Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович

Глава 20.2

Чертог конани был первым, который они построили, — большой деревянный дом с острой крышей, вроде тех, что были нужны в заснеженных землях. Деревянная черепица напоминала чешую, резные причелины изображали волны, коньки — волчьи головы, а на шеломе красовался морской змей с длинной изогнутой шеей.

Майрон отцепил ларец и направился к крыльцу, что стояло на резных столбах. Сторожившие хирдквинне следили за ним, не зная, как исполнять свои обязанности, преградить ли путь, поостеречься ли? Благо тёмный человек сам остановился у лестницы и велел передать весть о своём появлении. Вскоре чертог принял гостя в тёплые объятья.

Посередине залы тянулся длинный очаг, над которым истекали соком кабаньи туши, за столами трапезничали воительницы хирда; голоса и чад поднимались к отверстию дымохода высоко над поперечными схватками. Йофрид восседала в большом кресле, укрытом шкурами, а за её спиной бледными тенями стояли Бергдис и Хейдрун. Появление Майрона прервало гул бесед и насторожило взгляды, он прошёл вдоль очага, приблизился к небольшому пьедесталу. Живой капюшон соскользнул на плечи. Тёмный человек отметил про себя, сколь подходила конани властная поза и орлиный взор с высоты.

— Доброго здравия, — молвил он, — я к тебе с подарками.

— Что ты, не стоит, — ответила Йофрид, открыто любуясь статным гостем. Она уже почти привыкла к его лицу, на счастье, от прежнего в памяти осталось не так уж и много.

— Прежде всего хочу передать тебе поклон и слова беззаветной любви от дочери нашей, которая скучает.

— Нашей дочери легче язык себе откусить, чем послать такую весть.

— Виновен, виновен. Прошу, удали ненужные уши, я хочу рассказать нечто очень важное сейчас.

Йофрид кивнула, отпуская хирдквинне, однако шаманки остались рядом, как полагалось советницам. Майрон не был против. Он поставил ларец на пол, открыл его и достал деревянную статуэтку. То была тонкая работа, существо выглядело как живое… одинаково обольстительное и отталкивающее. Тело молодой женщины с головой и ногами козы. Она сидела на коленях спиной к созерцателю вполоборота, смотрела через плечо, таинственная, древняя, опасная.

— Это Эгге, — представил Майрон статуэтку, — богиня лесов, покровительница дикого зверя. Фериния осталась на Оре, сменятся поколения прежде чем вы сможете укрепить культ на чужбине и рассчитывать хоть на что-то. Посему я решил, что вам понадобится защитник здесь. Эгге обитает за южным проливом, ей нужно всего ничего чтобы полюбить новых детей и оказать им покровительство. Только человеческой крови не давайте, это её испортит.

Майрон ожидал, что его непрошенное предложение вызовет хоть какое-то волнение в орийках, что они пожелают явить верность богине своих предков. Но язычники оказались не таковы, — боги нужны для пользы, их можно и нужно менять, если того требует жизнь. Шаманки приблизились чтобы забрать статуэтку.

— Мы переговорим с этой Эгге, — прошипела Хейдрун.

— И попытаемся сойтись в цене, — продолжила Бергдис.

Йофрид рассмеялась в голос, заливисто, гортанно.

— Гюддом-Ои! — провозгласила она. — Отныне буду только так тебя звать!

— «Дарящий Богов», — хмыкнул тёмный человек. — Богами мои дары не ограничиваются. Для тебя тоже кое-что припасено.

Следом за статуэткой он достал из ларца длинный футляр полированного дерева. Крышка крепилась к нему не петлями, а парой упругих скоб по бокам, убрав которые, Майрон Синда показал женщине десять выемок в сером бархате. Каждую выемку занимала кукла, укрытая серой же тканью.

— Какие милые игрушки, — произнесла Йофрид растеряно.

— Да, очень, очень милые. Возьми.

Северянка, всё ещё не понимая, достала одну из кукол, откинула серую тряпицу, которая оказалась сшитым по размеру плащом. Под тканью оказалось было металлическое тело, скелетообразное, тонкая работа, непонятная, но красивая.

— Это что, оружие у него? Какие маленькие ножи…

— Маленькие ножи, — Майрон забрал игрушку, поднёс к губам, шепнул что-то и просто отшвырнул её прочь.

