Третья арка от перекрёстка - Анна Викторовна Дашевская
– Дюпон! – Лавиния окликнула его, потом похлопала по плечу. – Теорией займётесь в свободное время. Портал в поместье?
– Да, госпожа коммандер! Одну минуту, я за курткой сбегаю!
В дверях он столкнулся с Денизой и Антонио, поприветствовал обоих беглой улыбкой и спросил:
– Удачно?
– По-разному, – ответил Морено-Муньос. – Но кое-что добыли.
Жак кивнул и выскочил за дверь. Впрочем, вернулся он буквально через пару минут, на ходу натягивая кожаную куртку. Лавиния открыла портальное окно, и Жак шагнул в него, даже не дождавшись, пока оно полностью распахнётся.
Госпожа Редфилд повернулась к своим студентам.
– Итак?
Антонио Морено-Муньос посмотрел на Денизу, и та кивнула.
– Доехали, – начал он. – Попросили провести нас к баронессе. Парни, которые у входа стояли, покочевряжились, конечно, но отправили мальчишку доложить. Вообще я даже не думал, что у них так всё… организованно, всегда считал, что ромы равно хаосу, а у них порядок.
– По делу говори, – прошипела Дениза.
– Я и говорю по делу, – огрызнулся Антонио. – Так вот, позволение было получено, и нас провели в шатёр баронессы табора. На самом деле, это даже не шатёр, а такой дом, только стены из плотной ткани, зачарованной на непромокаемость и ещё на что-то.
– Там много всяких чар наложено, – дополнила Дениза. – И очень профессионально, аккуратно, словно образованный маг работал.
– А ты думаешь, у Кармен в таборе нет образованных? – Лавиния усмехнулась. – Чтоб вы знали, она и сама у меня училась… давненько. Продолжайте, Морено!
– Продолжаю. Записку передали, старуха подумала…
– Старуха?
Дениза поморщилась.
– Нет, конечно, не старуха. Если всмотреться. Но у неё довольно мощная ментальная магия, и она её не приглушает. Очень давит на входящих, так что присматриваться никто не рискует особо.
– Так вот, – Антонио подхватил нить повествования. – Она подумала, вызвала к себе двоих ромов постарше, уже с сединой, и велела провести нас по табору и присутствовать при разговорах. Я и пошёл…
– Один? – левая бровь Лавинии поднялась.
– Один, – твёрдо ответил молодой человек. – Потому что Денизе эта ромала велела остаться. Я не хотел её оставлять, но старуха… простите, баронесса поклялась, что вреда не причинит, просто хочет поговорить. Так вот, я задавал вопросы о том, что нас интересует: принятие герцогом полной власти, Хаэн и его дочь, монастырь Единого и его келарь. Ну, и ещё немножко порасспрашивал, что говорят о ситуации в Уэскаре другие таборы, в столице или, например, в Барсе. По первому пункту все в один голос говорили, что Лонго справляется на удивление хорошо, не было недовольных. О Хаэне и графине Сьерра-Морено ничего не сказали, обещали разузнать. Занятно про отца-келаря…
– Ну-ну!
– Значит, почтенный отец Хуан Фуэнтес в этот монастырь прибыл одиннадцать лет назад из Мадрида. Там он был в штате архиепископа, однако не удержался.
– Причины?
– Обещали узнать у собратьев в столице. Так вот, поначалу Фуэнтес был просто монахом. Но примерно через полтора-два года после его появление в Севилье старый настоятель монастыря умер. А новый начал с того, что поменял всех на более или менее значимых постах, в том числе и отца-келаря. С тех пор Фуэнтес занимает эту должность. С предыдущим келарем табор… сотрудничал. Подробностей, разумеется, мне не рассказали, но подчеркнули, что это было взаимовыгодно. А отец Хуан резко это сотрудничество оборвал, заявил, что ромы – народ нечистый, в Единого не верят, и нечего им даже приближаться к священной земле.
Лавиния присвистнула.
– Вот, значит, как… Что-то ещё существенное было?
– Было. Несколько раз видели, как Фуэнтес говорит с секретарём герцога. Мальчишки попытались подслушать, но на тех стояла защита, и по губам прочитать не удалось. И ещё… Их таборный маг пытался посмотреть ауры, но щит стоял и на ментальное проникновение. Похоже, по его словам, на боевой. Хотя кто и зачем ставит в городе, днём, на торговой улице боевой щит? Ерунда какая-то…
– Или не ерунда, кто знает. Но мне всё сильнее хочется посмотреть на столь разностороннего монашествующего субъекта! Хорошо, Морено, спасибо. Хотите отдохнуть?
