Камер-юнкер - Валерий Пылаев
Впрочем, Куракина ничуть не смутило даже это.
— Я… верно понимаю, ваше сиятельство? — негромко проговорил он.
— Именно так, милостивый сударь, — кивнул дед. — Предоставляю вам возможность выбрать время и место, конечно же.
— Место не имеет значения. — Куракин невозмутимо пожал плечами. — А вот время… Я могу просить вас отложить нашу встречу до того дня, когда враги государства будут уничтожены? Не хотелось бы показаться бесчестным, но в сложившейся…
— Разумеется, ваше превосходительство. Нет никакой нужды объяснять. — Дед чуть склонил голову. — Такое меня устроит. Целиком и полностью.
Глава 28
— Ты ведь понимаешь, что этот блестящий план вполне тянет на государственную измену? — поинтересовался Богдан. — Иными словами, княже, нас вполне могут…
— Я-то понимаю. — Я пожал плечами. — А ты?
— Ну… я ведь здесь, так? — Богдан вздохнул и покачал головой. — Как ни странно, по собственной воле. И, что еще более странно — без лишних вопросов.
— Угу… Как я выгляжу?
Парадная форма с чужого плеча оказалась почти впору — разве что самую малость коротковатой. Его благородие поручик Николаев чуть уступал мне ростом, был на три года старше… но в целом внешне мы отличались не так уж сильно. А для придворной братии статные брюнеты из гвардейского егерского полка наверняка и вовсе выглядели на одно лицо.
Мы с Богданом прошли уже две трети пути до государевых покоев, но пока на нас не обращали ровным счетом никакого внимания. Гвардейцами в этой части дворца никого не удивишь.
Особенно теперь.
Разумеется, о происшествии с ее величеством в Зимнем не болтали — а половина придворных наверняка и не знала вовсе. Но Одаренные уже точно почувствовали неладное. Не могли не почувствовать — поэтому все вокруг буквально сочилось какой-то глухой тревогой, которую заметил бы даже самый черствый из дворцовой прислуги.
Но самым тревожным звоночком стало то, что меня так и не пустили к Павлу. Без объяснения причин — и не помогли ни звание камер-юнкера, ни авторитет деда, ни мое собственное положение. Придворный чин с повадками матерого канцеляриста из Третьего отделения просто-напросто завернул меня чуть ли не на пороге Зимнего, сославшись на высочайшее распоряжение.
Чье именно — несложно догадаться. Его светлость князь Багратион не мог не признать очередной собственный прокол, но и его наверняка использовал, чтобы потуже закрутить гайки. На мгновение я даже подумал, что как раз он выиграл от происходящего не то, чтобы больше остальных в столице…
Впрочем, какая сейчас разница? Неважно, кто из предателей смог проскочить мимо списка Куракина — и неважно, насколько высокие чины замешаны. Сегодня мы с дедом и остальными идем до конца, без оглядки. И если уж не вышло достучаться до наследника официальным способом — у нас остались… другие.
Я занял место гвардии поручика Николаева, которому сегодня полагалось охранять императорские покои, а законный обладатель формы ныне покоился в помещении за караулкой. С кляпом во рту и крепко связанный по рукам и ногам. Конечно, его найдут. Через часа два, может быть — три. Но мы с Богданом к тому моменту будем уже далеко. А к завтрашнему утру я либо стану недосягаем для самого высшего из всех имперских судов…
Либо список моих преступлений достигнет таких масштабов, что нападение на государева гвардейца в нем не займет даже сотого места.
— Куда ты — туда и я, княже. — Богдан легонько ткнул меня в бедро прикладом той самой винтовки из Антверпена. — Как всегда. В тот раз не ошиблись — значит, и в этот…
— Надеюсь, блин, — проворчал я. — Ладно… Молчи и шагай!
Дежурного офицера мы преодолели без особых сложностей. Богдан прикрыл меня плечом, подслеповатый капитан в очках лишь махнул рукой на дежурное “Здравия желаем, ваше высокоблагородие!” — и пропустил дальше. По регламенту предыдущая смена уже покинула пост, так что столкнуться нос к носу с Богдановыми однокашниками нам не грозило. Но оставалось еще одно препятствие.
Самое главное… И, в общем, единственное по-настоящему сложное. По внутреннему предписанию придворный менталист должен был осматривать и детально “прощупывать” каждого, кто шагал по коридору к императорским покоям. Но на деле уже немолодому магу в чине камергера оказалось тяжеловато всякий раз выскакивать из-за неприметной дверцы, и порой он халтурил, лишь отмечая знакомых и вылавливая что-то непривычное или странное.
Повезло. Старик, похоже, зацепил Богдана, шагавшего чуть впереди, не нашел ничего занимательно и успокоился. На меня его внимания уже не хватило: я ощутил лишь легкое, почти мимолетное прикосновение чужого разума. Дар менталиста чуть окунулся в эмоции и поймал обрывки мыслей, картинки — только то, что лежало на самой поверхности.
И от такого я уже умел прятаться. Научил дед — настолько, насколько это вообще возможно сделать за какие-то пару часов. На словах все казалось совсем несложным: спрятать могучий родовой Дар поглубже, вытряхнуть из головы все важное и тяжелое, отдышаться, улыбнуться — и забить сознание быстро сменяющимися яркими картинками. Желательно приятными. Вспомнить бутерброды с толстым слоем ветчины, оставшиеся в холодильнике в караулке, подумать о грядущих выходных, на которые по радио обещали солнце — и тут же представить себе девчонок. Непременно одетых в мини, длинноногих, задорных и непременно падких на гвардейскую форму — да еще и с офицерскими погонами. И уж если кутить — так до самого утра, ловя любопытные взгляды из-под ресниц и наполняя бокалы…
На игристом шампанском присутствие чужого разума исчезло окончательно. Менталист убрал свои “щупальца”, как мне на мгновение показалось — с ноткой легкого сожаления и даже зависти.
Путь был свободен, и я подхватил винтовку поудобнее и ускорил шаг, догоняя Богдана. Нам полагалось вытянуться прямо у входа в государевы покои и стоять так до полудня, но задерживаться у дверей я, понятное дело, не собирался. Времени было не так уж много, а с учетом возможного появления какого-нибудь советника, министра или прислуги — и того меньше. Так что я прямо из коридора ввалился в личные покои наследника — к счастью, оказалось даже не заперто.
— Здравия желаю, ваше императорское высочество, — негромко произнес вошедший следом Богдан. — Смотри, кого я тебе привел.
