Владислав Русанов - Братья крови
В этот миг затрещали кусты, будто сквозь них продирался крупный зверь. Я выхватил саблю, а пан Ладвиг обнажил меч, с которым, несмотря на новое освоенное им оружие, не расставался.
Увидев выскочившее на тропу существо, я сперва подумал о вампире-звере и лишь через несколько вздохов понял, что это – человек. Замурзанный, покрытый копотью, в драном кожушке и со слипшимися в сосульки волосами.
– Панове! – сдавленно крикнул он, замахав руками. – Панове! Не рубайте меня!
– Что же ты, песье племя, пугаешь честных путешественников? – окрысился на него Петрусь.
Мой конь снова шарахнулся, заплясал. Пришлось передернуть удила и снова поддеть горячий бок шпорой.
– Ты кто таков? – сурово вопросил пан Ладвиг.
– Я лесник местный, сын лесника… Збышеком меня кличут, – поклонился оборванец. – А скажите, ясновельможные паны, нет ли среди вас Анджея Михала Грабовского?
Фон Раабе бросил на меня предостерегающий взгляд, но я уже выехал вперед:
– Я – Анджей Михал. И что дальше?
– Прошу покорнейше простить, ясновельможный пан, – лесник сорвал шапку, кланяясь до земли. – Только там схоронились лайдаки, которые жизни хотят вас лишить… – Он махнул рукой себе за спину.
– Откуда знаешь? – У меня вроде как и не было оснований ему не верить, но как-то уж все выглядело заранее разыгранным.
– Вот вам крест святой! – Человек взмахнул рукой, пытаясь перекреститься, но ледяной взгляд пана Ладвига остановил его. – Клянусь, панове, я правду говорю. Я в кустах спрятался, когда их услыхал! А они прямо напротив меня стали, и один, такой кривобокий, будто попрошайка, говорит…
– Кривобокий? Это как?
– Как? Да вот так… – Он выгнулся и в самом деле стал похож на нищего с покалеченной хребтиной.
– Ладно, продолжай.
– Так что я говорил? Ах да. Этот, скособоченный, и говорит. Убить мне пана Анджея Михала Грабовского во что бы то ни стало. Спутники его, так и быть, пускай удирают, если захотят, а его голову мне принесите. И будет вам за службу сотня дукатов, говорит.
– Дорого же они меня ценят! – усмехнулся я, погладив рукоять сабли.
– Нечего смеяться, – проворчал фон Раабе. – Что делать будем?
– А что делать?!—Я возмутился. – Порубить подлецов!
– А если это шведские братья? Полезем прямиком в засаду?
– Да не, пан, какие братья? – возразил лесник. – Обычные лайдаки, что по дорогам людей режут. И не шведы вовсе. Наши, как есть наши.
Даже мой суровый спутник не смог сдержать улыбку от наивных слов человека, очевидно решившего, что братья – это монахи.
– Покажешь, где они? – склонился он с седла.
– Рушницу[116] дадите?
– А ты стрелять мастер?
– Умею маненько.
– Молодец. Только нет у нас рушницы.
– Пистолю дам, – пробурчал Петро, слуга Ладвига.
– О! Давай хоть пистолю, – обрадовался Збышек. Он деловито осмотрел кремневый замок, прицелился понарошку и кивнул:—Добрая пистоля. Идемте, панове… вы верхом?
– Как бы не так, – прищурился фон Раабе, так и не убравший меч в ножны. – Пойдем по кустам. Сможешь вывести нас к засаде сзади?
– А то как же!
Мы спешились, передали поводья вздохнувшему с облегчением Петрусю. И сошли с дороги, которая напоминала скорее звериную тропу. За деревьями плясало красное зарево от догорающего села. Я бы предпочел кромешную темноту – багровые сполохи слепили, не давая замечать все мелочи вокруг.
Збышек шагал впереди, держа пистолет наготове. За ним шел я, ощущая привычную тяжесть клинка в ладони, а замыкал наш небольшой отряд мой учитель.
Разбойников, поджидающих нас в засаде, я не услышал и не увидел, а учуял, будто охотничий пес. Они воняли, словно старые козлы. Застарелым потом, сырой овчиной, мочой и луком. Хорошо хоть не чесноком, с них сталось бы. Кровным братьям чеснок, что мертвому припарка, но какая отвратительная вонь!
Мы с паном Ладвигом переглянулись. Он едва заметно кивнул мне влево, сам шагнул направо.
Я выхватил саблю, готовясь обрушиться на врагов. Их силуэты уже угадывались во мраке. Сколько, кстати? Дюжина. Для двух вампиров, обученных быстро и надежно убивать, такое количество врагов – раз плюнуть.
Все испортил Збышек. Не успел я с крадущегося шага перейти на стремительный бег, как грянул выстрел. Лесник окутался дымом. Пронзительно, как раненый заяц, ойкнул один из разбойников.
Чертыхнувшись, я прянул вперед.
Выпад в кварту!
Косой удар в висок изумленно выпучившемуся человеку.
