Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

— Вот как? И что же хотят от меня эти друзья?

Незнакомец сел рядом с принцем и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Прежде всего, — сказал он, — эти друзья хотят оказать вам услугу, мой принц. Эта услуга такого рода, что ее обычно оказывают самому себе или очень близким лицам. Ваши друзья прослышали, что вы находитесь в весьма затруднительном положении. Ваш отец, король Игерсин, да продлятся его дни, сознательно удерживает вас от управления государством. Его упорство тем более непонятно, что он сам неизлечимо болен и давно уже не покидает своей кровати. Но, на беду, он умирает слишком медленно и, похоже, не стремится освободить трон для своего сына. Ваши друзья, мой принц, находят, что такое положение несколько затянулось.

— Увы, они правы.

— Мой принц, — жарко зашептал незнакомец, — ваши друзья хотят исправить это двусмысленное положение.

— Каким образом? — спросил принц, складывая вместе внезапно похолодевшие ладони.

— Подарив королю Игерсину вечный покой, — тихо ответил незнакомец.

— Вы хотите сказать: отправив его на тот свет? — вскрикнул принц.

— Тише, мой принц, прошу вас: я не уверен, что нас не подслушивают. Какая разница, в какую словесную форму облечена мысль, если суть ее от этого не меняется?

— Но я никогда себе этого не прощу! Совесть будет мучить меня всю оставшуюся жизнь, и последний из моих подданных будет тыкать в меня пальцем, приговаривая: «Отцеубийца! Отцеубийца!»

— Нет, мой принц, наоборот. Мы избавим короля от физических страданий самым естественным на посторонний взгляд образом, и первый из ваших подданных склонится перед вами и скажет: «Да здравствует новый повелитель, молодой и сильный король Рисгеир!» Мой принц, скажите одно только слово, и весь Буистан склонится к вашим ногам! Скажите только: «Да!»

— Но я не знаю, не знаю… Я так не могу…

Принц разрывался пополам между желанием наконец осуществить свою давнишнюю мечту и боязнью поплатиться за это. Если бы он только был уверен, что ему не придется расплачиваться за желанную власть…

— Мой принц, — шептал ему на ухо незнакомец, — подумайте о бессонных ночах, проведенных в этой комнате, подумайте о стоне отчаяния и безысходности, рвущемся из уст, подумайте о ночных шорохах, от которых ваше сердце готово было выскочить из груди в порыве безумной и напрасной надежды! Подумайте обо всем этом и скажите мне, неужели все ваши страдания и муки не стоят этой награды? Скажите: «Да!»

— Да… — прошептал принц, закрыв лицо руками.

— Мой принц, ваша решительность делает вам честь! Вы не пожалеете о том, что сказали.

— Не пожалею? — принц отвел руки от лица. — Да, верно, вот только что потребуют от меня мои друзья взамен?

— Мой принц, друзья ничего не требуют взамен. Наоборот, они хотят предложить вам блестящее предприятие, которое станет достойным началом вашего славного правления и вызовет у вашего народа уважение к вам. Пожалуй, теперь пора назвать имена ваших друзей. Это королева Геренат и ее первый советник Рамас Эргереб. Они хотят, чтобы вы с первых же своих шагов в качестве короля покрыли свое имя славой. Они предлагают вам заключить военный союз против Эстореи. Это беспроигрышное предприятие. Если Аргелен и Буистан ударят на Эсторею с двух сторон, она не устоит, и тогда обе воюющие стороны смогут присоединить к своим территориям новые, богатые земли, а в случае особой удачи Эсторею можно будет вообще стереть с лица земли и разделить пополам. Вы слушаете меня, мой принц?

В голове принца уже стоял звон оружия, пение труб и визг боевых берке. Он всегда мечтал стать великим полководцем и прославить свое имя в битвах за новые земли.

— Погодите, — сказал он, — а где королева Геренат возьмет войска? Они же потеряли свою армию во время падения крепости Фан-Суор!

— Мой принц, Аргелену незачем иметь войска, ведь у них есть Оружие, которое одно стоит целой армии. Стоит этому Оружию появиться у стен любой из крепостей Эстореи, будь это даже неприступный Пилор, как комендант тотчас побежит открывать ворота! Не будут же эстеане настолько глупы, чтобы поступать со всеми своими крепостями так, как они поступили с Фан-Суор.

— Это без сомнения, — кивнул принц. — А что вы, в таком случае, посоветуете делать мне, мой тайный благодетель?

— Если уж вы спрашиваете моего совета, то я взял бы в союзники племена Сайрола и натравил бы их на Эсторею. У них много личных счетов, и князья Сайрола откликнутся на ваш призыв.

— Замечательный совет! Скажите мне, кто вы, незнакомец? Вы одеты, как пастух, но ваши речи и ваш острый ум выдают в вас аврина высокого происхождения. Я бы с удовольствием сделал вас своим советником, чтобы вы и в дальнейшем могли помогать мне своими советами.

— К сожалению, я не могу принять это заманчивое предложение, — ответил незнакомец. — Господин Эргереб не позволил бы мне этого.

— Какая жалость! — воскликнул принц. — До чего же я завидую господину Эргеребу, имеющему таких слуг! Позвольте же мне хоть чем-нибудь отблагодарить вас.

— Не стоит беспокоиться, мой принц, — поклонился незнакомец, — мне уже заплачено, и заплачено щедро. Я не приму от вас ни атры, поскольку услуга, обещанная вам, еще не оказана.

— Увижу ли я вас еще? — спросил принц, видя, что незнакомец собирается уходить.

— На то будет воля богов, — ответил тот, поклонился и вышел.

Принц остался один. Он прилег на подушки, мечтательно прикрыв глаза, и сам не заметил, как заснул, — крепко заснул, как спят дети и праведники.

В ту же ночь король Игерсин умер. Он тихо отошел в мир иной, без страданий и мук, просто заснул — и не проснулся.

А часом позже солдаты на западной заставе выпустили из города всадника, который заплатил им за эту услугу целых два лериза и поскакал по дороге на Кеильмас так, словно за ним гнался весь легион демонов Ранатры.

В последнее время королеву Дариолу в Виреон-Зоре почти не видели. Она вытряхнула из короля названия и местонахождение тех двенадцати дворцов, которые находились во владении короны в Паореле, и пригрозила, что проинспектирует их все. Но первый же дворец, который назывался Хаскарель и стоял на берегу Ривалона, так ее зачаровал, что она осталась в нем на целую неделю. Она ходила по нему, как завороженная, рассматривая убранство его внутренних покоев, а потом спускалась в сад и подолгу бродила среди цветов, вдыхая их пьянящий аромат. Сад особенно привлекал ее: в ее родной Корвеле, которая находилась на добрых четыреста гин севернее, многие из растений просто не могли расти, и Дариола была знакома с ними только по картинкам.