Тайны кофейни в Киото. Том 2 - Такума Окадзаки
– Ну…
И в этот момент вдруг мы услышали:
– Михоси!
Голос Мисоры был таким слабым, словно перышко, летящее на ветру. Мы посмотрели на койку.
Мисора слегка приоткрыла глаза.
Двигая одними лишь зрачками, она огляделась, а затем в страхе посмотрела на сестру.
– Где я?..
– Доброе утро. С возвращением.
Увидев мягкую улыбку Михоси, Мисора чуть не расплакалась.
– Михоси, прости… я…
– Все в порядке. Ты молодец.
Михоси тихонько погладила сестру по щеке.
Я не знаю, как выглядел мир, который она увидела, проснувшись. Потому что я сразу же вышел из палаты. Я не слышал голосов за закрытой дверью, поэтому больше ничего не могу сказать.
Я не должен был мешать продолжению ее сна.
Продолжение, наверное, они должны были увидеть только вдвоем.
4
Вообще-то у меня было подозрение.
Я подумал: а вдруг Мисора слышала весь наш разговор и просто делала вид, что спит? Ведь иначе было странно, почему после пробуждения она, даже не зная, как ее спасли, первым делом извинилась перед сестрой.
Но даже сейчас я не могу задать этот вопрос Мисоре.
Мне не узнать, что знает она.
Эпилог. Ее сон о кафе-о-ле
– Спасибо за все. Еще увидимся!
Низко поклонившись, Мисора пошла к турникетам центрального входа на станции Киото.
– Уехала, – сказал я, после чего Михоси подняла наверх челку.
– Да, уехала.
Мокава не поехал ее провожать, хотя мы его звали.
– Девчонки, которые уходят, меня не интересуют, – сказал он и махнул рукой.
Понятно, что дедушка говорил это не искренне, а просто грустил из-за ее отъезда. Такая привязанность к родным всегда вызывала у меня симпатию.
– Хорошо бы, чтобы она побыстрее вернулась к своей обычной жизни. Понятно, что и на нас это повлияло, но Мисоре пришлось тяжелее всех.
После той истории было столько суеты. Нас несколько раз вызывали в полицию и то хвалили, то ругали. СМИ на какое-то время тоже подняли шумиху вокруг этого дела, однако жертва ведь сама вернулась домой почти сразу же после похищения, так что сенсации не получилось.
Потом в Киото примчались родители девушек, чтобы встретиться и что-то обсудить. Не знаю, что именно, потому что меня там не было. Думаю, все прошло довольно эмоционально, но я в таких вещах не слишком хорошо разбираюсь, так что не стал совать нос в чужие дела.
А между тем сентябрь подходил к концу. Каждый из нас пытался затушить огонь тех беспокойных дней и вернуться к обычной жизни.
– Не волнуйтесь. Она сильная, – с гордостью сказала Михоси.
Сегодня на станции Киото было, как всегда, много людей. Кто-то приехал, кто-то отправлялся в дорогу. Кто-то встречал, кто-то провожал. Кто-то вернулся домой. Кто-то уезжал из дома, чтобы больше не вернуться.
– Без нее будет грустно, – искренне сказал я.
Михоси ехидно посмотрела на меня и с улыбкой заметила:
– Надо было хотя бы раз сходить с ней на свидание.
– Я не в этом смысле.
Я поспешно махнул рукой, чтобы развеять ее сомнения. Она приложила кончики пальцев ко рту и засмеялась.
На самом деле мы один раз ходили на свидание с Мисорой.
– Мне одной очень одиноко. А еще я не могу ничего рассказать сестре. Так что, пожалуйста, Аояма-кун…
Она подмигнула и сложила ладошки перед собой, уговаривая меня согласиться, и в такой ситуации я отказаться не мог.
Был замечательный полдень, голубое небо над головой казалось очень высоким. Подстраиваясь под шаг Мисоры, я неторопливо шел рядом с ней и спросил, как ни в чем не бывало.
– Вы же двойняшки?
– Да. Именно поэтому я и поняла, что он не мой настоящий отец. Он сказал, что сестра старше меня: «Благодаря тому, что она старше, она лучше знает жизнь».
Мисора покачала головой, взмахнув двумя косичками.
– Она старшая из близнецов, а не просто старшая. – Кажется, она поняла, что я пытался сказать. Мисора вдруг рассмеялась и опустила глаза на кончики пальцев.
