Наследник огня и пепла. Том IХ - Владислав Добрый
Сперат запоздало вскочил, но я уже стоял на ногах.
— Долго я спал⁈ — рявкнул я, отталкивая его и оборачиваясь к стене. В открытом Гвеной окне было светло.
— Вы… Если вы и спали, муж мой, то проснулись едва ваша длань соскользнула, — максимально дипломатично ответила Адель.
Я вопросительно посмотрел на Сперата, но за него ответила Гвена:
— Если и задремал, то сразу же чуть не свалился. Сперат даже играть начать не успел, — ехидно прокомментировала она. И тут же, без паузы, уже совсем другим тоном: — Что у тебя в руке?
Мы все вместе посмотрели на мою сжатую в кулак руку. Я раскрыл ладонь. На ней лежал желудь. Не знаю, какие бывают желуди — этот был размером с куриное яйцо.
— Это семя деревьев моей родины, — проговорила Адель. — Особенно много их растёт в Темнолесье… Откуда он у вас?
Ты, млять, не поверишь. Но я не расскажу. Потому что там — голая баба. Хоть и под стеклом.
— Его надо срочно посадить, — озвучил я скребущиеся в черепе желания.
— Я велю принести кадку побольше, — хорошая жена как хороший сержант: достаточно услышать приказ, а детали она уже возьмёт на себя.
— Нет, — я прислушался к себе. — Его нужно высадить в землю. Под открытым небом. Сперат, поднимай людей. Мы едем обратно к Вуали.
Мы ехали быстро. Сперат собрал людей за считаные минуты. Я, сам того не замечая, отдавал приказы с той интонацией, с какой привык говорить в своём мире — негромко, почти просяще, вежливо. Магн внутри меня, которого учили обращаться с дикой вольницей убийц, в этот момент молчал. И всё же меня спасло от немедленной потери всякого авторитета то, что говорил я с той спокойной решимостью, с какой палачи дают указания приговорённым к смерти: «Встаньте на колени. Голову вот сюда».
Все всё поняли и подчинялись с дисциплиной, почти как у солдат моего мира.
Когда мы вновь приблизились к Вуали, местное светило уже стало тускнеть, обещая скорый вечер. За время нашего отсутствия Чёрная Вуаль подползла заметно ближе к черте города, уже начав поглощать сплошную застройку вокруг стен. Как огромная тень — тёплая и вязкая — она ползла вниз по холмам, размывая очертания полей, садов и селений, пожирая пейзаж без шума, но с пугающей неотвратимостью. Казалось, она не движется вовсе — но каждый раз, отрывая взгляд и возвращаясь, мы замечали, как она стала ближе.
На дорогах стало людно. Толпы караэнцев спешили внутрь города, спасаясь от тьмы, как от реки в разлив. Все, кто был ещё вне стен, теперь понимали: их время вышло. Те, кто был вооружён, искали своих, пожилые и женщины с детьми и корзинами просто бежали прочь. Редкие конные латники на запыхавшихся лошадях скакали по обочинам, как будто спасаясь после проигранной сечи.
Город готовился. Я увидел дым от костров, разведённых на стенах. Оставленные рядом со стенами свободные пространства — на случай осады — теперь были забиты людьми. Там, где раньше сушили бельё, теперь кипела работа. Люди тащили корзины со стрелами, перекладывали валуны на деревянные платформы, наскоро точили лезвия, варили смолу. На верхних площадках стены кто-то уже расставлял арбалетчиков, проверял запасы болтов и раздавал пайки из того, что успели собрать в спешке.
Средневековая армия. Вся мощь Караэна, вся воля — собраны в единое напряжённое движение. Уже выиграв первую битву. Против страха.
И всё это было бесполезно.
Я знал это с ужасающей ясностью. Как человек, читающий сценарий трагедии, уже зная, кто умрёт в следующем акте.
Здесь не было жалости — только понимание того, насколько бесполезны камень, дерево и пламя против того, что уже двинулось к нам. Ни одна стрела, ни один арбалетный болт не долетит. Ни один воин не устоит.
Мой взгляд упал на старый персиковый сад — тот самый, который я когда-то превратил в прогулочный парк для горожан. За ним ухаживали, туда водили детей и стариков, чтобы слушать пение птиц и вдыхать запах цветущих деревьев. Сейчас, несмотря на позднюю осень, сад стоял в тихом одиночестве. Ни одного прохожего. Лишь низкие стены, опоясывающие его, и пара запертых ворот.
Я потянул поводья. Коровиэль фыркнул, развернулся и затрусил в сторону сада, как будто сам понял мой замысел. Остальные последовали за нами.
Я не сказал им ни слова. Просто спешился у главных ворот, сломал сургучную печать на верёвке, обмотанной вокруг ручек, и отворил створку. Внутри было тихо. Умиротворённо. Красиво.
Я прошёл внутрь. Ступал медленно, прислушиваясь к себе. И сразу же увидел нужное место — почти в центре, рядом со сценой, на которой когда-то пел для города Сперат. Небольшая клумба чуть в стороне. Возможно, раньше туда высаживали цветы, но сейчас земля была вскопана и пуста. Как будто ждала.
Я встал на колени. И, не раздумывая, вдавил желудь в землю.
Он вошёл легко.
Я поднялся. И прошептал:
— Расти.
Сзади стояли мои люди. Молча. Никто не смеялся, не спрашивал, не комментировал. Даже Сперат, даже Гвена. Все стояли — как свидетели обряда. Даже Адель, подъехавшая следом, не проронила ни слова.
С неба упал луч солнца, вырвавшийся из-за края облака. Он коснулся моего плеча, скользнул по земле, осветил точку, где был посажен желудь.
И мне показалось…
На мгновение…
Что земля шевельнулась.
Что-то началось. Я замер — в томительном ожидании, в предчувствии… Нет, ничего.
— Принесите воды! — крикнула Адель. Наверняка — увязавшимся за ней служанкам или фрейлинам, но исполнять её приказ бросились латники. Нашли поблизости колодец, приволокли воду в шлемах. Осторожно вылили, чтобы не размыть землю. Это заняло немало времени. Вуаль придвинулась. А земля, хранящая в себе желудь, осталась прежней. Разве что — стала мокрой.
— Где Гвена? — вдруг спросил Сперат. И тут же, испуганным басом, крикнул: — Гвена! Вы не видели Гвену?
— Ускакала, только вот сейчас, яйцо на сковороде бы не успел пожарить… — отозвался кто-то.
Сперат изумлённо посмотрел на меня.
— Куда? — спросил он тоже меня. Я не смог выдержать его взгляда, опустил глаза на свои латные перчатки. Красивые. Узоры из золотой проволоки по краям манжет, на щитке, закрывающем ладонь, — золотой змей. Подарок жены. Этот герб напомнил мне, что мне нельзя прятаться. Даже от себя. И я ответил:
— Туда. К чудовищу. Хочет его убить.
Мне стоило бы поменьше общаться с богами. Это портит социальные навыки. Можно
