Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

Пеллегун вздохнул. Судя по тусклому свету, проникающему во дворец через окна, было еще очень рано, но принц уже слышал за тяжелой дубовой дверью своей спальни приглушенный шепот, топот чьих-то ног и позвякивание оружия. Воины, слуги и придворные уже ждали его, нового короля, у дверей в его покои. Ну что же, пусть подождут…

Усилия, которые ему пришлось приложить вчера, чтобы не рухнуть на пол без сознания в тот момент, когда он входил в тронный зал, очень сильно его утомили. Начиная еще с момента создания королевства людей, никто в королевстве не сел на трон, не пройдя проверку возле Лиа Фаль — талисмана людей, унаследованного ими в древние времена. Этот камень богов издавал стон при приближении к нему настоящего короля. И хотя Пеллегун был единственным наследником Кера, он не имел бы права взойти на престол, если бы этот камень его не признал. Пеллегун, чувствуя какую-то пустоту на душе, позволил повести себя к камню. С каждым шагом, который он делал по направлению к тронному залу, дурные предчувствия все сильнее брали над ним власть. Он помнил о том, как громко стонал Лиа Фаль, когда на него клал руку Кер. Это всегда очень сильно пугало его, Пеллегуна, в те времена, когда он был еще ребенком.

Об этом камне старались лишний раз не упоминать. Особенно священники, которые не осмеливались отрицать его существование, но, тем не менее, делали вид, что относятся к нему презрительно (как и ко всем ритуальным камням, обнаруживаемым на песчаных равнинах, и прочим предметам, являющимся символом древних времен). Рассказывали всевозможные ужасные истории о тех безумцах, которые пытались прикоснуться к этому талисману богов, не будучи достойными такой чести. Одни из них, говорили, упали замертво, другие потеряли дар речи, третьи ослепли… А достоин ли он, Пеллегун, такой чести?

Придворные остановились на пороге тронного зала, и Пеллегуну пришлось дальше идти одному — шаг за шагом — к центру зала. На абаке[45] капители[46] колонны с каннелюрами[47], высота которой составляла три локтя, лежал камень — как какая-нибудь драгоценность — на бархатной подушечке. Всего лишь серый невзрачный камень, на который Пеллегун смотрел с глубоким отвращением, протягивая к нему дрожащую руку.

Когда оставалось сделать два последних шага, камень стал подрагивать — так же было и при приближении Кера. Охвативший Пеллегуна страх тут же развеялся. Он, приосанившись, уверенно возложил ладонь на талисман. Камень сразу же задрожал значительно сильнее, и затем раздался громкий пронзительный стон, который услышали во всех помещениях дворца. Это был крик, который издал Лиа Фаль.

Пеллегун, получалось, был настоящим королем…

В это утро ему оставалось лишь принимать соответствующие почести. Пеллегун бесшумно присел на кровати. Голову как будто сдавили в тисках. Он слез с кровати и, подойдя к единственному окну своей спальни, отодвинул в сторону кожаную занавеску, чтобы подышать свежим воздухом, проникающим в спальню снаружи.

Двор напоминал муравейник: туда-сюда сновало множество слуг, спешащих по каким-то повседневным делам. Однако посреди двора находились и неподвижно стоящие люди, похожие на острова посреди постоянно движущихся потоков слуг. Это были, без сомнения, знатные господа. Об этом говорили их яркие наряды и презрительное отношение к происходившей вокруг них возне. Вельможи стояли кучками и о чем-то шушукались. Пеллегун, разглядывая их, увидел, что через ворота во двор заехал еще один такой знатный господин — молодой герцог Эскан Камбенет на безупречно белом коне. Впереди него ехал герольд, держащий герцогское знамя. Как этот герцог мог узнать о произошедшем так быстро? Король Кер умер всего лишь два дня назад, и его тело все еще лежало в часовне. Едва в мозгу Пеллегуна возник данный вопрос, как он тут же сам нашел на него ответ: войско… По приказу короля Кера все вассалы должны были прислать вооруженные отряды. В течение вот уже нескольких недель у стен Лота постепенно собиралось огромное войско. Оно непрерывно увеличивалось в размерах за счет отрядов, прибывающих из всех провинций, герцогств и владений баронов. Известие о смерти Кера наверняка распространилось по этой огромной толпе людей, как огонь разбегается по сухой соломе.

Тянуть время уже больше было нельзя. Сегодня же следовало собрать совет высшей знати королевства, выступить перед ними и навязать им свою волю. Камень ведь признал его королем.

Тяжело вздохнув, Пеллегун задернул занавеску, налил воду из кувшина в таз и обильно смочил водой лицо. Снова прислушавшись к шепоту, доносившемуся из коридора, он два раза хлопнул в ладоши. Дверь тут же открылась, и в спальню вошла целая процессия слуг. Одни из них принесли фрукты, овсяную похлебку и питьевую воду, другие — его одежду. Последним вошел камергер. Он аккуратно закрыл за собой дверь и встал возле нее. Пеллегун натянул на себя свежую рубашку, взял гроздь винограда, лежащего на принесенном ему блюде, и отдал себя в руки горничных, которые стали его одевать.

— Сколько их там, за дверью?

— Не меньше двух десятков, Ваше Высочество. Брат Бедвин ждет с раннего утра. Он пришел даже раньше нас.

— Пусть подождет еще… Кто там еще?

— Герцог Беллинан Соргаль и его супруга, госпожа Хеллед Орофуаз, герцог Лео Гран Кармелид…

— Лео Гран… Вот его ты приведешь сюда. Засвидетельствуй от моего имени почтение госпоже Хеллед и ее супругу-герцогу. Скажи им, что я встречусь с ними перед девятичасовой утренней молитвой в зале совета. Кто там есть еще?

— Никого, на кого стоило бы обращать внимание.

— Ну и хорошо. Запиши их имена и что они хотят, поблагодари и засвидетельствуй им мое почтение, но пусть они отсюда уйдут. А капеллана приведи сюда сразу после того, как отсюда выйдет Лео Гран.

— Будет сделано, Ваше Высочество.

— Не Ваше Высочество, а Ваше Величество.

Пеллегун бросил взгляд на камергера, сделал какой-то непонятный жест рукой и сдержанно улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ко мне обращались соответствующим образом, — сказал он, показывая взглядом на слуг. — То есть — «Ваше Величество». Не забывай об этом.

— Простите меня, Ваше Величество.

Камергер удержался от реплики, которая уже была готова сорваться с его губ: «Вы еще не прошли церемонию коронации…» Он лучше кого-либо понимал, что при дворе не будет места дерзкому камергеру, а преданность умершему королю может дорого ему стоить. Он, как того требовали правила этикета, два раза поклонился и вышел из комнаты. Чуть позже в спальню вошел Лео Гран, старший сын герцога Кармелида.