Никому и никогда - Loafer83
Больше всего пугала тьма, заполнившая собой пространство после выхода за первый контрольный контур. Как и сказал киборг, зона не охранялась, и можно было свободно идти в любую сторону. Они шли по дороге быстро, не боясь во что-нибудь врезаться, и если бы нечастые приступы паники у Юли, то путь занял гораздо меньше времени. Дорогу освещали налобные фонари с вечными батарейками, они, как и кондовый дозиметр, входили в комплект горного инструмента, непонятно зачем нужен был топорик, но с ним было спокойней. Поднимаясь вверх по серпантину колодца, девушки держались за стену, приходилось ступать осторожно, дорога была вся в коварных трещинах, норовила осыпаться от их веса, грохоча и постанывая, издеваясь над ними. У стены безопаснее, можно было идти с закрытыми глазами на ощупь. Они так и шли, боясь посмотреть вниз. Особенно высоты боялась Йока, и теперь уже Юля вытаскивала ее то из паники, то из безнадежного ступора, без колебаний раздавая хлесткие, но не особо больные пощечины.
Шахта приняла их не сразу, пришлось поблуждать по левым тоннелям, уводившим вглубь пласта, будто бы кто-то специально хотел запутать, напугать и заставить побежать обратно, вернуться на ровную землю, вернуться к людям. Страхи не покидали их, особенно тогда, когда тоннели уводили к страшным обрывам, а черная бездна смотрела на них с откровенным пренебрежением, так похожим на взгляды школьной администрации, обращенные к массе школьников, но невидящие никого, кроме себя. Это так рассмешило Юлю, она рассказала об этом Йоке, которая ничего не поняла, потому что никогда не ходила в школу. И дорога стала веселее, а провалы и трещины перестали пугать, исчезло и странная тревожность и боль в животе, исчезло ощущение того, что за ними кто-то следит. Чем выше они поднимались, преодолевая вязкую от песка дорогу, карабкаясь по громадным камням, острым и ужасно скользким, перекрывавшим дорогу, тем спокойнее и свободнее становилось внутри.
Йока считала, что это снижается излучение, вездесущее око сканеров слабело в толще камней, и здесь они действительно становились свободнее. Она рассказывала Юле про интернат, где жила, как их учили и чему. Юля слушала и сравнивала, находя свою школу не такой уж плохой, рассказывая Йоке, как все в ее мире, наверху, а, может, внизу, какой мир выше? Йока знала больше обо всем, кроме нормальной жизни. Она и не могла знать такой жизни, потому что ее не могло быть под землей. Многое, что Юле дома казалось несправедливым, душным, отчего тошнило, виделось уже не таким страшным и неприемлемым. И тут она поймала себя на мысли, что начинает оправдывать несправедливость дома, сравнивая ее с подземным миром. Максим рассказывал ей, что на этом построена вся пропаганда, когда противопоставляются несравнимые вещи, смешиваются, вгоняя человека в тоску и страх, а потом открывается «заново» его жизнь, уже не такая серая и безрадостная, которую начинаешь ценить и любить, отбрасывая в сторону прошлые претензии. Метод был всегда один, никто не проверял или пытался узнать самостоятельно, доверяясь растущему в груди чувству благодарности и любви к государству, не допустившему хаоса. Так благодарен скот в стойлах, когда гнилую солому меняют на свежий корм, но стоило остается стойлом, как бы ни был свеж клевер.
— Знаешь, я никак не могу понять, почему вы знаете о нас, а мы ничего не знаем о другом мире. Я вот никогда не слышала об этом, а в те сказки и бред, который бродит по сети, я не верю, — Юля смотрела на газовую горелку, в жестяной плошке подогревалась каша, залитая водой. Получался густой суп, воду стоило экономить, и девушки старались пить немного.
— А ты подумай, — Йока загадочно улыбнулась и принялась выметать подобием веника песок. Она нашла по дороге засохшие ветви и связала из них веник, теперь на каждом месте привала она создавала небольшую «пыльную бурю», как называла уборку Юля. Место для привала выбирала Йока, внутренним чутьем находя удобные впадины и проемы, в которых когда-то хранились инструменты или еще что-то. Каждый раз они находили пустые ящики, служившие столом, стульями и лавками, если все составить вместе, то, обнявшись, можно было поместиться вдвоем, так было и теплее. — Она села напротив, в свете фонаря ее кожа казалась особенно бледной. — Оглянись, что ты видишь вокруг?
— Камни, камни и пыль, а еще песок, — пожала плечами Юля, помешав кашу. Есть не хотелось, но раз в сутки поесть было необходимо, а то можно было заснуть и не проснуться, оберег подсказывал ей, подавляя странную апатию, пришедшую довольно скоро после ухода страха и тревоги. У Йоки было то же самое, ее приходилось кормить насильно, угрожая мордобоем.
— Камни и пыль — с рождения и до смерти. И больше ничего, только камни, камни, камни! — голос ее зазвенел и дрогнул, шахта одобрительно загудела, послышались далекие голоса, так похожие на человеческие, но это было странное эхо, или все-таки голоса. — Как бы ты ни был туп, все равно наш мир настолько ограничен, что начинаешь замечать самые мелкие детали. Власти с этим борются, заставляют переключать внимание на контент в шлакопроводе, но все равно мы видим и знаем что-то. Все никто не знает, даже на самом верху знают только то, что им положено знать, а мы слышим, подсматриваем, додумываем. Так и рождается народное знание. Это еще в питомнике, или как ты его называешь, в интернате чувствуют и понимают дети. Как бы ни была выверена программа обучения, дети начинают видеть грань миров очень рано. Это похоже на игру воображения, когда придумываешь себе тайного друга, а он вовсе не тайный. Дети видят духов, которые часто свободно переходят из одного мира в другой. Это не те черные духи, которых ты видела у вас. Они другие, высший уровень, а черные так не могут, поэтому им нужно открывать порталы, нужны жертвы у вас, чтобы закрепить портал. Твой друг такая жертва, и те девушки, о которых ты рассказывала. Твой оберег не дает тебе увидеть всего. Он защищает тебя, иначе ты сойдешь с ума.
— Нет, Илья не умер!
— Для вашего мира он умер. Мне дух немного рассказал про тот обряд, что над ним совершили. Самое смешное, что ты сделала ровно то, что от тебя ждали — ты закрепила вход в ваш мир. Дух долго не хотел мне рассказывать, но я с ним договорилась.
Йока засмеялась и потрепала Юлю по плечу. Юля сидела, нахмурившись, пытаясь понять. Как и в школе, давалась это с
