Темные числа - Маттиас Зенкель
– Ваше рабочее место еще не готово, а время надо провести с пользой.
Хорошо бы, мол, завязать в Риге контакты для дальнейшего сотрудничества.
– Без транзисторов можете не возвращаться. Если что-то не получится, звоните по этому номеру и сразу называйте пароль дня.
Орлов помахал карточкой, которую вытащил из-за уха Леонида.
– Пароли на эту неделю указаны на обороте.
Директор латвийского завода по производству транзисторов отговаривался срочными встречами. Его заместитель утверждал, что ничего не слышал о специальных лимитах. Секретарша директора клялась, что не получала ни писем, ни телеграмм с инструкциями от министерства. Так что Леонид имел удовольствие испытать волшебное заклинание. Как только он прошептал в трубку пароль, его попросили записать адрес и рекомендации по меню. Явившись на место встречи, Леонид заказал фрикадельки с начинкой и отварной картофель на гарнир, принялся ждать. Вскоре к нему подсел кудрявый мужчина, оказавшийся великолепным слушателем. Выпив, он настоятельно порекомендовал Леониду завтра снова прийти сюда на обед и непременно попробовать путру с миногой.
Леонид так и поступил. На этот раз к нему подсел лысый мужчина, который предложил отправиться с ним на завод по производству транзисторов. На заводе лысый сразу исчез в управленческом отделе. Леонида одолела дремота, из которой его вырвали работники склада, откинув заднюю стенку кузова и начав грузить ящики с транзисторами.
Измотанный, но гордый первым успешно выполненным заданием на ниве конспиративного материального обеспечения, Леонид вернулся в Москву. Он думал, что не найдет никого, кто помог бы разгрузить машину: все-таки воскресенье, и погода прекрасная. Но едва он въехал во двор бывшего телеграфа, как из цокольного этажа вышел главный конструктор Орловский, а с ним двое мужчин. Те перенесли ящики в микроавтобус, пожелали доброго вечера и уехали.
– И что мы теперь будем делать без транзисторов? – спросил Леонид.
– А для чего они нам? Сначала нужно подготовить проект нашего малыша. Пока мы смонтируем опытный образец, появится новое поколение транзисторов, и нам может понадобиться еще какая-нибудь услуга, – ответил Орловский. Затем он магическим образом извлек из-под пальто бутылку и пригласил Леонида полюбоваться готовым рабочим местом.
Первое, что Леонид увидел следующим утром, была металлическая подставка для чертежной доски. Где-то зазвонил телефон, послышались шаги, отдаваясь от голых стен. Леонид протер сухие глаза и поморгал, увлажняя их. Он увидел пару замшевых туфель с пятнами от воды, и это наводило на мысли о дождливом понедельнике или о коварном водителе поливальной машины. У человека, стоявшего перед чертежной доской, кто бы он ни был, носки, должно быть, тоже промокли. Леонид опрометчиво выпрямился и стукнулся головой о край чертежной доски. Снова открыв глаза, он увидел белоснежную шевелюру, сине-голубые глаза и усы, будто у моржа, которые закрывали не только нос, но и рот.
– Доброе утро! Несказанно рад наконец-то познакомиться с коллегой. Я Фома.
Леонид с трудом выдавил «Приятно познакомиться». От запаха мокрых туфель желудок взбунтовался так, что Леониду пришлось задержать дыхание и предусмотрительно придвинуть к себе мусорную корзину, стоявшую под доской.
– Если вы предпочитаете этот чертежный прибор, я могу перейти к другому, – предложил Ткачёв, на висках у него обозначились вены. Он низко наклонил голову, и Леонида замутило сильнее. Из кармана Ткачёва посыпались кружочки от карточного перфоратора, которые Леонид принял за конфетти. Он еще раз протер глаза, а когда открыл их, увидел Орловского. Глаза главного конструктора были покрасневшими, щеки – землистого цвета, но он все равно улыбался.
– А вы скрытный человек, каких мало. За весь вечер и словом не обмолвились, что готовитесь стать отцом. Поздравляю, Леонид Михайлович!
Леонид вяло отмахнулся:
– В августе.
– Как бы не так! Только что звонили из больницы.
Леонид непонимающе глядел, как Орловский извлекает из-под рабочего халата еще одну бутылку.
– Ваша супруга вчера родила девочку.
Леонида вырвало в пустую мусорную корзину.
ГЛМ
Москва, 1961–1966 годы
У Ткачёвых Леонид чувствовал себя как дома. Коммунальная квартира, где жили Фома и его супруга Галина, принадлежала когда-то зажиточному виноторговцу. Ткачёвым досталась бывшая гостиная. Прежние жильцы разделили ее фанерными перегородками на три с половиной комнаты. Из комнаты без окон две двери вели в спальню и кладовку, за которой находился кабинет Фомы. Дверь в спальню обычно оставляли открытой, так в комнату попадал свет и свежий воздух. В гостиной сохранилась лепнина – виноградные гроздья – и поблекшая аллегория на потолке: ее можно было увидеть целиком, обойдя все три с половиной комнаты. Фома с женой спорили, то ли это «Аллегория с Венерой и Амуром», то ли «Время, открывающее истину»; Леонид не хотел принимать ничью сторону.
В серванте Фома хранил модели кораблей: шлюпы, шебеки, баркентины, парусные пароходы, линейные крейсеры и сухогрузы. Некоторые экземпляры были не больше ногтя. У стены, отделявшей комнату от общего коридора, высились до самого потолка книжные полки. С недорогими трудами классиков коммунизма и шестьюдесятью шестью томами Большой советской энциклопедии соседствовали томики Сапфо и Чернышевского, всевозможных Ивановых, Катаевых, Толстых и так далее. Большую часть этой библиотеки Ткачёвы нашли у себя подвале за ветхой кирпичной стенкой. Книги в основном находились в плачевном состоянии. Фома восторгался звукоизолирующими свойствами библиотеки и никому не давал читать эти книги: «Пока они стоят вплотную, я сплю превосходно».
Леонид кивнул: ни плач заболевших младенцев, ни ссоры соседей, ни хлопанье дверьми, ни концерты свистящих чайников не проникали через эту защитную стену.
Коридор, кухню, ванную и туалет Ткачёвы вынуждены были делить с восьмью жильцами. Фома не знал, кто из них повесил на двери в туалете шутки о кибернетике, вырезанные из «Крокодила», но счел их появление хорошим знаком – свидетельством, что соседям не чужды новейшие научные разработки.
Галина подавала на стол маринованную селедку и одна бежала в оперу или в кино либо обратно на кухню. Так проходил каждый третий или четвертый субботний вечер, с тех пор как Леонид и Фома стали вместе работать в КБ ОМЭМ.
Их разговоры в большинстве своем напоминали засасывающий по пояс зыбучий песок, из которого они не могли выбраться до рассвета. Во время таких бесед Фома по многу раз то бледнел, то багровел, в
