Джим Батчер - Холодные деньки

Томас заметил мои терзания:

— Ого. Ну что, поделиться с тобой, мужик?

— Только чем-то не столь навороченным, — ответил я.

Он взошёл на борт и вернулся с каким-то реликтом. И бросил его мне.

Я словил оружие. Это было магазинное ружьё, Винчестер, с большим скруглённым обручем у спускового крючка. Оно было прилично тяжёлым, с восьмиугольным стволом, прикладом из ореха и сияющим цевьём. Достопримечательности Элкхорна. Ружьё имело достаточно удобный вес, и я подумал, что даже если закончатся боеприпасы, то я всё равно останусь в рядах убойного клуба. К тому же, несмотря на то, что у оружия была газоотводная камера, оно было настолько тяжёлым, что снесёт любого своей отдачей. Было похоже, что ружейный выстрел заставит приклад не просто толкнуть, а опрокинуть стреляющего.

— Я тебе что, — пожаловался я, — Джон Уэйн?

— Ты не настолько крут, — заметил Томас. — Оно быстрое, простое в обращении и по эффективности не хуже пистолета. В любой заварухе оно будет надёжным и не откажет даже во время Апокалипсиса.

Ещё одно очко в его пользу — именно такой стала моя жизнь в последнее время.

— Патроны?

— Обычные, для сорок пятого кольта, — ответил он. — Одним выстрелом снесёт с ног любого здоровяка и уложит на месте. Лови.

Он бросил мне пояс с боеприпасами, утяжелённый металлическими зарядами размером с мой большой палец. Я перекинул пояс через грудь, удостоверился, что ствол пуст, но в патроннике есть заряд, который можно подать в любой момент, и устроил тяжёлое ружьё на плече, придерживая для равновесия за приклад.

Молли вздохнула:

— Мальчишки.

Томас показал большим пальцем на лодку:

— Там у меня есть пулемёт как раз для тебя, Молли.

— Варвар, — сказала она в ответ.

— Я что, не заслужил пулемёта? — спросил я.

— Нет, — ответил Томас, — потому что не умеешь стрелять. Я и это дал лишь для того, чтобы тебе на душе полегчало.

— Готовы? — задал я вопрос.

Молли достала небольшие палочки, взяв каждую в руку. Томас расхаживал около трапа со скучающим видом. Я кивнул им, повернулся и в несколько быстрых шагов спустился с дока, встав на каменистую почву острова.

Моя связь с островом была невероятно сильна — но лишь когда я физически находился на нём. И стоило мне ступить на него, сквозь меня потекло знание, затапливая и переливаясь сквозь меня — волна чистой информации, которая могла бы подавить мои чувства и полностью дезориентировать меня.

Но это было не так.

Это была подлинная красота интеллекта, чистое универсальное знание. Пока я находился на острове, то воспринимал его невероятно легко для осознания и понимания происходящего, но был не в состоянии достаточно чётко объяснить это. Знания острова просто влились в меня. Я мог с лёгкостью сказать, сколько именно деревьев находилось на нём (семнадцать тысяч четыреста двадцать девять), сколько было повалено летним штормом (семьдесят девять), и на скольких яблонях остались плоды (двадцать две). Мне не требовалось сосредотачиваться на этом или выбивать эти знания у острова. Я лишь задумывался над этим и знал, примерно так, как знал, к чему прикасаются мои пальцы, как понимал, какая пища издаёт тот или иной запах.

На острове мы были одни — это я знал. Но кроме того ощущал какую-то глубокую неправильность. Описание Молли было невероятно точным. Что-то было неправильно; какое-то ужасное напряжение чувствовалось на острове — давление, распространившееся настолько, что даже деревья начали склоняться прочь от сердца острова, вытягивая ветви к водам озера. Если бы не обострённое понимание острова, я никогда не смог бы ощутить изменения на дюймы в направлении тысяч и тысяч ветвей, но это происходило именно так и именно здесь.

— Всё чисто, — сказал я. — Здесь нет никого, кроме нас.

— Ты уверен? — спросил Томас.

— Совершенно уверен, — сказал я. — Но остаюсь начеку. Если почувствую чьё-либо появление, то выстрелю.

— Постой, — сказал Томас. — Куда это ты собрался?

— Вверх по холму, — ответил я ему. — Хм… думаю, до башни.

— В одиночку? Уверен, что это разумно? — спросил он.

Молли стояла на краю причала. Она присела, коснувшись рукой земли острова, провела по ней пальцами и резко убрала их, вздрогнув:

— Ух. Ну да. Нам не стоит сходить с причала. Не сегодня.

Я хорошо расслышал недовольство в голосе Томаса:

— У острова трусики, что ли, туго затянуты?

— Думаю, что с нами может случиться что-то плохое, если мы попытаемся пойти с ним, — озабоченно ответила Молли. — Что бы ни происходило… Предел Демона желает, чтобы лишь Гарри мог увидеть происходящее.

— А чего бы ему просто не жениться на нём? — шёпотом пробурчал Томас.

— Да мы вроде как уже, — ответил я.

— Мой братец… геосексуал?

Я хмыкнул:

— Давай будем считать это деловым партнёрством. И порадуемся, что он на нашей стороне.

— Он не на нашей стороне, — тихо заметила Молли. — Но… думаю, что он точно на твоей.

— Это одно и то же, — предупреждающе сказал я, обращаясь к острову. — Ты слышал? Они — мои гости. Будь вежлив.

Вибрирующая напряжённость острова нисколько не изменилась. Ни на йоту. Она исходила с неизбежностью древнего ледника, который не пошевельнётся по желанию эфемерного маленького смертного, неважно, чародей он или нет. У меня возникло ощущение, что понятие «вежливость» просто отсутствовало в словаре Предела Демона. Мне, видимо, придётся довольствоваться тем, что он воздержится от насилия.

— Мы ещё поговорим об этом, — я постарался, чтобы это прозвучало, как угроза.

Предел Демона это не волновало.

Я чертыхнулся, взвалил Винчестер на плечо и пошёл один.

Меня охватывает странное ощущение, когда я иду по острову. Это как идти внутри своего дома в темноте, за исключением того, что я не знал устройство ни одного дома так же хорошо, как остров. Я знал, где лежит каждый камешек, где на моем пути встретится выступающий корень, знал, даже не напрягая никаких своих чувств. Идти в темноте было так же просто, как по тротуару днём, а может, и ещё проще. Мне даже не нужно было использовать зрение. Здесь каждый шаг был уверенным и каждое движение, которое я совершал, было простым, эффективным и необходимым.

Мой путь проходил через полосу кустарника, я почти не издавал шума, ни разу не споткнулся. Я согласился с одинимиз замечаний Молли — столкновение энергий в воздухе был настолько диссонирующим, что большинство животных убрались отсюда, во всяком случае те, кто смог. Олени ушли. Ушли птицы, еноты, а также скунсы — думаю, это было чертовски длинным заплывом к ближайшему берегу озера, хотя животные способны плавать на длинные расстояния. Мелкие млекопитающие — мыши, белки и тому подобное — остались, они столпились на десятиметровой прибрежной полосе по всему периметру острова. У змей был праздник, они слишком недалёкие, чтобы понимать, что у скоро у них начнутся проблемы с пищеварением.