Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
Лазутчик притаился за выступом башенки, так близко, что отчетливо слышал ровное дыхание охранников и скрип песка под подошвами их высоких ботинок. Позиция была невыгодная: любой, кто пойдет к воротам со стороны заброшенных улиц, тут же наткнется на него взглядом. Вдобавок, светает, даже туманная завеса вокруг фигуры скоро перестанет спасать. Лазутчик представил красочную шумную картину собственной поимки. А потом побега. А потом лицо Геры, который битых четыре часа пытался вдолбить другу прописные истины полевой разведки. И философски заключил:
— Интересненько это получится…
Затем снял с плеч мешок и выудил оттуда солидный моток тонкой проволоки. Полез за пазуху, вытащил вращающийся в разные стороны живой глаз, залихватски пришлепнул его на правую щеку и старательно прищурился во все три.
Проволока начала сама собой разматываться и поползла вдоль стены к воротам, осторожно огибая башенку. Охранники ничего не замечали, даже когда проволока достигла цели. Лазутчик перевел дух, взлохматил непослушную белобрысую челку и прищурился еще старательнее. Конец проволоки шевельнулся, приподнялся над землей и пополз уже вертикально по поверхности ворот, стремясь к тяжелому витому крюку, за который можно прицепить веревку, если ворота все же соберутся открыть.
Один из охранников оглянулся.
Проволока замерла, чуть раскачиваясь в такт сквозняку, будто надеялась прикинуться ручной змейкой.
Не заметив ничего, заслуживающего внимания, охранник снова показал воротам спину, а проволока продолжила свое восхождение. Когда она в несколько раз обмоталась вокруг крюка, лазутчик начал потихоньку отходить, вращая моток и держась стены. Он уже был далеко, когда до ворот добралась весть о тревоге в саду, и было принято решение усилить охрану еще полудюжиной часовых, разместив их у выходов с заброшенных улиц и за башенками. Тонкую проволоку в предутренних сумерках никто не увидел. Да и как она может повредить таким огромным воротам, которые и вдесятером не сдвинешь?..
В нескольких сотнях шагов от ворот начинались густые заросли пыльного бурьяна пополам с крапивой. Лазутчик влез в эти заросли как к себе домой, без опаски хрустя ветками и раскручивая сильно уменьшившийся моток.
Он ничего не успел сделать, когда широкая ладонь зажала ему рот, а другая крепко перехватила сзади за локти.
— Тенька, ты об тучу стукнулся? Или уши отвалились, и ты не слышишь, сколько от тебя шума?
— М-м-м! — Тенька возмущенно дернулся, хватка ослабла, а ладонь со рта убралась. — Здесь все равно стражи нет.
— Будешь так шуметь — набегут, — со знанием дела посулил Гера. — К твоему сведению, «обернуться до рассвета» — это не значит «явиться с первыми лучами солнца». Что тебя задержало?
— Я заглянул в дворцовый сад, — поделился Тенька, разматывая проволоку. — Там у них такой интересненький шест для флага…
Гера недовольно нахмурился.
— Твоим заданием было прокрасться к воротам, а не лазать по саду.
— Я и прокрался, — Тенька тряхнул уже совсем маленьким мотком. — Чего ты волнуешься? У меня щит-завеса из сгущенного воздуха, молния в рукаве, глаз на щеке, глаз на затылке и еще два на… военная тайна, где.
Гера пошел вслед за другом вдоль стены, на всякий случай стараясь не наступать на проволоку.
— А если бы ты в обморок хлопнулся?
— Это было месяц назад, — парировал Тенька. — А сейчас я уже никуда не хлопаюсь.
Гера скептически покачал головой. На его взгляд, друг был слишком беспечен. И по-хорошему, Теньке следовало бы спать по ночам, регулярно обедать и делать зарядку, а не пропадать сутками в перевезенной из дома лаборатории.
— Если бы мы не стояли под Гарлеем столько времени, и если бы ты не был единственным, кто может одолеть эти ворота, я бы тебя к разведке и на тысячу шагов не подпустил.
— Между прочим, — напомнил Тенька, — в восемнадцать лет я в одиночку дошел из своей деревни до вашего Института и…
— …И тебя бы там поймали, если б не Клима.
— Но ведь не поймали же! И сейчас не поймали. А ты почему-то нервничаешь. Вон, и глаз дергается… А, нет, это у меня, — Тенька приостановился, сковырнул со щеки дополнительный орган зрения и сунул обратно за пазуху. — Ну и злющая тут крапива! Интересненько, она такая от природы, или поколдовал кто?..
Гера оставил этот вопрос без ответа. Да Тенька его и не ждал.
Они дошли до дыры в стене, замаскированной обломками мебели и кусками черепицы. Гера принялся разбирать завал, Тенька сел на корточки и сжал между пальцами конец проволоки.
— Я не до конца рассказал про шест для флага. Ты же был в Гарлее, видел, какой он интересненький? Потрясающий симбиоз колдовства и сильфийских технологий! Это почти то, чего я надеюсь достичь в досках, только направленность результата другая. И лишнее доказательство, что сильфийский и людской способы колдовства совместимы! Раньше это за ненадобностью никто из колдунов не доказывал, а сильфы просто крокозябры надутые, они даже в звезды не верят, потому что пощупать не могут. Помнишь, как Юрген удивился, что я сумел чего-то сотворить с его доской? Сам тогда не помню, чего наворотил, но целью эксперимента было доказать, что такое в принципе возможно! И вот, здесь, на глазах у всех, торчит на башенке живое подтверждение моей теории! Вдобавок, оно фонит на предметы, с которыми долго взаимодействует, поэтому я смог сконцентрировать преломление свойств полотнища в точке центробежной функции, тем самым получив…
— Постой, — прервал Гера, достав из лаза в стене новенькую сильфийскую доску одной из последних моделей, партию которых Клима всеми правдами и неправдами исхитрилась выцепить у Костэна Лэя. — У меня все готово. Заканчивай, уже почти рассвело.
Тенька резким широким жестом потер проволоку в ладонях и бросил на землю.
— Сделано, полетели.
— И все? — изумился Гера. — Ты же столько времени нам с Климой доказывал, что никто, кроме тебя, на это не способен!
— Да я и сам удивлен, какие кругом все неучи, — согласился Тенька. — Там всего-то и дел, что определить степень зависимости переменной от третьего графика концентрации вещества и…
— Понял, понял! Со стороны все выглядит куда проще, чем на самом деле.
— Ну да, ты прав. Хотя вот Эдамор Карей…
— Он
