Камер-юнкер - Валерий Пылаев
И вроде как был совсем не против послужить мне.
Я остановился и опустил ладонь на борт — и сталь отозвалась едва заметной вибрацией. То ли приветствовала нового хозяина, то ли просто передавала мерный гул котлов где-то внизу. И я, пожалуй, готов был увидеть в этом добрый знак или…
— Ваше сиятельство?‥
Шестопалов появился рядом незаметно. Впрочем, шума вокруг было достаточно, и при желании ко мне подкрался бы даже дед с его тяжеленной тростью. А полковник не отличался солидной статью, да и ступал как-то робко, словно боясь потревожить мне. На мгновение я даже ощутил что-то похожее на стыд: бедняга ведь мог вписался в сомнительную авантюру и оттого, что банально побоялся отказать сиятельному князю. От которого, можно сказать, зависела судьба чудо-панцера, который Шестопалов так красочно описывал.
— Вижу, вам нравится этот корабль, — мягко проговорил он.
— Едва ли подобное может не восхищать. Во всяком случае — человека, которому приходилось носить военную форму. — Я пожал плечами. — Эта машина практически совершенна.
— Безусловно, безусловно, ваше сиятельство, — закивал Шестопалов. — Однажды и мы сможем построить что-то подобное — и даже превзойти германских инженеров. Боюсь, уже скоро подобные корабли станут необходимостью.
— Я лично знаю пятерых… нет, пожалуй, даже шестерых Одаренных, способных пробить эту броню. — Я похлопал по стальному борту. — Но не могу не согласиться с вами, господин полковник. Мир меняется куда быстрее, чем хотелось бы — и нам остается только пытаться угнаться за ним… А Рейх уже сейчас делает подобные машины.
— Думаете, война неизбежна?
Не знаю, собирался ли Шестопалов задать этот вопрос — или слова вырвались нечаянно, против его собственной воли. Но, так или иначе, он затронул тему, которая на самом деле волновала больше всего. Пожалуй и меня тоже — разумеется, после исхода завтрашней операции.
— Война? Многие в Государственном совете готовы обвинить немцев во всех бедах Империи, — вздохнул я. — И на границах Привислинских губерний сейчас неспокойно. Одному Богу известно, во что это может вылиться.
— Увы. — Шестопалов склонил голову. — Признаться, я до последнего не верил, что подобное возможно. Но теперь…
— Не верили?
— Нет, ваше сиятельство. Мне не хуже вас известно, чему учат юнкеров военных училищах. — Шестопалов улыбнулся одними уголками рта. — Преподаватель или ротный произносит “потенциальный противник” — и имеет в виду Священную Римскую Империю германской нации.
— И это вас удивляет? — Я вспомнил свой первый разговор с Куракиным. — Рейх обладает одной из сильнейших армий в Европе, если не сильнейшей. Военная промышленность…
— Все это, безусловно, верно, — кивнул Шестопалов. — Более того — немцы всегда были весьма амбициозны. Но мне трудно представить себе, что германский кайзер отважится на открытое противостояние с Россией.
— Даже сейчас? — усмехнулся я.
— Да. И даже с такими машинами. — Шестопалов шагнул вперед и коснулся борта. — Этот крейсер стоит несколько миллионов рублей… или примерно вдвое больше германских марок. И, как вы верно заметили, его — теоретически — может уничтожить всего один сильный Одаренный. И все же даже аппарат, подавляющий родовую магию, не способен мгновенно изменить расклад сил. Рейх обладает колоссальным военным потенциалом — но он, фактически, рассредоточен едва ли не по всей Европе. Войска подчиняются региональным правителям. Единое командование, конечно же, присутствует, но скорее формально. И даже огромное войско при таком раскладе не выдержит продолжительных военных действий на чужой территории. — Шестопалов на мгновение задумался. — Что, собственно, и доказал пример Наполеона Бонапарта полтора века назад. А российская армия при куда меньшей численности однородна. Ее величество может за несколько месяцев мобилизовать миллион человек и вооружить их. В случае потери западных территорий и даже самой столицы заводы на Урале и за ним способны обеспечить техникой…
— Опасные слова, господин полковник! — проворчал я. — Не советую вам говорить об отступлении за Урал — даже тем, кого вы считаете достойными доверия.
— Да… конечно, ваше сиятельство. — Шестопалов зажмурился и тряхнул головой так, что едва не уронил с носа очки. — Но я лишь хотел сказать, что Россия выиграет войну — даже в таком случае! Мы можем проиграть несколько битв, отойти от границы — а потом непременно…
— А вас не смущает цена, которую придется за все это заплатить?
Слова Шестопалова звучали разумно, да и двусмысленного в них на самом деле было не так уж и много — но я почему-то вдруг почувствовал самую настоящую злость. Будто сама мысль о масштабной войне с Рейхом вызвала у меня приступ зубной боли.
Видимо, от этого я и зыркнул так, что бедняга полковник втянул голову в плечи и попятился, рискуя запнуться и свалиться на палубу. А мне стало стыдно: в самом деле — едва на сорвался на крик, да еще и буквально на ровном месте…
— Пожалуй, нам всем стоит немного отдохнуть. — Я заложил руки за спину и неторопливо двинулся в сторону мостика. — Хватит разговоров. Завтра тяжелый день.
— Разумеется, ваше сиятельство. — Шестопалов с явной охотой закивал — видимо, радовался, что не попал под раздачу. — Где прикажете вас искать… если вдруг?‥ Вы займете капитанскую каюту?
— Да, вероятно, — усмехнулся я. — В каком то смысле, я ведь теперь — капитан.
Глава 30
Цепь с тяжеленным якорем еще гремела, втягиваясь и занимая положенное ей место под палубой, а “Бисмарк” уже разворачивался. Чуть подался вперед — и тут же принялся забирать влево, будто отмеряя флагом на носу пролеты Дворцового моста один за одним. Так близко, что на мгновение я даже успел испугаться.
— Зацепим… — едва слышно прошептал кто-то — кажется, Шестопалов.
— Не зацепим.
Рослый дядька в форме капитана военного флота — то ли кто-то из Гагариных, то ли дальний родственник старого князя Юсупова — был немногословен. Зато дело свое знал, похоже, отлично: штурвал в его руках крутился, как бешеный, и громадина крейсера подчинялась.
