Третий Лад - Родион Создателев
— Поклевали новгородские зёрнышки, вороньё поганое! — лихо прокричал высокий повстанец с кривым варяжским топором в руке.
Новгородец приметил, что неподалёку от него в дорожной пыли свистоплясил страданиями опричник: делал неудачные попытки встать на колени, громко стонал. Мятежник подскочил к раненому воину и со всего размаху всадил ему в спину варяжский топор. Поверженный боец захрипел, спина обагрилась кровью. Мятежник выпустил древко из рук. Государев воин подёргался телесами... а потом навсегда упокоился на новгородской земле...
Поредевший отряд опричников резво скакал на конях по дороге. Мужской монастырь, где стояло лагерем Опричное войско, был совсем недалече, осталось преодолеть самую малость пути... По правому краю тракта показалась избушка-скит, а неподалёку от него имелся колодец с во́ротом и рукояткой.
— Стоять! — прохрипел князь, натягивая поводья.
Отряд чёрной тучкой подлетел к обители. Старшина и трое бойцов резво спешились, передали поводья товарищам, обнажили свои сабли и поспешили войти внутрь скита.
— Ребятки, подсобите с коня слезть, мочи нет, — простонал князь.
Яков Лихой и Алексей Вратынский спешились и быстро подбежали к начальнику. В этот миг из обители выскочил один из разведчиков.
— Скит пустой, Юрий Васильевич!
Князь Милосельский кивнул головой:
— Привал...
Сжав зубы, главный опричник, с помощью Лихого и Вратынского, спустился на землю. Тихонько рыча, Милосельский снял с головы шлем и швырнул его на землю.
— Ранен, Юрий Васильевич? — вопросил Алёшка.
— Посекли малость шую, — усталым голосом ответил князь и тут же прихватил правой рукой пораненную левую со стоном.
Яков Лихой только сейчас приметил, что чёрный рукав кафтана начальника рассечён и щедро пропитан кровью.
— Туда ходим, — кивнув головой в сторону колодца Милосельский. — Напиться хочу и рану надо перевязать.
Алёшка с князем поковыляли к воде, а Яков дёрнулся было ловить коней (князя, своего, Вратынского), но увидел, что бойцы уже словили их скакунов и вязали вместе с другими к коновязной балке. Возле колодца ошивался опричник.
— Доставай воды, чего егозишь, как прокля́тый! — в раздражении крикнул бездельнику Юрий Васильевич.
Баклушник кинулся к колодцу и сбросил вниз бадью, перевязанную верёвкой — посудина гулко шлёпнулась о водицу. Боец дождался, когда бадья наполнится доверху, и стал с усилием крутить рукоять во́рота. Внезапно опричник согнул спину дугой и отпустил ручку — бадья с шумом полетела обратно... Яков Лихой с удивлением уставился на медленно оседающего товарища — ему точнёхонько в спину вонзилась стрела.
— Тревога, братия! Нападение! — заорал Вратынский.
— Падь, Юр Василич! — закричал Лихой и потянул начальника вниз.
С помощью Алёшки, Яков завалил здоровое тело Милосельского на землю и накрыл его собой. Падая ниц, благородный княже заревел словно боров, которого резали на зиму. По двору бестолково шныряли остальные опричники. Некоторые из бойцов так и не сообразили ещё — а что случилось? Яков Лихой поднял голову и увидел, как по лугу резво бежали два новгородца по направлению к лесочку. Один из мятежников держал в руке скифский лук, тетива оружия колыхалась по ветру.
— Двое злодеев та́мось! Лови их, братушки! — завопил Вратынский, указывая рукой на луг.
Дюжина опричников пустилась в погоню за удиравшими к лесу мятежниками. Яков оглянулся — двор скита обезлюдел. Лишь лошади, пристёгнутые к коновязной балке, размеренно размахивали хвостами.
— Куда всей толпой понеслися... бараны безмозглые! — проревел диким голосом начальник, усевшись на землю.
Только поздно было — дюжина опричников уже летела по лугу в погоне. Один из бойцов споткнулся о кочку и шлёпнулся лицом в траву.
— Ша́врик вонючий, бестолочь кривоногая, — выругался князь и смачно харкнул, едва не задев благородной слюной Якова.
Ушлые повстанцы скрылись за опушкой лесочка. Вскорости там же растворились и преследователи. Неуклюжий опричник, слегка хромая, последним нырнул в зелень.
— Телеу́х колченогий, о́столбень сраный! — продолжал источать похвалу сердяге князь Милосельский.
— Как ты, Юрий Васильевич? — озаботился Вратынский.
— Яшка, Лёшка, вы хоть рядом сидите... Воды притащите мне.
Яков Лихой встал на ноги и хотел было направиться к колодцу, но не сделав и шага… замер на месте. Из кустов шиповника, что раскинулся густыми кронами с краю холма, вышли четверо дюжих повстанцев: трое новгородцев, а один — рыжебородый варя́жин. Мятежники неспешным шагом подходили к Юрию Милосельскому и его опричникам.
Наёмник собою внушал: высокого роста, могучего телосложения, мощный стан облегала кольчуга. На голове — шлем с полумаской, из-под которого торчали рыжие космы; в руке — длинный варяжский меч.
Мятежники остановились рядом с опричниками. Один из дюжих новгородцев подал голос:
— Юнцы, брысь к мамкиным титькам. А с воеводой мы потолкуем.
Юрий Милосельский рыкнул в досаде и тихим голосом обратился с последним словом к своим бойцам:
— Верещал я им: куда толпой полетели... Прощевайте, ребятушки. Лихом не поминайте начальника…
Другой новгородец, пристально разглядывая чёрный кафтан князя, расшитый золотыми и малиновыми позументами, обратился с речью к товарищам:
— Кажись, сам первый ворон в силок нам попался. Милосельский, каркуша противная, Юрий Васильевич?
Князь исподлобья зыркнул очами на догадливого мятежника…
— Добро пожаловать на новгородскую землю, княжий бояр, — съехидничал третий новгородец, характерным окающим говором.
Опричники Лихой и Вратынский посмотрели друг другу в глаза...
Первый новгородец повысил голос:
— Бежите, щенята. Остатный раз молвил. Иначе — забьём.
Глава 5. Жабы и враны
Первый новгородец повысил голос:
— Бежите, щенята. Остатный раз молвил. Иначе — забьём.
Яков Лихой мигнул глазом товарищу. Вратынский кивнул головой в ответ. Опричники вскочили с земли, прижались спинами друг к другу и обнажили клинки сабель.
Первый новгородец с уважением посмотрел на дерзких парней, пальцем указал варягу караулить раненого князя, затем вынул саблю из ножен и левой рукой махнул остальным двум повстанцам — за мной. Опричники дружно просеменили к колодцу, неподалёку от которого лежал их убитый товарищ со стрелой в спине.
Рыжебородый варяг-богатырь погрозил князю мечом, а затем с ловкостью вынул из его ножен кинжал и широким взмахом могучей руки отбросил оружие далеко в куст. Чуть погодя туда же улетела персидская сабля-шамши́р с позолоченной рукоятью и двумя яхонтами на концах крестовины. Норманн зыркнул очами, отметив про себя то местечко, где упала персидская сабля богатого русского пленника...
Новгородцы окружили щенков кольцом и