– Ни за что! Я вон тут на диванчике посижу, водички попью, и буду готов работать дальше.
– Хорошо, – повторила Лавиния. – Дениза…
Девушка помотала головой, глаза её сверкали то ли гневом, то ли слезами.
– Ты уверена, что не хочешь рассказать мне хотя бы в общих чертах, чего наговорила тебе Кармен? – спросила Лавиния мягко.
– Я… Я должна сперва об этом подумать, госпожа профессор. По делу она тоже говорила, но это всё Тони изложил, а личное… Она может что-то рассказать о моей матери. Если я захочу. Правда, мне нужно подумать.
– Подумай. Просто помни, что я здесь, и любая помощь, которая понадобится, будет оказана.
Дениза полезла в карман за носовым платком, и оттуда выпала небольшая коробочка.
– Ой!
– Что это?
– Простите, госпожа профессор, я совсем забыла! Это сеньора Кармен велела вам передать.
– Что внутри?
– Не знаю, она не сказала и запретила заглядывать, – Дениза прикусила губу. – Мы, конечно, всё равно попробовали, но оно не открывалось.
– Кто б сомневался…
Лавиния забрала коробочку, повертела её – тёмно-синий сафьян, квадратная, в таких обычно хранят дорогие ювелирные изделия, – сунула в карман и повернулась к своим студентам.
– Ну что, с досье покончено?
– Да, госпожа коммандер!
– Что ж, давайте смотреть, что у нас получается…
Она подошла к кубусу, над которым шесть человек трудились как проклятые с самого утра. Честно говоря, это переплетение разноцветных линий и сияющих пульсирующих точек вызывало головокружение и лёгкую тошноту.
Студенты встали за её плечами. Морено-Муньос восхищённо присвистнул и сказал:
– Когда вы закончите расследование, можно будет отправить эту штуку на выставку магического абстрактного искусства. Первое место в любом конкурсе гарантировано!
Лавиния хмыкнула.
– Я об этом подумаю, спасибо. А теперь, пока вас не укачало от созерцания… кхм, «этой штуки»… всмотритесь в неё и нащупайте узлы.
– Поясните, госпожа профессор, – попросил Морено-Муньос, который в создании кубуса участия не принимал.
– Нами практически установлено, что против Лонго действуют Хуан Фуэнтес и его невестка Эстефания, – для наглядности она ткнула пальцем в два крупных узла. – Мы подозреваем графа Хаэна и его дочь, – палец переместился в соответствующие точки. – Мы знаем, что сестра герцога, мать Патрисия, состоит в близких отношениях с подполковником Наварресом, и они кровно заинтересованы в том, чтобы Лонго не прошёл ритуала в свой двадцать первый день рождения.
– А в чем будет состоять ритуал, мы, наоборот, не знаем… – задумчиво произнесла Дениза, накручивая на палец чёрный локон.
– Нет, – ответила Лавиния, и слово это упало тяжело, словно чугунная чушка.
– Ладно, а что нам известно?
– Давайте смотреть…
И они разглядывали линии, ища в них связи между фигурантами дела, добавляли и убирали параметры, спорили и даже иной раз орали друг на друга. Кажется, несколько раз в комнату заглядывала горничная или ещё кто-то, но неё шипели и махали руками. Пока, наконец, не вошла широким шагом Франциска.
Хозяйка дома упёрла кулаки в бока и поинтересовалась тоном рыбной торговки:
– Вам что, на ужин отдельное приглашение присылать? С королевским курьером?
– Ужин? – Дениза подняла затуманенный взор.
– Ужин! – воскликнули близнецы Санду, шагая вперёд.
– Тьма, и правда же время ужинать! – Антонио Муньос-Морено посмотрел в окно, за которым чернела темнота, взял за плечо Риберу и выдернул того от рабочего стола.
– Да-да, – Лавиния ещё раз обошла вокруг кубуса. – Сейчас приду.
Франциска вздохнула так тяжело, словно вот эту вот гостью ей предстояло нести в столовую на руках, подошла поближе и громко окликнула:
– Госпожа коммандер!
Лавиния повернулась к ней. Франциска закусила губу: такой госпожу Редфилд она ещё не видела. Под глазами красовались тёмные круги, брови были нахмурены, короткие белые волосы растрёпаны.
– Пойдём, дорогая! Тебе нужно хоть чуть-чуть передохнуть, – проговорила сеньора Монтойя ласково. – Поешь, выпьешь бокал вина, мозги и повернутся в нужную сторону.
Потерев лицо ладонями, госпожа Редфилд
