Сыскарь Его Величества. - Фунтик Изюмов
- Нет! – угрюмо возразил Степан, – В интересах следствия, позвольте мне идти первым! А то вы тут все следы затопчите! А мне каждый след – важная улика!
- Ладно, иди первым… – как-то очень быстро согласился Илья, – Ежели в интересах следствия…
Сыскарь потоптался на пороге, глубоко вздохнул, и шагнул по ступеням вниз. Словно в чёрную, прожорливую пасть шагнул. Из проёма тянуло холодом и смрадом.
* * *
Страх? Ужас? Жуть? Кошмар? Паника? Предынфарктное состояние? Слова какие-то…мелкие! Объединить бы их в одно слово, увеличить раз в десять – вот тогда можно описать состояние нормального человека, спускающегося в кащеев склеп! Рыжий Степан шёл на подгибающихся ногах, чувствовал, как трясутся поджилки, и каждый шаг давался ему ценой невероятных усилий.
Шагов слышно не было. Точнее… точнее они слышались, но не в такт с настоящими шагами! Казалось, рядом, бок о бок, идёт кто-то грузный и невидимый, и вот его-то шаги и можно услышать, а свои – ну никак! А ещё эхом разносились то чьи-то быстрые топотки, то тяжёлая, неумолимая, каменная походка. Чёрная тьма вокруг сгущалась и уплотнялась с каждой ступенькой. И, вроде бы это невозможно по законам природы, ан есть! Если вначале факел освещал вокруг себя пространство больше чем на сажень, потом это пространство сузилось до аршина, а теперь можно было увидеть хоть что-то едва на локоть. Степану приходилось наклонять факел вперёд, чтобы рассмотреть хоть что-то.
А посмотреть было на что! Вон, замер у стены скелет! Не сам по себе замер. Похоже, что выскочило из стены долгомерное копьё, пробило насквозь любопытного гостя, да и застряло в рёбрах. Хотело копьё обратно в стену спрятаться, а уже не получилось. Так и осталось торчать концом наружу, вместе с трупом. Труп уже разложился до самых костей, а копьё всё торчит в стене, выцеливает следующего… Степан гулко сглотнул и сделал шаг дальше. Кащей же обещал разрядить ловушки, не так ли?.. Наконечник копья словно бы шевельнулся, но из стены не выпрыгнул. Рыжий сыскарь попытался ещё раз сглотнуть, да в горле пересохло. А вот над головами застыло лезвие гигантской секиры. Вон, поблёскивает бритвенной остроты лезвием… А прямо посерёдке не поблёскивает. Там какое-то чёрное пятно расплылось… А вот ещё три подозрительных отверстия в стене, как раз на уровне брюха. Почему подозрительных? А почему они такие обгорелые, как раз возле самых отверстий?! Словно нет-нет, да выплёскивают из себя жаркое пламя?!
А звуки?! Про шаги уже сказано, да если бы только шаги! Где-то вдалеке, на пределе слышимости, не то стоны, не то злобный хохот. А внезапное шипение под ногами?! А нежданный свист крыльев?! А скрежет и щёлканье возле уха?! А еле слышный металлический звон, словно на ветру кандалы раскачиваются? Или повешенные покойники в кандалах… И шёпот… Не разобрать слов, только по тону можно догадаться, что кто-то стонет, кто-то молит о помощи, кто-то жалуется, а кто-то навеки с белым светом прощается.
А запахи?! Тяжёлый, трупный запах просто волнами качался, то забивая нос и рот, то позволяя сделать короткий, судорожный вдох.
Прав Кащей! Спускаются сюда люди любой окраски волос, а выходят одинаковыми: седыми!
Степану показалось, что очередная ступенька под ним шевельнулась и он в испуге отдёрнул ногу. Что-то зашипело под ногой и, вроде бы, уползло… Рыжего шатнуло и он невольно упёрся свободной, левой рукой о стенку. Прямо в чёрное пятно на стене.
Пятно оказалось влажным. Степан поднёс дрожащую левую ладонь ближе к свету… Не чёрное оказалось то мокрое пятно! Красное… И ведь, как сыскарь, хотел он лизнуть красный палец, чтобы окончательно определить, солёно ли? Хотел, и не мог себя заставить. Но всем своим существом был уверен – солёно! Кровь – она же завсегда солёная?..
Ступени кончились. Ход разветвлялся на три стороны: налево, вперёд и направо. Куда теперь? Кащей о подобном умолчал. Степан на секунду замер, прислушиваясь, и пытаясь определить направление по слуху, и в этот самый момент левый проход осветился призрачным, зелёным светом, и оттуда беззвучно выкатилось что-то чёрное, огромное, лохматое, страшное до дрожи…
Степан не выдержал и припал на одно колено. В конце концов, он не воин, и вообще он без оружия! На шаг позади него коротко лязгнуло. Илья в долю секунды выхватил свой волшебный меч и встал в боевую позицию. Ещё на шаг позади что-то вспыхнуло радужно-полосатым светом, и вроде бы разделилось на две половины. Василиса со своим колдовством! В каждой руке по заклинанию! И ещё на шаг сзади раздалось «…твою мать!» с таким четырёхэтажным вывертом, что только диву даться! И тоже послышался протяжный шелест стали, вынимаемой из ножен.
- Вы что? Испугались?.. – удивился Кащей и покосился на свою огромную, косматую тень, колышущуюся на противоположной стене, – Вот этого?! Да, ладно! Ни за что не поверю! Тоже мне… шутники… Ладно, ловушки я разрядил, прошу всех за мной!
И он снова нырнул в левый проход.
Сердце Степана гулко стучало о рёбра и никак не хотело успокоиться. Хотя больше, вроде бы, никаких страстей и не случилось. Только в одном месте Кащей приостановился.
- Кыш-кыш… – добродушно сказал он и сделал жест кистью руки, – Брысь отсюда…
Клубок змей послушно расползался в разные стороны, просачиваясь в небольшие трещины у самого пола…
- Ну вот и ладненько! Пошли! – улыбнулся Кащей, оборачиваясь, – Уже немного осталось.
На самом деле плутали ещё с четверть часа, то попадая на развилки, то поднимаясь на каменные мостики, то проходя под ними, то опять попадая на перекрестья.
- Леший-леший… не рычи… подожди, послушай… речь… – бормотал Степан странную считалку, – Плачет поле… плачет… лес… ловятся… хм! лучи…
Илья Муромец тревожно переглянулся с Василисой.
- Не мудрено… – мрачно пробормотал богатырь, – Тем более, первым идти вызвался…
- Вот! – торжественно объявил Кащей, останавливаясь, – Вот оно, сердце дедушкиного склепа! А вон там, в уголке, и тайничок я организовал.
Ну что ж… Это тоже впечатляло!
Это была довольно высокая пещера. Посреди пещеры – круглое основание из дикого камня. На нём – громадная, под потолок, статуя из чёрного мрамора. Статуя изображала воина. Ну, как воина?.. Из вооружения – только шипастый молот. Из доспеха – лишь шлем, нагрудник, да небольшой щит. Но вся напряжённая поза, звериная ярость в глазах и звериный оскал, ясно показывали, что это именно воин и именно в пылу
