Ольга Романовская - Песочные часы

Поцелуи переместились на мою шею, руки гладили, но не позволяли себе лишнего. Только волосы распустил: нравилось ему перебирать пряди.

— Хорошо, вы ночуете здесь, — аккуратно высвободившись, сказала я. — Сейчас я вам постелю, только дочку проведаю: вдруг проснулась. Располагайтесь пока. Понимаю, что по сравнению с вашим особняком это лачуга, но другого дома у меня нет. Давайте, пока воды вам согрею.

Когда вернулась, он уже снял куртку и, сидя, упершись руками в колени, смотрел на огонь, на котором уже закипала вода.

Я сняла пузатый чайник с очага, принесла из кладовки ушат, в котором купала Сагару, и смешала воду, сделав её пригодной для умывания. Тактично ушла (теперь я не его торха), оставив на столе полотенце.

Только вот где ему постелить? Не на полу же! Вторая комната у меня вроде гостиной и столовой одновременно, но дивана в ней нет, только стол и стулья.

Усмехнулась — видимо, судьба! Хотела сделать ему приятное — сделаю. Надеюсь, в ответ тоже получу, потому что после его поцелуев вспомнилось…

Хотя, у меня есть сундук, старый, деревянный, от прежних хозяев остался. Если постелить на него мою шубу, то будет мягко.

Меня обняли со спины, щекоча дыханием кожу. Потом коснулись губами мочки уха и отпустили.

Я обернулась, хотя и так знала, кто это.

Кожа ещё влажная… Не удержавшись, я смахнула пальцем одну каплю.

— Вы, наверное, устали, я сейчас. Не слишком удобно, но всё же…

— Значит, здесь? — норн пристально осмотрел своё будущее ложе. — Что ж, на войне бывало и хуже.

— От вас зависит, — тихо добавила я, поражаясь, какие изменения претерпела за эти три часа. Тогда так боялась его, чуралась прикосновений, а теперь спокойна, приветлива и сама могу обнять. Даже хочу, пожалуй.

— Какая же ты… Жлотархово чрево, не умею я комплименты делать! Ну, если ты предоставляешь мне выбор, — улыбнулся он, — то я его давно сделал.

Его руки снова скользнули на мою талию, привлекли к себе и начали ласкать. Губы не отставали, то замирая в долгих поцелуях, то скользя, слегка касаясь. На какие-то я отвечала, какие-то просто принимала.

В безучастности норн меня обвинить не мог, хотя это в полной мере проявилось немного позже, когда он перешёл к более смелым действиям: помогла с платьем.

Дыхание виконта участилось, когда как моё периодически замирало. Сидела у него на коленях, высвобождая его волосы из тугого узла, а его пальцы ласкали мне плечи, спину, живот, перемежаясь с поцелуями.

Наконец настала очередь груди, и тут я сдалась. Выгнулась, прикрыла глаза…

Демоновы араргцы, кто вас учит так делать, когда поневоле не сможешь уйти, когда впиваешься ногтями в его плечи, целуешь и понимаешь, что хочешь продолжения?

Да, мне не хватало мужчины. Права была Сара, когда попробуешь, захочется снова.

Меня подхватили на руки и понесли в спальню.

— Тише, дочку не разбудите, — прошептала я, когда виконт опустил меня на кровать, умудрившись перед этим сдёрнуть с неё покрывало. Промелькнула мысль, что постель узкая, неудобно будет, но тут же исчезла, когда он задул свечу и оказался рядом.

— Разбудим или нет — от тебя зависит, — лукаво прошептал норн, дав рукам волю.

Всё было так хорошо, я расслабилась, закусывая губу, реагируя на приготовления к самому главному, уже ощущая приятное тепло, удовольствие. Но…

Виконт, сгорбившись, сидел на постели спиной ко мне. Обхватив голову руками и не реагируя на мои попытки его успокоить. Потом встал и начал одеваться.

— Вы куда? — шёпотом спросила я, вскакивая вслед за ним и шаря по полу в поисках ночной рубашки.

Он промолчал, сгрёб одежду и вышел. Надев злосчастную рубашку (холодно же!), я поспешила за ним, захватив свечу и огниво. Не оставлю я его сейчас одного, не брошу, пусть вырываться будет — не отпущу.

Кажется, у меня была бутылка наливки — на день рождения подарили, — можно принести. Хотя бы успокоится немного, переживать перестанет.

Я же знаю, что он хотел, со всеми же бывает…

— Мой норн? — я заскреблась в дверь соседней комнаты и, не услышав ответа, вошла. Знала, что он там, что ещё не успел уйти — звяканье засова я бы услышала, а кончар он сам наверх отнёс, на столе оставил. — Мой норн, всё в порядке…

— В порядке? — со смесью раздражения и боли отозвался он. — Я даже удовлетворить тебя не способен!

— Сашер, зачем же вы так себя корите? — по имени назвала случайно, не задумываясь, подошла и протянула руку. Он нервно скинул её со своего плеча, застёгивая пуговицы рубашки. — Сашер, перестаньте! Всё вы можете, столько раз это делали. Тише, успокойтесь… И не вздумайте никуда уходить! Сейчас я вам чаю сделаю, наливки налью. Просто у вас был тяжёлый день и не только день. Нашли, из-за чего переживать!

— Тебе мало, да? И жалость свою оставь при себе — обойдусь! — сказано было зло, будто это я была виновата… Хотя, о чём это я, он ведь, бедный, мучается.

— Я понимаю, вам сейчас плохо, для мужчин это очень важно. Полагаете, что я буду мысленно злорадствовать, обижаться, что вы упадёте в моих глазах, но это не так! Выспитесь, отдохнёте… Ну, не переживайте так! Может, это я во всём виновата.

Обняла. Вроде подействовало, во всяком случае, промолчал и не оттолкнул.

Не зная, что делать в таких ситуациях, старалась ободрить, убеждая, что не жалею, что ему ничего доказывать не нужно, что всё пройдёт, как только он перестанет об этом думать, да и вообще неважно. Для меня неважно, потому что никак на моё решение не повлияет. Потом поцеловала.

Поцелуев потребовалось много — целых пять, — пока виконт наконец-то со вздохом согласился остаться, посидеть здесь и выпить моего чая с наливкой.

Подошла, поставила чашку и бутылку на стол и села на пол у его ног.

Слегка коснулся моих волос, сказал, что я простужусь, что ему неприятно, когда я сижу, как рабыня, на что я возразила, что в своём доме вольна сидеть, как угодно.

Что ж, никогда этого не делала, но придётся его соблазнить. Больно смотреть, как он из-за этого мучается, даже к спиртному не притронулся. Хотя, сколько его он до этого уже выпил?

Была бы музыка, попробовала бы станцевать. А, впрочем, что мне мешает? Грация, конечно, у меня после родов коровья, а что-либо не танцевала эти пресловутые полтора года, но ради него я постараюсь. Главное, чтобы были плавные движения и изгибы, чтобы одежда одновременно скрывала и подчёркивала… С последним проще — ночная рубашка же! Что ж, вещь крайне соблазнительная для мужчин.

Никогда ещё не чувствовала себя такой неловкой, но хотя бы внимание привлекла, заставила усмехнуться. Да пусть хоть смеётся, лишь бы не такой мрачный сидел.