Перекрёстки Эгредеума - Эмпирика Аттонита
Он видел чёрную башню, таящую неуловимый, но страшный намёк на роковую связь с тёмной фигурой из чёрной пустоты. Вход в башню зиял зловещим провалом с фиолетовыми всполохами на фоне сверкающих гладких камней полуразрушенных стен, точно разверзнутая пасть огромного зверя, и Седхи чувствовал, как его неумолимо затягивает внутрь.
Потом видение растаяло, сменившись длинной анфиладой тонущих в полумраке залов с множеством колонн, облицованных камнем наподобие гранита с включением каких-то фосфоресцирующих минералов, источавших тусклый свет.
Удивлённо глядя по сторонам, Седхи плыл в полутьме — или полутьма текла мимо него вместе с колоннами, статуями и высокими цветочными вазами, отчётливо выступающими из бесформенной мглы, стоило только юноше сконцентрировать на них внимание.
В последнем зале просветлело. На стенах из жёлтого песчаника красовались яркие росписи и барельефы в виде человекоподобных фигур вперемешку с незнакомыми растениями и животными, напоминавшими рогатых медведей с птичьими клювами, крылатых медуз и осьминогов.
Хотя образы были весьма необычны, Седхи не мог не отметить поразительное сходство стиля оформления и планировки зала с культовыми сооружениями Древнего Египта. Ему представилось, будто бы строители этого помещения, как и древнеегипетские мастера, пытались воссоздать какой-то первообраз, воплотить одну и ту же идею, но разными способами, неизбежно искажая её до неузнаваемости.
В зале было многолюдно, хотя Седхи не мог сказать с уверенностью, являлись ли собравшиеся людьми. Кожа их была цвета тёмной бронзы, а ярко-жёлтые глаза без зрачков светились, точно маслянистые озёрца газовых фонарей на бульваре Унтер-ден-Линден. Многие держали в руках предметы, похожие на кирки и копья. Большинству одеждой служили набедренные повязки и короткие туники, и только единицы, теснившиеся у стен, в стороне от толпы, были облачены в длинные воздушные платья.
«Это забастовка рабочих», — отчего-то подумалось юноше, и он принял эту странную мысль без малейших сомнений, как очевидный факт. Не покидая зала, он созерцал внутренним взором глубокие шахты и бесчисленные тоннели, переплетённые в недрах пустыни, где по тонким трубкам течёт невидимая субстанция — источник энергии, которая накапливается на полюсе, всегда обращённом к солнцу, и специальными устройствами распространяется по всей планете, к величественным мостам, соединяющим её острова.
У дальней стены зала возвышался золотой трон, где восседала царственная особа, пленяющая взор: кожа смуглая, но более светлая, чем у остальных, волосы песочного цвета в хитросплетении бессчётных косичек с драгоценными нитями, лицо тонкое, удлинённое, глаза — янтарный миндаль, но с белками и зрачками, как у людей. Тонкие золотые узоры татуировки — на левой щеке и меж бровей. Золото сверкало на её шее и запястьях, золотом расшито было её изящное белое платье.
Заворожённый Седхи не мог свести с неё глаз, и, встретившись с ней взглядом, вспомнил всё.
Это была Ир-Менехе́т, королева Рат-У́ббо — его мать.
Зал содрогнулся от криков и топота сотен ног. Стены из жёлтого песчаника обагрила тёмная кровь.
Те, кто носил воздушные платья, были растерзаны разъярённой толпой. Изящное белое платье в рубиновых пятнах свисало лохмотьями с копейного острия.
Седхи поледенел от ужаса: он был в этой толпе, но его никто не замечал. Он кричал и бился, силясь прорваться к пустому теперь трону, но не мог сдвинуться с места. Он словно был окружён незримой стеной, и вместо него — мимо и сквозь него — другие продирались сквозь толпу, к подножию трона, где со страшным звуком терзали кирками что-то мягкое и безмолвное, скрытое за множеством бронзовых спин.
* * *
И вот он, принц Ир-Седе́к, уже плыл на корабле в сопровождении немногих уцелевших воинов в золотых доспехах, а сердце его разрывалось от боли, стыда и злобы, и горячие слёзы струились по щекам, смешиваясь с солёными морскими брызгами.
Солнце за спиной склонялось к горизонту, оранжевые воды темнели. А позади мятежники снаряжали погоню, взбираясь на борт золотых кораблей, срывая с них королевские чёрно-жёлтые флаги.
Седхи со спутниками причалил к изумрудному берегу, где тёмный змеистый плющ взбирался по малахитовым стенам древнего замка.
Не останавливаясь, беглецы продолжили путь, оседлав странных существ, похожих на зёрна фасоли, передвигавшихся с помощью множества бахромчатых ножек. Подгоняя нерасторопных тварей, наездники хлестали и били ногами полупрозрачные студенистые бока так сильно, что на них лопалась тонкая кожа и выступали мутные росинки, но существа не издавали ни звука.
Они пересекли реку, цветочное поле, болота и лес, за которым шумел океан и на прибрежном холме высился дивный янтарный город. Оранжевое солнце таяло на его стенах.
Издалека виднелись каменные улочки, витками взбирающиеся к вершине холма, которую венчал сверкающий дворец, цветущий островерхими башнями над террасами многоярусного сада. На главном шпиле развевался золотисто-янтарный флаг.
Агранис. Янтарное сердце мира.
Столица Объединённого Королевства, которому правители Рат-Уббо подчинялись много веков.
Здесь Белый Король даст защиту своим вассалам.
Тёмная фигура вошла в чёрную башню.
Неподалёку звенел колокольчиками юный смех, бойкие ноги плясали на ковре из жёлтых цветов под древние песни, которым вторили шёпот воды и вздохи дерев на ветру.
Но тёмная фигура вошла в чёрную башню, и мир утонул во мгле.
Видение развеялось, и Седхи уже со всех ног бежал к дворцу по бесчисленным ступеням золотистого сада, а корабли мятежников подходили к изумрудному берегу.
По небу вдоль горизонта ползли тяжёлые чёрно-красные тучи. Напротив них солнце тонуло в зловещей багровой дымке, и воздух казался напитанным кровавым туманом.
Седхи ворвался в просторный высокий зал — только теперь с удивлением осознал он, что ни во дворце, ни на улицах нет ни одного королевского стража.
Он бывал в этом зале с матерью, отчётливо вспомнилось юноше, и тогда отовсюду лились свет и шум. Ныне же зал был пуст, и стены его тонули в тяжёлом сумраке.
Неясная тревога, объявшая Седхи, вмиг взорвалась паническим ужасом: он был здесь не один. В дальнем дверном проёме сгущалась тьма: уплотнялась, обретала форму.
Тёмная фигура вышла ему навстречу, и руки её были в крови.
* * *
Через два месяца Седхи полностью выздоровел и некоторое время продолжал прежние занятия, но год спустя без объяснений бросил учёбу и, сухо простившись с наставником, вернулся в Египет.
Связь с ним была потеряна.
То был год солнечного максимума.
Среди бумаг, найденных в последнем жилище
