Наталья Кузнецова - Ведьма 2000
Оливия поднялась по ступенькам и подошла к статному седовласому мужчине, облачённому в элегантный костюм. В его серых глазах, подёрнутых пеленой старости, она прочла неподдельное участие, добродушие и затаённую печаль оттого, что ещё одно молодое поколение готово ринуться во взрослую жизнь с беспечностью молодости, не думая о том, что их ожидает за порогом школы.
— Поздравляю! — произнёс директор, пожав девушке руку, и протянул диплом.
— Большое спасибо, — ответила она, и её пальцы сомкнулись на плотной материи бумаги.
Повернувшись к глядевшей на неё публике блестящими от возбуждения глазами, Ливия вдруг в порыве радостной эйфории накатившей на неё стремительной волной, способной сбить дыхание и участить сердцебиение, подняла руку и помахала полученным документом в доказательство тому, что она действительно сделала это, действительно сделала большой шаг вперёд в своей жизни. Выпускники, уже получившие диплом и только ожидавшие своей очереди, одобрительно загалдели, громко переговариваясь, и устроили целый шквал громких аплодисментов. Стоящие позади них родители улыбались, а особо чувствительные мамаши тайком смахивали слезинки. Оливии, впитывающей этот триумф, было забавно смотреть, как они торопливо возятся с видеокамерами и фотоаппаратами, чтобы запечатлеть момент, когда их чадо становится старше. И в этой толпе родительниц она взглядом смогла отыскать своих маму и бабку, желая разделить с ними сие волнующее мгновение. Милинда и Сандра стояли в первом ряду, сразу за сидящими выпускниками. Они были в красивых широкополых шляпах из золотистой соломки, защищающих их от лучей июльского солнца, одетые в летние сарафаны. Ливия улыбнулась им и послала воздушный поцелуй, прекрасно зная, что они всё поймут. Старшие Уоррен замахали ей в ответ, но девушка заметила в руке матери кружевной платочек, что могло значить, что она таки не удержалась от слёз. Милинда, глядя на свою дочь, такую взрослую и самостоятельную теперь, и вспоминая, как малышкой привела её в эту школу, не могла не растрогаться. Пролетевшие годы показались матери одним мгновением.
Оливия, вздохнув, сошла с трибуны и немного погодя вновь заняла место рядом с подругой, которая уже успела получить свой диплом и теперь терпеливо поджидала её.
Девушки обнялись.
— Поздравляю, Лив! Мы сделали это! — воскликнула подруга.
— Действительно, сделали! — согласилась Оливия.
Глаза Сид блестели, было заметно, что она невероятно счастлива, а эмоции буквально распирают её изнутри. Ливию удивляло то, как она может продолжать спокойно сидеть на месте, когда чувства буквально клокочут у подружки.
— Знаешь, Лив, мне в это просто не верится! Всё кажется сном!
— Я думала о том же, когда поднималась к мистеру Винтеру, — произнесла девушка. — А школьная жизнь пронеслась перед глазами.
— Это точно… я вообще чуть не разрыдалась, когда меня вызвали на вручение! — возбуждённо протараторила Сидни.
Оливия скептически выгнула бровь, взглянув на подружку, так как заплаканной она не выглядела.
— Я сказала «чуть»! — прокомментировала та, заметив недоверие.
— Да… это было бы ещё то зрелище: Сидни Лоуренс обливает слезами директора Винтера, рыдая у него на груди.
— Действительно, картинка страшная… — задумчиво проговорила подруга, покусывая ноготок.
Надолго её, правда, не хватило, и она весело расхохоталась. Ливия последовала примеру и рассмеялась.
— Ой, смотри, Сид, Грэг пошёл получать диплом! — слегка охрипнув от смеха, произнесла Оливия, заметив парня.
Он шёл по проходу, гордо вскинув голоду и расправив плечи, в походке чувствовалась уверенность. Глядя на него можно было лишь удивляться тому, насколько сильно может человека изменить любовь, так как от Тихони, каким Грэг был когда-то, теперь не осталось ни малейшего следа. Сидни, заметив возлюбленного, мгновенно стихла и буквально вытянулась по струнке на стуле, смотря страстным и в тоже время нежным взором своего бой-френда. Тот же, словно почувствовав это, обернулся и пробежал глазами по рядам с галдящими одноклассниками и спустя мгновение отыскал подруг. Кивком поприветствовав Оливию, он переключил внимание на любимое лицо. Грэг и Сид обменялись тёплыми взглядами, после чего парень продолжил путь к помосту, где его уже ожидал мистер Винтер.
