Елизавета Дворецкая - Лесная невеста

По вечерам в обчине святилища, где собиралась вся смолянская и приезжая знать, не утихали споры. Старейшины хотели что-то решить между собой еще до веча, но договориться никак не удавалось.

– Служил я князю Велебору верно, в чем дух его над нами свидетель! – говорил воевода Беривой. – Хочу и дальше роду Велеборову, роду князя Тверда и потомков его, служить. Перун и Макошь князя Велебора благословили добрыми сыновьями, и сыну его старшему Зимобору я в верной службе поклянусь. Кто обычай предков чтит и племени смолян славы хочет – тот говори, как я. Верно, дружина?

– Верно! Верно! Хорош у князя старший сын – лучше нам не надо! – кричали кмети ближней князевой дружины. Они дружили с Зимобором, не раз ходили с ним в походы и были совсем не прочь увидеть именно его своим новым повелителем.

– Дай я скажу! – Вперед вышел Секач. – Не одним сыном боги князя нашего благословили. Старшее его дитя – княжна Избрана, и в ней благословение богов. Мать ее, княгиня Дубравка, род свой ведет от князя Белояра, сына Живодары и Стоимера, внука Радимова. В ней две реки княжьей крови священной сливаются воедино. И княжна Избрана, как заря ясная, земле смолян послана богами, в ней сама Избрана, Кривова дочь, к нам воротилась. После всех неурожаев нам больше всего милость Макоши нужна, чтобы поля наши родили, скотина плодилась. А чьи мольбы скорее услышит Великая Мать, как не правнучки и служительницы своей? Пусть княжна Избрана будет княгиней – тогда благословят боги нас и землю нашу! А случится война – изберем воеводу, как предками завещано.

Никто не ждал, что Секач сможет говорить так красиво и гладко. Подобной речи следовало бы ожидать от волхва, и волхвы, кстати, согласно кивали. Зимобор заметил напряженное лицо княгини и сообразил: истинным творцом этой красивой речи была она, а воевода ее затвердил, как ребенок, чтобы теперь произнести своим громким уверенным голосом.

Но гораздо больше удивляло то, что Секач поддерживает уже не Буяра, своего воспитанника, а Избрану. Правда, удивлялся Зимобор недолго. «Изберем воеводу…» Понятно, кто будет этим воеводой. Похоже, Дубравка и Избрана твердо пообещали Секачу, что эта должность будет его, и поклялись той самой богиней, именем которой он теперь убеждает остальных… В этом отношении Избрана как княгиня для него даже более выгодна, чем Буяр, который ведь и сам может войско водить.

– Да большой милости на княжне не видно! – крикнул Бражко, староста одного из близ живущих родов. – Мужа у нее Макошь быстро отняла, детей не послала. А больше замуж она идти не хочет, вон какие князья к ней сватались, а все попусту! Ждет, что ли, когда к ней сам Перун явится?

Поднялся шум, все заговорили разом.

– Не гневи богов! – возмущенно крикнула княгиня. – Сам Перун будет ей небесной защитой, а на земле защитник найдется!

Тесня друг друга, вперед выбрались несколько старост и волхв. Все заговорили разом, но только мешали друг другу. Княгиня злилась, но не могла их прервать. Кмети и даже челядинцы зашумели.

– А ну, тихо! Молчи! – кричал Беривой, потрясая могучими кулаками. – Говори один! Не на торжище!

– Княжна Избрана благословение богов, на ней лежащее, явила нам! – выкрикивал волхв Радомысл, которого выпустили-таки вперед. – После славной княгини Летомеры не бывало у князей кривичских такой девицы, как княжна Избрана. Разумом она остра, как молния Перунова, помыслом быстра, как вихрь, мудрость ее, как море Варяжское, широка, как Велесово подземелье, глубока. Суд она судить может, ибо все законы и обычаи ей ведомы, и справедливостью ее Перун наградил в полной мере. Духом она тверда, как меч булатный, и нет такой беды, какая ее устрашила бы. Разумность, справедливость, доброту и милость дадут нам боги в ней.

– Коли она так хороша, то забирайте ее себе в святилище, нам не жалко! – опять закричал староста Бражко. – Да всех ее варягов крутолобых в приданое дадим! А князь должен меч в руке держать, а не веретено!

Опять поднялся шум, в гриднице засмеялись.

– Княгиня Летомера правила, пока князь Зареблаг в возраст не вошел, и никакого урона не было! – крикнул Секач.

В давние времена однажды был избран князем семилетний мальчик, единственный прямой потомок старинного рода, – правда, его мать, княгиня Летомера, и при жизни мужа пользовалась большим уважением, да и сама происходила от правнуков Крива. А ее родной брат был прославленным воеводой, так что, собственно, этим-то двоим вече и вручало судьбу племени. Но все-таки предание помнило, как кривичами правила женщина, хоть и от имени сына.

– Так у нас есть княжич в возрасте – куда уж лучше! – отвечал Беривой, показывая на Зимобора. – Ждать нечего!

Кругом кипел спор, только сами Избрана и Зимобор молчали. Их черед говорить еще не пришел. Избрана держалась прямо и гордо, только ее тонкие светлые брови сдвинулись, а глаза сверкали острым блеском, как голубые звезды. А Зимобор думал о той ночи, когда три вещие вилы шили рубаху для Велеборовой души. «Хочешь, сделаю тебя смолянским князем», – сказала ему Дева, та самая, во власти которой переменчивое и ненадежное будущее. Сама судьба была на его стороне, и что значили перед ее волей все происки княгини Дубравки, все вопли ее сторонников? Ему дана такая сила, которую не одолеет никто. Страх перед нечеловеческим существом прошел, теперь Зимобор твердо верил, что младшая из вещих вил поможет ему.

Но не только надежда на помощь его согревала. Дева не показала ему своего лица, но ее нежный ласковый голос, чарующий аромат ландыша, само ощущение блаженства от ее присутствия кружили голову даже в воспоминаниях.

– Если княжна Избрана так хороша и богами любима – место ей в святилище, пусть богам служит! – кричал тем временем десятник Достоян. – А на княжьем столе мужчина нужен! Засмеют нас, смолян, все племена, если мы при двух взрослых сыновьях княжеских девицу позовем нами править!

– А кто смеяться вздумает, тот вот что понюхает! – Секач выразительно показал могучий кулак.

– Надо вопрошать богов, кто угоден им! – восклицала княгиня Дубравка.

Вопрошать богов… Княжеский посох со смертью Велебора забрали в святилище, и теперь он ждет нового владельца перед идолом Перуна. Но если божеские знамения разойдутся с волей племени, никакое решение вообще не может быть принято. Тогда нужно будет приносить жертвы, чтобы склонить богов на свою сторону, или переубеждать народ, и дело затянется на неопредленный срок.

Крики становились все громче и беспорядочнее, никто уже не слушал других, ожесточение нарастало. Пора было вмешаться, пока дело не дошло до драки.

Зимобор встал и поднял руку.

– Тихо! – рявкнул на расходившуюся толпу воевода Беривой. – Дайте княжичу сказать!