Камер-юнкер - Валерий Пылаев
Но нет — глаза, хоть и с огромными синяками вокруг — смотрели вполне осмысленно. Просто тускло и безжизненно.
— Ну, здравствуй, что ли… — проговорил я, осторожно пристраивая винтовку у стола. — Соболезную, брат.
— Ага. — Павел несколько раз медленно кивнул. — Я сначала подумал — ну вот, убивать меня пришли.
— Я?!
— Ты, Багратион, генералы, еще кто-нибудь… Может, вообще немцы. Я тут сижу и вообще ничего не знаю. — Павел нервно усмехнулся. — Даже не знаю, жива еще мать, или уже… все. Никого не пускают. Тебе и то пришлось…
От былой венценосной спеси не осталось и следа. Наследник российского престола выглядел не испуганным или жалким — даже страх Павла, похоже, уже покинул, оставив только глухую апатию, которая граничила чуть ли не с полным безразличием и к собственной участи, и ко всему вообще. На мгновение я даже подумал — не лучше ли убраться отсюда и провернуть все самостоятельно, чем пытаться вытащить его краснокожее высочество из состояния овоща.
И все же вариантов у меня было немного.
— Ну… Лично я тебя убивать точно не собираюсь. Понимаю, что сейчас ты вряд ли захочешь думать о чем-то, кроме здоровья матери, но мы пришли сюда не просто так. — Я облокотился на стол и подвинулся к Павлу. — И поэтому сейчас очень нужно, чтобы ты меня выслушал. Внимательно и до самого конца, без лишних вопросов. От этого будет зависеть судьба — твоя, моя, Богдана и вообще всей страны… Хорошо?
Продолжил я не сразу. Только через полторы-две минуты, когда на венценосной физиономии, наконец, появилось если не любопытство, то хотя бы что-то отдаленное похожее на желание узнать, на кой черт сиятельному князю Горчакову вообще взбрело в голову напялить гвардейский мундир и заявиться ко двору под личиной караульного егеря.
Я рассказал. Все — с самого начала и до итогов тайного совета в заброшенной усадьбе. И чем дольше мы говорили, тем больше менялось лицо Павла. С каждым моим словом, с каждым ответом в его глазах загоралась… нет, пока еще не решимость, даже не надежда — но хотя бы воля. Передо мной снова сидел не измученный и сдавшийся подросток, а законный наследник российского трона.
Которому вряд ли понравилась хотя бы половина услышанного. А уж условия восставшего из мертвых генерала Куракина я передавал Павлу даже с некоторой опаской. На мгновение темные жиденькие брови сурово сдвинулись… но буре все-таки не суждено было разразиться.
— Что ж… — Павел мрачно усмехнулся и покачал головой. — Полагаю, особого выбора у меня нет, так?
— Выбор есть всегда. Особенно теперь, когда ты все знаешь — но я все-таки жду разумного решения. — Я протянул руку и осторожно взял Павла за плечо. — Одно твое слово — и через день или два мы принесем тебе страну на блюдечке!
— Я верю, княже… Но чего это будет стоить? И сколько людей погибнет?
— Уж точно не больше, чем за последние полгода, — вздохнул я. — Я не знаю, ждет ли нас война с германским Рейхом, но вступать в нее с ножом измены в брюхе — смерть. Решать тебе, но другого шанса решить все за одни сутки уже не представиться. Кто бы ни пытался навредить ее величеству — они уже наверняка начали действовать.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Павел потер красные от недосыпа глаза. — Ладно, будь по-вашему… Что требуется от меня? Какой-нибудь указ, распоряжение или…
— Только твое слово. Все уже готово, и одного свидетеля, — я указал на притихшего Богдана, — более чем достаточно… Впрочем, нет, одна просьба все-таки найдется.
— Какая?
— Убери Багратиона. На сутки. — Я на всякий случай огляделся по сторонам. — В идеале — вместе с гвардейскими генералами и начальником полиции. Прикажи охранять тебя лично, арестуй, посади под замок, вышли скорым поездом в Москву, напои до беспамятства — мне все равно. Только избавься от…
— Думаешь, это так просто сделать? — буркнул Павел.
— Вряд ли. — Я пожал плечами. — Но ты все-таки великий князь и наследник престола, разве нет?
— Уже не уверен. — Павел вымученно рассмеялся. — Кажется, у тебя власти больше в сто раз… А я даже не знаю, что ты попросишь взамен.
Все-таки дед был прав: не стоит недооценивать наследника престола. Да, пока еще он просто пацан, а конкретно сейчас — еще и измученный и перепуганный пацан, возможно, уже потерявший мать. Но Павла с младых ногтей учили править. Видеть чуть больше, чем все остальные, думать, просчитывать наперед, делать выводы…
И никому не верить на слово — в первую очередь.
— Не думаю, что сейчас есть смысл говорить об этом. Но уж если ты настаиваешь… — Я пристроился на краешек стола. — Догадаться, думаю, несложно: в первую очередь ты откажешь Багратиону в чине канцлера. Во вторую — оборонные заказы для моих фабрик, льготы, освобождение от налогов… и прочие преференции. Конечно же, очередным орденом ты не отделаешься — но уж поверь, я не потребую больше, чем следует.
— Но и меньше тоже. — Павел поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. — И вместо светлейшего князя Багратиона с его… запросами я получу князя Горчакова. Ведь так?
— Может быть. — Я выдержал тяжелый взгляд, не мигая. — Но с Багратионом ваше краснокожее высочество все-таки не изволили есть кашу из одного котла. И как по мне — это чего-то да стоит.
— Да конечно, стоит, княже. — Павел устало выдохнул. — Просто скажи — у тебя ведь есть план, да?
— У меня всегда есть план, — улыбнулся я. — И для начала я собираюсь прихватить тут неподалеку один крейсер. Он как раз стоит без дела.
Глава 29
Поднимаясь по деревянным сходням, я на мгновение испытал странное ощущение. Почувствовал себя то ли героем какого-то бульварного романа, то ли второсортного шпионского боевика, у сценаристов которого закончились сюжетные ходы — и они
