считаем целесообразным рассматривать все проявления душевного нездоровья как результат единого прогрессирующего патологического мозгового процесса.
Как будет показано далее, многие психические расстройства, по-видимому, связаны с преходящими нарушениями мозговой деятельности, не оставляющими видимых анатомических изменений. Вопрос о причине этих нарушений остаётся открытым, но, по крайней мере, в части случаев мы приблизились к вероятному объяснению их происхождения».
Среди возможных внешних вредностей, воздействующих на мозг, но не приводящих к органическому повреждению его тканей, автор называл «магнетические возмущения земного поля, связанные, как теперь хорошо известно, с изменениями активности Солнца».
* * *
В солнечных пятнах люди издревле видели происки нечистой силы.
Во время появления тёмных участков на Солнце, заметных невооружённым глазом, творилось недоброе. Впрочем, творилось оно и в любое другое время, только вот с пятнами всё становилось хуже — или заметнее.
Мореплаватели сбивались с курса из-за потери навигации, небеса в необычных для этого явления широтах озарялись разноцветными огнями полярных сияний, суеверные обыватели впадали в панику при виде «чёрных знамений на солнечном лике», связывали с ними начало несчастий, болезней и войн.
Впрочем, конкретных научных подтверждений влияния активности Солнца на биологические объекты и уж тем более социальные события не существовало, поэтому фон Беккер решил самостоятельно проверить наличие подобной взаимосвязи.
Он собрал данные о частоте возникновения и обострения душевных недугов, а также смертности среди пациентов за несколько десятилетий во Франкфурте и некоторых областях Пруссии. Результаты оказались поразительными: пики кривых, отображающих многолетнюю динамику заболеваемости, обострений, госпитализаций и летальных исходов, приходились на 1830, 1837 и 1848 годы — годы солнечных максимумов в таблице Швабе, опубликованной в 1851 году.
Интересно, что наименьшее число госпитализаций и смертей приходилось на годы солнечных минимумов: 1833 и 1843.
Немецкий астроном Генрих Швабе был первым, кто задокументировал периодическое изменение числа пятен на Солнце — то, что позднее назовут одиннадцатилетним солнечным циклом.
Фон Беккер убедительно продемонстрировал, что массовая динамика психических болезней строго соответствует этой цикличности.
Он описал несколько историй пациентов, у которых приступы болезни возникали в годы солнечных максимумов. Всех их отличали следующие особенности: острота и тяжесть психоза, помрачение сознания и обильные галлюцинации, а также последующее, нередко самопроизвольное, полное прекращение болезненных явлений и возвращение к обычному самочувствию.
«Во время психотических приступов больные не понимали, где находятся, бесцельно метались, набрасывались на окружающих или застывали на одном месте. От них нельзя было добиться никакого внятного ответа ни на один вопрос: многие переставали разговаривать вовсе, а если и сохраняли речевую активность, то исключительно в виде отдельных бессмысленных слов и обрывочных фраз.
Из этих-то обрывков, а также из последующих рассказов выздоровевших удалось узнать, что во время болезни они переживали в высшей степени необыкновенные события: видели себя на Луне, в «стране альвов», в «краю ледяных великанов», в сказочных мирах, в раю или
