Гарри Тёртлдав - Похищенный трон

— Этого мало! — крикнула Барзоя, и Абиварду живо вспомнился гнев Динак, который она проявляла всякий раз, когда речь шла о полумерах. «Вся в мать, подумал он. — А я весь в отца».

Кишмара и Оннофора рассыпались в благодарностях и благословениях. Оннофора шагнула вперед, словно собираясь обнять его, но сдержалась — и поступила очень мудро. Абивард сказал:

— Если я не отсек голову Ардини, то как же я могу убить этих двоих? Они ведь не по злобе, а по глупости. Они умеют шить, умеют прясть. Не пропадут.

— Тогда изгони их немедленно, — сказала Барзоя. — Каждый лишний день их пребывания на женской половине лишь прибавляет позора им… и мне.

Абивард подозревал, что последнее значило для матери много больше, чем первое. Он сказал:

— Поскольку вы жили с этим позором несколько месяцев, то еще один день роли не играет. Я отсутствовал больше года. Сегодня я хочу только праздновать свое возвращение.

Поднятые брови Барзои красноречиво говорили о ее несогласии, но она сказала только одно:

— Ты дихган Век-Руда и хозяин на женской половине. Все будет так, как ты велишь.

Жены Абиварда, которые вот-вот станут его бывшими женами, осыпали его благодарностями. Они вполне могли бы потерять головы, как Смердис, а их дети оказаться на склоне холма в подарок псам и воронам, и они прекрасно это понимали. Несомненно, такая участь не казалась им реальной, пока Абивард был на войне. Он мог и не вернуться, а тогда их измена вполне могли остаться и вовсе безнаказанной. Но теперь они воочию увидели ее — и все окрасилось совсем в иные тона.

— Смирно! — рявкнул он, словно на своих копейщиков. Оннофора и Кишмара изумленно воззрились на него. С ними явно никто никогда так не говорил.

Возможно, если бы дело обстояло иначе, они не оказались бы в нынешнем затруднительном положении. Он продолжил:

— Я не простил вас. Я вас просто пощадил. Если Господь пошлет вам других мужей, относитесь к ним лучше, чем отнеслись ко мне. — Женщины начали что-то говорить. Он велел им замолчать:

— Вы уже слишком много наговорили и слишком много наделали. Забирайте своих байстрюков и убирайтесь прочь с глаз моих. Завтра разыщу черные камешки и отправлю вас восвояси.

Они бегом припустили из комнаты Барзои. Мать посмотрела на него с почти незаметным и невольным одобрением:

— Хорошо ты их.

— Да? — Абивард чувствовал себя слабым и разбитым, будто только что вышел из боя, в котором чуть не погиб. — Завтра все кончится. Пусть убираются и творят свои глупости за чей-нибудь чужой счет, не за мой.

— Им придется нелегко, — сказала Рошнани. — Да, прокормить себя они сумеют, но им нужно будет учиться жить вне женской половины. Как рассчитываться с мясниками, торговцами, как разговаривать с мужчинами…

— Это они уже знают! — резко сказала Барзоя.

— Что же, по-твоему, я должен был делать? — спросил Рошнани Абивард. Она вздохнула:

— Ты уже сделал что мог. Как ты сам говорил, этот день должен стать днем радости. И я счастлива, что в такой день ты не запятнал свои руки кровью.

Барзоя покачала головой:

— Он был слишком мягок. Теперь его милосердие только побудит остальных последовать примеру этих потаскух.

— О мать моего мужа, у нас разные взгляды на этот вопрос. — Рошнани говорила спокойно. Она не стала спорить с Барзоей. но и не отступилась от своей точки зрения.

Барзоя, казалось, была в растерянности, не зная, как это воспринимать:

Рошнани вела себя с должной почтительностью, как и подобает невестке, но не уступила, как уступило бы большинство невесток. Это сочетание сбивало Барзою с толку. Она прибегла к традиционной жалобе:

— У вас, молодых, нет должного уважения к обычаям и приличиям. Если бы я поскакала на край света, как вы с Динак, то даже не знаю — и знать не хочу! — что стало бы с моей репутацией.

— С репутацией Динак ничего не случилось, — сказала Рошнани с той же спокойной решимостью отстоять свою точку зрения, как и раньше, — не считая того, что она ждет ребенка, который, если повезет, когда-нибудь станет Царем Царей. А это произошло бы гораздо позже, если бы она осталась в крепости дожидаться окончания войны.

— Если бы Рошнани не отправилась с нами, мы, скорее всего, не выиграли бы войну, а проиграли, — сказал Абивард матери и объяснил ей, как его главная жена додумалась искать убежища в Видессии. Он добавил:

— Если бы они остались здесь, у тебя, скорее всего, никогда не было бы внука, который имеет шанс стать Царем Царей.

— Обычай… — сказала Барзоя и замолчала. Перспектива стать бабушкой Царя Царей или царевны была-таки очень привлекательной.

Абивард сказал:

— И не настанет конец света, если Рошнани, которая уже достаточно постранствовала, будет иногда выходить с женской половины и гулять по крепости. Шарбараз, Царь Царей, обещал предоставить такую же вольность Динак во дворце Машиза, и что может быть плохого в том, чтобы следовать примеру Царя Царей?

— Я не знаю ответа на этот вопрос. Лучше спроси Смердиса, — ехидно отозвалась мать. Абивард почувствовал, как у него горят уши. Рошнани сделала резкий вдох — не разучилась Барзоя давать отпор. Но она продолжила:

— Ты все равно сделаешь так, как захочешь, и при этом не будешь обращать на меня особого внимания. Такова жизнь, как бы этому ни противились старики. Но если ты думаешь, что сумеешь внушить мне любовь к переменам, которые ты начнешь вводить, подумай еще раз.

Абивард набрался смелости, подошел к ней и положил руку ей на плечо.

Прежде она утешала его, а не наоборот. Он сказал:

— Господом клянусь, мама, я не навлеку бесчестия ни на крепость Век-Руд, ни на ее обитателей.

— Я тоже так думала, — сказала Барзоя, — а смотри, что получилось.

— Все будет хорошо, — сказал Абивард с уверенностью молодости. Рошнани энергично кивнула.

Теперь Барзоя воздержалась от спора, хотя была очевидно не согласна. Она сказала:

— Все будет как будет, что бы из этого ни вышло. Но я знаю, сынок, что тебе больше хочется пировать, чем разбираться с неприятностями на женской половине… или со мной. Иди же. Может быть, госпожа твоя жена останется здесь ненадолго и поделится с нами рассказами о далеких странах, в которых побывала.

— Разумеется, с радостью, — тут же отозвалась Рошнани. Абивард без труда прочел ее мысль: чем больше женщины услышат о внешнем мире, тем меньше захочется им пребывать в отдалении от него.

Возможно, Барзоя тоже поняла это, возможно, и нет. В любом случае, сделав предложение, она не могла тут же от него отказаться. Абивард попрощался с обеими. Он запер за собой дверь на женскую половину, — правда, Кишмаре с Оннофорой такие меры предосторожности не помешали. Интересно, кто же отцы их детей? Если он когда-нибудь узнает, крепость Век-Руд лишится еще парочки обитателей.