— Ох… он такой милашка! — проворковала Сидни, прижимая руку к груди. — Даже этот кошмарный балахон, гордо именуемый «выпускной униформой», совершенно его не портит.
— Хм… ты это о Грэге, а я, было, подумала, что ты запала на нашего директора. Он, надо сказать, тоже очень презентабельный мужчина! — пошутила Ливия, пытаясь скрыть, как ей было неприятно наблюдать за влюблёнными.
Сидни усмехнулась, но в глазах подруги промелькнула толика настороженности. Она словно почувствовала, что настроение подруги несколько изменилось.
— С тобой всё хорошо, дорогая? — участливо осведомилась она, обеспокоенно заглядывая в глаза Ливии.
— Да, со мной всё просто отлично. Я счастлива за вас, ребята! — поспешила успокоить подругу девушка.
Сидни кивнула, и они на некоторое время обратили своё внимание на продолжавшееся торжественное вручение аттестатов. По крайней мере, Оливия постаралась сделать вид, что сосредоточена на этом, натянув на лицо бесстрастную маску, а сама погрузилась в свои запутанные мысли. Теперь, когда приступ восторга по случаю окончания школы несколько притупился, Ливия сделала попытку осмыслить свою дальнейшую жизнь, которая претерпела значительные изменения полгода назад.
Бабушка и мать уже давно объявили о том, что не намерены навязывать Ливии что-либо, и полностью позволили девушке сделать свой собственный самостоятельный выбор, готовые всегда оказать ей поддержку и дать мудрый совет, если ей это потребуется. Они верили в её разумность и видели в Оливии личность. Отец держался той же политики, но всё же не раз говорил о том, что мечтает увидеть свою дочь в престижном колледже. Надо сказать, что девушка превосходно сдала экзамены и набрала достаточное количество баллов, чтобы продолжить обучение и получить хорошее образование. А не так давно ей пришли письма с ответом из Итона, Йеля, Гарварда, Принстона и других элитных учебных заведений, куда она таки послала запрос, в которых говорилось, что все они жаждут заполучить столь смышлёную студентку. Вот только Ливия ещё не была полностью уверена в том, что действительно хочет отправиться в колледж. По правде говоря, ей было глубоко наплевать на то, что с нею будет дальше. Вот только такое отношение к собственной жизни приходилось тщательно скрывать ото всех, особенно от проницательных родительниц и Сид, которая успела выучить её, как саму себя за долгое время дружбы.
Смысл существования покинул Оливию в ту роковую зимнюю ночь, когда Габриель ушёл от неё. Только полное сознание того, что случилось, пришло к ней не сразу. В то время она не понимала ничего. Сознание отключилось от внешнего мира, будто она вновь погрузилась в колдовской транс, а резервы, которые оставались у Ливии, внезапно иссякли. Хватило её только на то, чтобы выйти на балкон, присесть в кресло и, откинувшись на спинку, замереть в таком положении, полностью сосредоточившись на созерцании бескрайнего простора небес. В таком отсутствующем состоянии Ливия провела ровно неделю, абсолютно не реагируя на внешние раздражители. Только благодаря заботам матери и бабки, а так же их магическим способностям, она не погибла от обезвоживания и не подхватила воспаление лёгких. Ведь сидение на балконе в одной тонкой ночной рубашке в конце декабря, даже не глядя на то, что их дом был защищён колдовством от холода, не могло пройти бесследно. Правда, сама девушка не замечала никаких неудобств по этому поводу. Тело перешло на автономный режим, а блаженное отупение сковало мозг. Милинде и Сандре буквально пришлось совершить подвиг, пытаясь накормить и напоить её, тем самым поддерживая существование в бренном теле девушки. Для Оливии же действительность слилась в череду бессмысленных дней и ночей, незначительных событий, которые её нисколько не волновали. Единственное, что стало важным, так это глубинное изучение небес. Она с тайным восторгом воспринимала любые изменения, происходящие в вышине. Улавливала алые и золотые всполохи света во время восхода, видела едва уловимую изумрудную вспышку, когда солнце ныряло за горизонт и любовалась мириадами искрящихся звёзд, когда тёмная и таинственная ночь вступала в свои законные права. Созерцание этих чудес настолько было величественно и прекрасно, что заставляло девушку плакать. Слёзы ручейками стекали по застывшему лицу Ливии. Однако спустя время, пролетевшее для неё как один миг, к большому облегчению родительниц она пришла в себя, а врождённая стойкость духа вкупе с безграничным упрямством заставили Оливию продолжить борьбу с жестоким миром за саму себя, а так же помогли пережить и смириться с теми изменениями, которые произошли за это время.
