Наталья Кузнецова - Ведьма 2000
— Ливия!
— Ливия!
— Детка, не делай этого!
— Прекрати! Они не враги тебе!
— Позволь ему уйти!
Перебивая друг друга и пытаясь перекричать завывания ветра и устоять на ногах от его бешеных порывов, они стали взывать к сознанию Оливии встав на сторону противника. Лишь только она это поняла, как в груди разлилась горечь предательства, а вокруг девушки появился незримый, но, тем не менее, непроницаемый для Сандры и Милинды барьер, блокирующий их усилия, направленные против Ливии и её желания удержать архангела. Вместе с тем Силы, дарованные девушке Высшими Силами и спавшие до сих пор, дали о себе знать, под напором её отчаяния и обиды они вырвались из глубин существа ведьмы. Это было словно открывшееся второе дыхание. Без малейшего промедления она задействовала свои возможности.
Но едва Оливия это сделала, как почувствовала нечто странное. Лёгкие, но, тем не менее, напористые толчки в своей голове. Будто нечто извне хотело прорваться к её сознанию, а это отнюдь не входило в планы девушки. Собравшись и сосредоточившись Оливия начала сопротивляться такому бесцеремонному вторжению, выстраивая новые и новые барьеры, только это совсем никак не отразилось на влиянии посторонних сил, рвавшихся к ней.
Спустя несколько минут такой борьбы лоб девушки покрыла испарина, а воздух стал с трудом поступать в лёгкие; сердце билось в бешеном ритме, как у атлета на старте. Вести войну на двух фронтах было довольно изматывающим делом, буквально разрывающим девушку на части. Но Оливия была не намерена уступать никому-либо из противников: ни тому, что набросилось на её несчастный мозг и прорывало внутренние барьеры, ни тем, что пришли забрать Габриеля. Она знала, что рано или поздно её одолеют, но до тех пор готова была сражаться.
И тут в голове девушки зазвучал шёпот, абсолютно не похожий на голос её внутреннего «я». Он был чужой и незнакомый, который с каждым произнесённым словом всё отчетливее звучал в её сознании, пугая тем самым девушку. Ливия растерялась, и в тот же миг сила, ломавшая её барьеры, одолев последний из них, заполнила её, слилась с колдовской сущностью. А посторонний голос в голове воззвал к ней:
— Ведьма! Остановись! Тебе не одолеть нас, но ты можешь в своей ярости навредить самой себе. Уйми свой гнев! Мы пришли с миром, ибо имя нам — Воины Света! Ангелы! Посланники неба! Мы пришли сюда, чтобы исполнить волю Высших Сил и вернуть в Небесную Обитель Небесного Охотника — архангела Габриеля. Прими это… он слаб и Силы, данные ему, на пределе, если он не покинет землю и мир людей сегодня, случится беда — он погибнет.
— Прочь! Прочь из меня! — воскликнула мысленно Оливия. — Вы лжёте! Я вам не верю, вы лжёте, чтобы отнять его у меня! Габриель сам говорил, что он бессмертен! Всё, что может с ним случиться в мире людей, так это то, что он станет человеком! Да, он ранен и слаб, но силы вернутся к нему, он поправится!
— Это не так!
— Но шрамов практически не осталось! А что плохого в том, что он станет человеком? — перебивая глас, воспротивилась Оливия. — Я позабочусь о нём, выхожу и вылечу. Я люблю его! Люблю больше жизни!
— Дитя! Ты не ведаешь, что говоришь! Ангел может стать человеком, если погибнет и переродится… но выживают лишь единицы, отважившиеся на такой поступок. Габриель — архангел, его сущность сложнее и гораздо мощнее сущности нашей, и когда она покидает, то сжигает и душу, и тело до основания. Неужели ты хочешь, чтобы он погиб? Неужели ты, служительница Добра, готова позволить Силам Света понести такую утрату из-за своего человеческого эгоизма? Одумайся, Оливия, и отпусти его! Если твоя любовь действительно настолько велика, как ты говоришь!
