Оплот добродетели - Екатерина Лесина
– Да пусти меня, стерва! – взвизгнула Шелли где-то за спиной. – Я буду жаловаться! Слышите, вы…
Казнить.
Данияр открыл рот и захрипел, и этот хрип отрезвил.
– Не дергайся, Эрра сама с этой идиоткой побеседует, – успокоила Заххара перед тем, как воткнуть в тело очередную иглу. И дышать стало немного легче.
Спустя четверть часа Данияр, лежа на полу, окруженный подушками, одару и проводами портативного медицинского модуля, думал о том, что побег и вправду неплохой выход. Во всяком случае, одинокого и гордого космического волка травить незачем.
– Как ты? – в десятый, кажется, раз поинтересовалась Некко. И опустила на лоб ледяную ладонь. – Жар держится.
– А что ты хотела? – Заххара подняла руку Данияра. – И пульс учащен, но сердце выдержало, что уже хорошо… можно сказать, повезло.
– Что это вообще было? – ворчливо поинтересовалась Эрра.
– А ты не поняла? Он же ясно показал, что «Поцелуй одару».
Красивое название.
Мысли были вялыми, и Данияр прикрыл глаза. Навалилась вдруг усталость, и он бы уснул, но сон не шел. Оставалось лежать, вслушиваясь в мерное пиканье прибора и голоса женщин.
– Двойного действия, – пальцы Некко ласково перебирали его волосы. – Изначально вызывает паралич мышц гортани, местный. Создается ощущение, что человек подавился.
Во рту все еще сохранился сладковатый привкус, на редкость омерзительный. И Данияр часто сглатывал, пытаясь избавиться от него. А когда Некко поднесла бутылочку с ледяной водой, испытал чувство величайшей благодарности.
Хорошая она женщина.
Недаром старшая в гареме. Спокойная, справедливая. Все ее уважают. И жена из нее получилась бы отменная, если бы диктаторам позволялось бы жениться.
Хотя…
Может, и стоит?
Разогнать гарем… одна жена всяко дешевле в содержании… и вообще…
– Приступ длится несколько мгновений, но обычно этого хватает. А если нет, то вступает вторая часть. Через слизистые яд всасывается в кровь и, взаимодействуя с ферментами печени, образует еще более опасные вещества. Так что диализ обязателен. Еще лет двести назад его точно не спасли бы, а сейчас разработаны вполне толковые нейтрализаторы.
Счастье какое.
И двойное, что эти нейтрализаторы захватили с собой. Лежать было жестко, и Данияр заерзал.
– А что с этой… дурой? – Заххара добавила еще несколько слов, смутивших Данияра. А ведь приличная женщина, в гареме жила, где только понахваталась?
– Ничего, – голос Эрры раздался сбоку. Данияр даже представил себе, как она вытянулась на подушках, подложив под щеку смуглые ладони. – Дура она и есть… подружка посоветовала. Сказала, что там содержится афродизиаки…
– А подружка?
– Подружка купила коробку конфет на планете. И та была запакована.
Интересно выходит.
Предположение, что коробка была отравлена еще в магазине, Данияр отбросил сразу. Все же «Поцелуй одару» – вещь весьма специфическая, и получить его непросто.
Серый лишайник, основной ингредиент, растет лишь в одном месте на Ах-айоре.
Нет, отравили конфеты уже здесь.
– Шелли в общем чате спрашивала совета. Ей хотелось удержать внимание и стать законной женой.
– Зачем? – удивилась Заххара.
– Чтобы потом развестись и получить миллион. Или два.
– Дура.
– Что я и говорила… в том чате много таких, – в голосе Эрры прозвучало презрение. – И кто посоветовал особые конфеты, она не помнит. Она собиралась закончить вечер в постели и забеременеть.
Опасная дура. Именно глубиной своей дурости.
– Ей невыгодно было тебя травить. Но поскольку знакомства своего девица не скрывала, как не делала особого секрета из планов…
А угощение держала в сумочке, которую имела дурную привычку везде забывать, и отравить конфеты было легко.
– Не переживай, – Некко погладила Данияра. – Мы больше ее к тебе не подпустим.
– Точно, – поддержала ее Эрра. – Не хватало нам тут… звезды гарема.
И Данияр закрыл глаза. Ночь предстояла долгой и не особо приятной. Тело скрутила мелкая судорога, выступил пот, а в голове билась одна-единственная мысль: если сбежать, то… всем станет легче.
И Данияру особенно.
Глава 21
Верно, треклятое кресло продолжало качать в кровь лекарства, иначе откуда взялась эта совершенно несвойственная Тойтеку апатия?
Он сидел.
И кажется, утопал во мхах. И осознавал себя, как осознавал все, до чего дошел прежде, но это осознание не порождало никаких желаний. Разве что одно – закрыть глаза и спать. Несколько раз Тойтек определенно задремывал, ибо, когда открывал глаза, обнаруживал, что обстановка менялась. Потом он снова их закрывал, и она снова менялась.
Каюта.
Спальня.
И снова каюта. Массажный стол, в который его практически вдавливают, делая это с немалой силой. Но сила проходит сквозь вялое тело, и только стол потрескивает. Сон.
Ресторан.
Ужасная женщина, чье лицо покрывает толстый слой пудры. И все прочее – глаза, губы, даже нос – кажутся нарисованными на этом лице.
– Что-то он у вас совсем дохлый, – говорит она. И губы двигаются медленно, а Тойтек с раздражением понимает, что успокоительного в его крови, кажется, больше, чем самой крови.
Это нехорошо.
Женщина тянет руку и шевелит пальцами, делая «козу».
– Он в своем уме?
Более чем, и докажет, как только найдет способ убедить искин, что не собирается впадать в депрессию, а сильные эмоции вовсе не вредят. По стандартному протоколу всплеск гасился, а задачей системы было добиться гормональной и эмоциональной устойчивости субъекта.
Твою ж…
Что-то защелкало, и спокойствие стало просто-таки могильным.
– В своем, – Кахрай отодвинул кресло и, поднявшись, развернул его. – Прошу прощения. Нам пора.
Рыжая посмотрела вслед с каким-то весьма задумчивым видом. Может, вправду решила, что не стоит тратить на Тойтека силы? Что он сам загнется от излишней заботы?
И уже в каюте кресло крутанули.
А Тойтека выдернули из него за шкирку. Он висел, слегка покачиваясь, способный лишь счастливо улыбаться.
– С тобой точно не все в порядке, – сказал Кахрай, легонько встряхнув его.
– Умг… рх… хр…
– Надеюсь, это не значит, что ты сейчас загнешься.
– Нт.
Чтобы говорить, приходилось преодолевать и апатию, и какое-то отвратительное онемение языка.
– Кр…с…ло, – сумел выдавить из себя Тойтек. – Спк…ш-с…
Благо сопровождающий у него оказался сообразительным. Легким движением руки он закинул Тойтека на массажный столик и склонился над креслом. Развернул экран инфофона, вывел данные. И уставился на них так, будто что-то и вправду мог понять.
– Надо же… не подумал. Извини.
Крупные пальцы замелькали, внося поправки, которые, кажется, искин принял без особой радости. Несколько раз на экране вспыхивали красные таблички предупреждений, но Кахрай смахивал их.
– Так-то получше. Адреналин пока не дам, а то сердце не выдержит.
Он закончил корректировку программы и, задумчиво оглядев Тойтека,