Сверху вниз в высоком прыжке.
Правее меня фон Раабе окутался шелестящей сталью и брызгами крови. Он размахивал мечом, напоминая ветряк, а враги вокруг валились, как колосья на покосе.
Они опомнились довольно быстро – видимо, не простые солдаты-мародеры были, а обученные убийцы, промышлявшие этим ремеслом много лет. Но в темноте против вампиров у них не оставалось даже призрачной надежды на успех.
Еще одному я располосовал живот. Пригнувшись, нырнул под кистень, подрезал сухожилия под коленками второго. Ткнул снизу в челюсть третьего. Острие клинка прошло сквозь язык и нёбо, доставая мозг. Хотя вряд ли мозги у него были, иначе не связался бы с нами.
И все-таки один из них успел поднять рушницу, целясь в меня.
Грохот выстрела.
Синеватое марево вырвалось из плюнувшего дымом ствола.
Серебряная дробь!
Я с легкостью уклонился, одновременно высвобождая застрявший клинок, но тут между мной и стрелком промелькнула тень. Послышался жалобный вскрик. Тело в облезлом кожухе упало к моим ногам.
Достав человека с рушницей длинным прыжком, я оглушил его эфесом. Признаюсь честно, после хорошей драки я всегда испытываю чувство голода. Но в ту ночь я так и не смог заставить себя прикоснуться клыками к грязному, засаленному, давно не бритому горлу. Пришлось убить его, свернув шею.
– Ишь, какие мы брезгливые, – насмешливо проговорил фон Раабе, вытирая меч о драный кунтуш одного из убитых. – Сам не гам и другому не дам?
– Ну, извини, – улыбнулся я. – Не знал, пан Ладвиг, что ты такой дрянью питаешься.
– Ты пойди, посмотри на проводника нашего. Живой ли?
Я обернулся. Так вот кто пытался спасти меня от выстрела. Глупец. Не с его силой и скоростью вмешиваться в бой, который ведут кровные братья. Только зря пострадал. Я покачал головой, тут же устыдившись своих мыслей. Двигал-то Збышеком благородный порыв. Хоть из черни, а человек неплохой. Был.
Но я поторопился с выводами. Лесник дышал. Мучительная гримаса исказила его лицо. Ладонью он зажимал простреленную грудь. Пальцы блестели от крови, казавшейся в отсветах пожарища черной.
– Живы, пан? – прошептал он, когда я склонился над ним. – Вот и славно. Теперь и помирать не страшно.
– Зря ты в бой полез… – нахмурился я.
– Как же зря? Не зря, если добрым панам помог этих лайдаков перебить.
– Паны тебе благодарны, – я слегка склонил голову. Даже шляхтичу не зазорно поклониться простолюдину, если тот проявил геройство, пусть и бесполезное. – Покойся с миром.
– Погоди, Анджей, – дернул меня за рукав фон Раабе. Он отвел меня в сторону, заговорщицки косясь на Збышека. – Есть одно верное средство, чтобы он выздоровел.
– И какое же?
– Дай ему напиться своей крови.
– Да зачем мне это?
– Тебе давно нужен слуга крови, Анджей. А где ты еще такого найдешь, чтобы под пули за тебя полез?
– Обходился без слуги и еще обойдусь… – сопротивлялся я.
– Не дури. Слушай меня, старого кровососа. Чего-чего, а в душах читать я научился. Вам судьбой предсказано быть вместе.
– Так уж и судьбой…
– Ну не судьбой, так я тебе предсказываю. Давай, Анджей. Дай ему напиться. Добрый паренек. Он пригодится тебе живым, а мертвым уж точно никому не пригодится.
И он снова подошел к умирающему, волоча меня за собой.
– Жить хочешь?
– Хочу, – прошептал тот побелевшими от кровопотери губами.
– Служить согласен пану Анджею Михалу Грабовскому, если выживешь?
– До последней капли крови, панове. Клянусь.
– Давай, Анджей. Теперь дело за тобой.
И я, склонившись над Збышеком, прокусил себе запястье, позволив тонкой струйкой крови пролиться ему в полуоткрытый от боли рот.
Глава восьмая
Меч Александра
Я скользящим шагом двигался вдоль высоченных заборов – кирпичных, бетонных, из дикого камня, увенчанных колючей проволокой, заостренными коваными зубцами, снабженных по углам мощными прожекторами. Любой из них я мог бы перемахнуть одним прыжком, без касания, но для людей они представляли непреодолимое препятствие. Как замковые стены в годы моей юности. Тут же торчали стволики молодых деревьев, укутанные рогожей, присыпанные снегом у корней. Чистота, благолепие и красота. Обиталище богатых и знаменитых россиян. Политиков и бизнесменов, артистов и поп-певцов, модельеров и скандальных журналистов.
Вот и кованые ворота господина Пешкова. Рядом возвышалась кирпичная будка, служившая караулкой для охранников. Я бросил взгляд на вышку, органично вписанную в архитектурный ансамбль и даже стилизованную под средневековую башенку. Пусто.