Сердце в груди Оливии перевернулось и заплакало навзрыд кровавыми слезами, а в душу ворвалась нестерпимая боль, настолько всепоглощающая, что захотелось кричать и биться в конвульсиях. Только не смотря на свои муки, девушка отчётливо поняла, что сказанное ангелами — беспощадная правда. На каждый их вопрос оставалось твёрдо ответить «нет» и уйти с пути Воинов. Ведь она не могла позволить, чтобы Силы Света потеряли своего военачальника; не могла позволить Габриелю погибнуть. Отпустить архангела было равносильно для неё лишиться половины себя, так как он стал её жизнью, дыханием и сердцем. Только это ничего не значит, если сказанное Посланниками — правда и жизни Габриеля действительно угрожает опасность. Даже если боль сведёт её с ума, а жизнь после разлуки превратится в мучительную агонию, она беспрекословно позволит ему уйти. Пусть уж летает среди облаков, рассекая небеса крыльями вдали от неё, но главное — архангел будет где-то существовать. В конце концов, она с самого начала знала, что земной ведьме и архангелу, принадлежащему небу, никогда не быть вместе, и пучина отчаяния, поглотившая её, была предначертана. Только в свете последних событий в ней зародилась надежда, что у них есть шанс. Ведь если они вдвоём — им всё по плечу! Насколько призрачна, может быть надежда…
Голос же продолжил свою речь в сознании Оливии:
— Пойми, ты всё равно нам не помешаешь! Все твои попытки чинить нам препятствия уже заранее обречены на провал! Как только превращение закончится, мы заберём его! Но мы понимаем твои чувства, относимся к ним с уважением и поэтому милостивы к тебе, ведьма.
Глас буквально звенел от уверенности в своём могуществе, но всё же в последних словах Ливии послышалась фальшь. Ей показалось, что посланники Небес не договаривают чего-то и не только она мешает им забрать Габриеля. Помимо девушки на их пути встало нечто гораздо более труднопреодолимое, чем какая-то смертная ведьма и её чары. Чувствуя себя на грани своих душевных возможностей, когда она может ещё следовать голосу рассудка, Ливия спросила напрямую об этом у тех, кто так самоуверенно вещал у неё в голове:
— Как бы вы ни были убедительны, у вас есть более весомые причины всё ещё оставаться здесь! Что же вас действительно держит?
Едва она это произнесла, как поняла, что попала в точку. Самоуверенности поубавилось у собеседников, они мешкали с ответом.
— Так я права?
Спустя мгновение, показавшееся ей вечностью, в её голове будто раздался вздох и голос сказал:
— Да, ты права! Мы думали, что сумеем справиться без твоей помощи, но теперь считаем, что это не так. Габриель сопротивляется нам, чувствуя, что ты не желаешь с ним расстаться! Ведьма, если ты нашла в себе силы его отпустить, то он должен узнать, что такова твоя воля.
Радость пронзила её, но она была кратковременной, так мучительно и сладостно знать, что и он не желает утратить их близость. Только вот борясь, он тратит те последние крохи Сил, что осталось у него, а это значит, что сам себя толкает к черте, за которой его ждёт неминуемая смерть. Девушка была уверена, что архангел знает о своём бедственном положении, но, тем не менее, ведёт борьбу вместе с ней против собственных братьев, желая остаться, несмотря ни на что. Сознание этого согрело Оливию, но, тем не менее, она знала, что должна заставить его прекратить сопротивление, убедить уйти, и если для этого надо будет прогнать парня, она пойдёт на это.
— Вы связаны с ним духовно, и Охотник чувствует, что ты борешься за него и не можешь отпустить. Габриель тоже не желает терять тебя. Он буквально обезумел, ведьма, и всё из-за тебя! Оливия, дитя, мы взываем к тебе и просим, отпусти Габриеля с нами! Отпусти, и он будет жить!
Лицо девушки стало мокрым от слёз, с отпечатком мук на нём, хотя она по-прежнему не приходила в себя и не знала, что слёзы горячим потоком льются из глаз, а с губ срываются стоны со скорбными всхлипами.
— Как же больно… — мысленно прошептала девушка, готовая сделать последний шаг.
— Мы понимаем! Но если ты его любишь, ты спасёшь его!
— Хорошо… но умоляю, прежде чем вы уйдёте, дайте мне с ним поговорить в последний раз. Он должен услышать, что я отпускаю его, должен знать, что это моё решение! Я хочу сказать ему «прощай»!
От одного этого слова всё в ней взвыло. Душа, казалось, треснула и раскололась на множество осколков, как стекло, в которое швырнули камнем, а сердце превратилось в комочек бесконечной боли, весь покрытый кровоточившими язвами.
Ангелы выполнили её просьбу, и через какое-то время незнакомый и чужой голос Посланников Света сменился на другой. Он был очень слабым и прерывистым, но, тем не менее, таким родным и любимым. Перед мысленным взором девушки возникло его лицо, которое за прошедшую неделю она выучила наизусть. Такое прекрасное, умиротворенное, с большими аквамариновыми глазами, сиявшими внутренним светом.
— Оливия! — позвал парень.
— Габриель! О, Габриель! — откликнулась девушка, и пока он не перебил её, заговорила, сбиваясь и путаясь в словах, боясь, что архангел перебьет, и она не успеет ему сказать то, что должна:
— Послушай меня, прошу тебя, милый! Ты должен уйти! Уйти со своими братьями! Я знаю, что если ты останешься в моём мире, то погибнешь! Я не могу, не могу позволить тебе умереть! Ты должен вернуться туда, откуда пришёл!