– Она наивная, иногда за нее даже страшно, но с самого детства была очень умной и всегда хорошо понимала, что делает. А я, наоборот, всегда была непослушной и непоседой, поэтому мама мне всегда говорила: «Ты должна учиться у своей старшей сестры».
Понятно. То ли от первенства при рождении, то ли от отношения в семье, но и среди близнецов есть старший ребенок, а есть младший.
– Мне нужно извиниться перед тобой, Аояма-кун.
Я не мог сообразить сразу, к чему это она, поэтому посмотрел на нее.
– Я хочу поблагодарить сестру за все, что она для меня сделала. Так что не рассказывай ей, пожалуйста, об этом. О том, что я соврала.
– Соврала?
– Я хотела, чтобы отец был только моим. Мой настоящий отец. Я всегда чувствовала, что моя сестра во всем лучше. В семье всегда хвалили только ее и считали самой воспитанной. Мне было обидно. Я чувствовала свое превосходство, зная важный секрет, которого не знала моя сестра.
Теперь я понял, почему Мисора иногда бунтовала против Михоси. У меня не было братьев и сестер, и я могу только предполагать, что она могла чувствовать. Наверное, чем больше хвалили ее хорошую старшую сестру, тем меньше ей хотелось подражать такому поведению. Тем более если они были двойняшками, которые должны были быть одинаковыми, стоя плечом к плечу.
Мисора покачала головой.
– Ужасно, правда? Именно потому что у меня такое злое сердце, со мной все это и произошло.
– Но в конце концов ты же все-таки попыталась организовать им встречу, – попытался утешить я, но она больше ничего не говорила, пока мы не дошли до места.
В здании полиции было прохладно и тихо, будто никакого лета и в помине не было.
Судя по всему, Мисора заранее позвонила в полицию и знала процедуру. Когда она заполнила анкету, нас провели в маленькую комнатку, в которой, казалось, даже дышать тяжело. В детективных сериалах часто показывают такие сцены: комната разделена прозрачным стеклом с отверстиями в нем, через которые можно переговариваться. Рядом с дверью в глубине комнаты стоял полицейский. В комнату медленно, словно загнанное животное, вошел мужчина и сел на стул перед прозрачным стеклом.
– Я удивлен. Кто бы подумал, что пострадавшая захочет меня видеть, – с усталой улыбкой сказал Эйдзи Фуками.
После того как я угнал машину и позвонил в полицию, они сразу же примчались на место и арестовали его. У него в руках была крупная сумма денег – десять миллионов иен, – но он не пытался сбежать, а просто сидел, застыв на месте. Ведь даже поддельный паспорт, с которым он вечером собирался скрыться за границей, остался в машине. У него больше не было никаких шансов. Он полностью признался в преступлении, ведь с самого начала и не пытался ничего скрывать.
Мисора выпрямила спину и заговорила первой:
– Я хотела кое-что спросить у вас.
Фуками ждал продолжения.
– Вы сказали: если вас поймают, так тому и быть, потому что нет большой разницы между жизнью здесь и там. Я понимаю, что «здесь» – это ваша повседневная жизнь. Но что вы имели в виду, говоря «там»? Тюрьму? Или же…
Мисора замолчала. Даже не зная контекста, я понял, что она хотела сказать дальше.
Фуками не отвечал. Но, судя по его отстраненному выражению лица, можно было предположить, что совершенно не важно, где это «там».
Вздохнув и опустив плечи, Мисора заговорила на другую тему, будто с предыдущей она не справилась.
– В тюрьме много дел?
– Ну, я не слишком занят. Тут и время особо нечем убить.
– Тогда напишите книгу.
Фуками собирался почесать голову, но замер.
– Что?
– Вы же хотели заниматься творчеством. Может, стоит еще раз попробовать? Возможно, ваше мастерство за последние двадцать лет улучшилось.
Молчание длилось почти целую минуту. Его прервал Фуками, который фыркнул и рассмеялся.
– Заниматься творчеством в моем-то возрасте? Нет уж, с меня хватит. И вообще, это никому не нужно.
– Неправда.
– Не стоит меня утешать. Я не собираюсь больше писать.
– Нет!
Голос Мисоры, будто отточенный клинок, проник через прозрачное стекло и донесся до сердца Фуками.
– Это не утешение. Книгу, которую вы сейчас могли бы написать, наверняка кто-то захочет прочесть.
Ее слова были серьезными и острыми до боли, вероятно, поэтому в слове «серьезный» используется иероглиф «клинок».
– По крайней мере, один читатель у вас точно есть.
Сначала Фуками изумленно уставился на нее.
