Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
— Тиль, я…
— Ты говорил, что случилось кораблекрушение, что ты нашел останки!
Ведь там одно море! Что там можно найти?..
— Он вам так сказал, барышня? — усмехнулся Гэрроу. — Не-ет, не было никаких останков. Вернее, были. Далеко в море. Хорошо сохранившийся пустой корабль, на котором давно поселились морские медведи… Ты ведь помнишь, Фарр? И мой брат, спасавший тебя?..
— Гэрроу! — рявкнул Фарр, но было уже поздно.
Пустой корабль.
— Так… ты не видел тел наших родителей?
— Тиль, какая разница, право…
Я почти задохнулась. Какая разница⁈ А если… если они все это время были живы, а мы были уверены, что мы — сироты, и так жили, а стоило… просто снарядить такую экспедицию еще девятнадцать лет назад⁈.
Фарр попытался ухватить меня за руку. Я тяжело дышала, воздух в легких не вмещался.
— Тиль, я подумал то же, что и ты сейчас. Потому и заставил Блэквинга дать мне корабль. Но…
— Уже тогда воротил, что вздумается, — сплюнул Гэрроу, ковыряя в зубах.
— Но ты их не нашел! А заявил…
— Я своими глазами видел, что происходит с людьми на той широте. Ларипетра лопается вздребезги, люди бросаются за борт, пасти морских медведей… Тиль, надежды нет.
— А если… если они перешли в другой мир, как дядя? В тот мир, мир Ро?.. Это все ты, тот, кто не умеет надеяться! Вдруг мы — и не сироты вовсе, и если поискать получше…
Я больше не могла здесь находиться. Потому что слезы делу не помогут. А если слушать его дальше, они придут… Я вскочила. И хлопнула дверью, как Джарлет.
Нашла меня Аврора. Между бочками, с кормы. Села рядом, обняла, не сказав ни слова. А я и не плакала. Просто… сидела, и чернота продолжала поглощать меня.
— Он хотел как лучше, Тиль, — в конце концов сказала Ро мне в ухо.
Я потянула носом. Погожий день. Ни облачка.
— Тогда у вас не было возможности искать. Вы были детьми, никто ничего не знал ни о ветре, ни о сиренах, ни о других мирах.
Она была права. Но все равно…
— Ты знаешь, у Захариуса, соседа Фарра, была картина… «Сила воли». Там паренек идет один, через весь мир, бушует непогода…
— Знаю, — хлюпнула я. — Видела.
Хоть бы не расплакаться. Еще чего не хватало! Но… тепло, уютно в ее объятиях.
— Он сказал мне, что это Фарр. Представляешь… каково ему было? Все это время? Он просто хотел оградить вас от боли, которую испытал сам. И, может быть, выбрал не самый правильный путь. Но он был лишь подростком, Тиль.
Вылезать из ее объятий не хотелось. Давно меня никто не обнимал, оказывается. Я закусила губу, сдерживая дрожь. После мамы и папы… Я привыкла справляться сама. Я была должна. И даже была весела. Потому что. Потому что хотела, чтобы мои названые брат и сестра верили во все хорошее. И сама начала — не заметила, как. Это просто, на самом деле. Я была счастлива, в отличие от Фарра, потому что я не жалела ни о чем. Я всегда делала все, что могла.
— Поплачь, Тиль. Будет легче.
Я хмыкнула. Я не плакса, не истеричка, как порой случается с Ро. И публично не умею. Да и вообще… не умею. Когда ничего не изменить — зачем? Но тогда… было можно изменить. Я впервые сделала не все, что могла. И теперь уже ничего не исправишь.
Аврора не обиделась на мое явное презрение, а продолжала увещевать, похлопывая по спине:
— Держать эмоции в себе — вредно.
— Все хорошо, Ро. Пусти.
Я попыталась вынырнуть из рук подруги. Та позволила, но тут же начала разравнивать мои непослушные волосы:
— Мне нравится, что ты теперь не собираешь их в косы… Тебе идет. Знаешь, Тиль, в моем мире считается, что закрыть эмоции на замок вовсе не значит их пережить. Однажды они обязательно выстрелят. Скорее всего, в неподходящий момент. Сирены воспользуются этим в том числе. Тиль… ты должна… принять.
— Как такое принять⁈.
Я не выдержала, одна слезинка выскользнула из угла глаза, побежала горячей дорожкой. Я хотела ее отереть, но Ро меня опередила: это такое странное, такое забытое ощущение, когда кто-то вытирает тебе слезу большим пальцем теплой руки… И я оцепенела. Я думала… все в прошлом.
Аврора отняла руки от моего лица и волос и повернулась боком, облокачиваясь на мое плечо спиной.
— Я сама не знаю… Я тоже не могу принять тысячи вещей. Потому море Белого Шепота и испытание. Потому что так у всех — все не могут чего-то принять, пытаются спрятать, но оно… есть, и его никуда не денешь. Здесь все выплывает наверх. Такие вещи есть, Тиль. Они просто есть, ты ничего не поделаешь, но это не… не конец. Мы принимаем, что что-то случилось, и что мы не сможем никогда смириться, но… жизнь идет дальше.
Мы ровесницы, да? И я даже ученая. А она… пришелица из другого мира, которая сколотила себе и положение, и мужа всего за… пару недель.
Между нашими мудростями — пропасть. Принять, что ты не сможешь принять… И это нормально… Звучит почти как цитата философа.
— А у вас там философы тоже есть?
Аврора засмеялась.
— Хоть отбавляй.
— Ты могла бы быть одним из них.
— Ты тоже. Одни «ослы» чего стоят… Тиль, так всегда, и это ведь замечательно: раз мудра ты, раз мудра я, раз, например, Фарр… Хотя с ним это случается реже, чем мне бы хотелось, — мы обе фыркнули. — Но за тем мы друг у друга и есть. Напомнить что-то, что забыли…
Она положила голову мне на плечо. Солнце стояло в зените, и Ро прикрывала глаза ладонью, выставив ее кверху.
— Ты отважная, Аврора. Очень.
— Ты тоже. Как ты сегодня Джарлета сделала? «Угрозы плохо влияют на нервическую систему»!
Она захихикала, заболтав в воздухе ногами.
— Это правда, — улыбнулась и я.
— Ага! — Аврора обернулась и ткнула в меня пальцем. — Вот ты и улыбаешься!
У меня вырвалось вслух, сама не заметила как:
— Вот почему мы все и сидели, запертые в городе… Мир был опасен… Даже наш король, наши родители… Не справились, когда встретились лицом к лицу. Никто не знал, что там, за пределами. Я