Кукла стала расти на глазах, она позвякивала, шевелила конечностями, а став размером с человека, поднялась и замерла в коленопреклонённой позе.

— Приказывай, создатель, — раздался голос откуда-то из-под плаща.

— Командир, отныне ты и весь твой отряд переходишь во владение этой женщины. Вы будете подчиняться только её приказам, защищать её жизнь как мою. Подтверди получение приказа.

— Подтверждаю, создатель. Приказывай, госпожа.

Йофрид следила за марионеточным големом со всё росшим удивлением. Для неё такое было диковинкой.

— Неживое наделено духом?

Ему понравилось, как широко распахнулись её глаза, как приоткрылся рот грозной северной владычицы.

— Неживое наделено подобием разума и только. Я создал их во время войны, — сказал Майрон не без гордости, — Магоборцы-загонщики. Эти големы сражались против волшебников, но могут выступить и против людей, против кого угодно. Надеюсь, они сослужат тебе добрую службу.

Орийка качнула рыжей гривой, изогнула брови в недоумении:

— Хорошие воины?

— Прекрасные.

Следующий вопрос был как затрещина.

— Но на встречу с Кнудом Косолапым ты их не взял. Почему? И почему теперь передаёшь их…

— Обожди, не все подарки уже подарены. — Майрон понадеялся, что сможет сбить женщину с мысли.

Он вытащил из ларца и надел на её предплечья сначала один наруч, затем другой. Те были бронзовыми, но посусаленными, в каждом сверкали гранями десятки крупных рубинов. Последним появился венец, простой и круглый, — тоже с алыми камнями.

— Что? Зачем? — тихо спросила она, когда корона опустилась на высокое чело. — К чему?

— Это твой остров теперь, твоя сторона. Ты властитель, а люди наделяют властью венцы.

— Я всего лишь вождь своего клана…

— В каждом из этих рубинов, — голос Майрона заиграл нотками отдалённого рокота, потаённой силы, заставившей нутро конани дрожать, — сокрыто имя одного из троллей, населяющих остров. Я забрал у них имена и поместил в камни, когда пришёл. Так, Йофрид, я получил власть над ними и над самой землёй. Теперь камни твои, как и Ладосар. На деле, а не на словах.

Вдруг всё сложилось в уме, и она увидела подарки иначе. Новое божество для народа, новая охрана для правителя, новый источник подлинной власти для новой страны. На руках и венце конани мерцали души могучих созданий, невиданной щедрости подарок… прощальный.

— Уйдите, — приказала она резко, и шаманки выскользнули из зала, оставив госпожу наедине с тёмным человеком. — Когда?

Она подняла на Майрона глаза, которым только сила духа не позволяла увлажниться. Женщины Оры не плакали, они жили, сражаясь, рожали между боями и вскармливали детей, не выпуская из рук оружие, так что на этот раз конани не дала волю слезам.

Майрон очень сильно захотел раскурить трубку.

— Я и так всё затянул, — признался он нехотя. — Мальчику нужен новый учитель, а мне без него оставаться здесь смысла нет.

— Но почему?

Вздох.

— Обадайя непростой волшебник, у него великий Дар, очень редкий и совершенно бесценный. Если его правильно обучить, он сможет… он… он столько добра сделает. — Жёлтые зрачки Майрона осветились иным, нежели обычно, светом, не яростным, но почти радостным. — Я столько зла натворил, столько ран нанёс, стольких… а он, если я смогу его направить, искупит хотя бы часть моих грехов. Хоть что-то в этой жизни надо сделать правильно.

Трудно было риву говорить это ей.

— Эгоизм волшебников, — даже сейчас я думаю только о себе, возлагаю на его плечи ношу моих проступков и ненавижу себя за это. Ненавижу и продолжаю надеяться, что мир примет этот великий светлый дар и забудет меня.

Женщина поняла вдруг, какой силы чувства он испытывал в тот миг, когда говорил с мукой, ровно жевал камни и битые черепки, раздирая дёсны в кровь. Ему было трудно, больно, однако с нею он решил поделиться этим, ей показал истерзанную душу, крывшуюся под бронёй. Сострадание и нежная любовь расцвели в сердце Йофрид.