Часть их боли - Д. Дж. Штольц
– Сомневаюсь, что следующая война случится так скоро.
– Почему же, Юлиан? – Дайрик зевнул.
– Воевать без «Птиц Фойреса» будет куда сложнее. Пока оборотни не решат вопрос с архимагом, они так и будут тратить время на погони за лисами и попытки протолкнуть свою родню во все кресла.
При этих словах консул поморщился. В его понимании Гусааб становился фигурой фанатичной, честной, а оттого неприятной для дворца. Задержавшись у стен Нор’Алтела, тот вместо разбора требушетов неожиданно приказал уничтожить их, а труды по их постройке скрыл. Требушеты – сложный союз инженерной мысли и магии. Без его чертежей подобный результат повторить возможно, но не в столь скорые сроки, как того желали охочие до крови оборотни. Война, казалось, завершилась. Но военачальник Расс вознамерился разжечь ее вновь, взметнув пламя до самых небес, и отчаянно желал сделать это с гарантией победы, то есть с использованием «Птиц Фойреса». Поэтому весь дворец пребывал в ожидании возвращения Гусааба Мудрого, как зачина нового скандала между мастрийцами и элегиарцами.
– Куда отправишься сначала? – вяло спросил Дайрик.
– В Айрекк, – ответил Юлиан.
– Гм-гм, все понятно…
Их разговор снова прекратился. Они въехали в самую гущу рощи, туда, где перекрестье тысяч ветвей кустарников и деревьев, покрытых легкой зеленью, прятало их от чужого взгляда. Ветер дул в их сторону, с запада, поэтому оборотни и вампиры, участвующие в охоте, не должны почувствовать их. В этом Дайрик видел подтверждение своего грядущего успеха. Он наблюдал сквозь маску, что его спутник не имеет на поясе даже кинжала – только лук приторочен к седлу.
Они продолжали настойчиво молчать, подбираясь туда, где разрешится это скрытое противостояние. Ни разу за годы работы друг подле друга они не беседовали по-дружески, ни разу не обменивались простыми фразами, когда сначала говоришь, а потом думаешь. Всякое их сосуществование сводилось к тайной вражде, а отсутствие ссор было лишь ее подтверждением. Даже то, как легко, казалось бы, Дайрик простил смерть своей возлюбленной племянницы Оскуриль, как легко снес поражение от кельпи, было показателем, насколько сильна обоюдная ненависть. Эту войну Дайрик собирался завершить прямо здесь, убив соперника и забрав у того бессмертие.
И вот они забирались все глубже в чащобу. Смолкали позади волчьи голоса, притихли переговаривающиеся рабы. С ощерившихся ветвей капала водица. Дайрик вглядывался в извилистую грязную тропинку, понимая, что они почти приблизились к месту засады.
Юлиан буднично поинтересовался у спутника:
– Я слышал, твой родственник Оганер отбыл в Нор’Алтел?
– Да, да, – ответил веномансер, оглядываясь.
– В чем же дело? С чего он решил бросить дворец?
– Он желает попробовать себя в качестве церемониймейстера, пока дворцовый аппарат еще не установился до конца. Не став Вестником, как ты понимаешь, он многое упустил…
– Оганеру стоило быть настойчивее. Как и тебе.
– К чему ты это? – спросил Дайрик, различив насмешку.
– Раз уж мы договорились проститься друзьями, так признайся, достопочтенный… Это ведь ты, узнав от доносчиков про отправленного ко мне гонца королевы, приказал напасть на него?
– Юлиан, как ты можешь так думать?
– Я думаю, что тогда я казался тебе угрозой, – усмехнулся Юлиан. – Я мог помешать подложить Оганера в постель к королеве, истосковавшейся по мужской ласке. Поэтому, зная ее обидчивый нрав, ты попытался не допустить ко мне ее гонца. Но у тебя ничего не вышло, поэтому ты отступил.
Ответа не последовало. Впереди уже замаячил пригорок, за которым в вырытом овраге притаилась засада из более чем двадцати вампиров. Тогда Дайрик вялым голосом поинтересовался:
– Как ты узнал?
– Догадался после намеков моего достопочтенного отца. Только у тебя были пересекающиеся со мной интересы насчет Ее Величества.
– Ну не злись на меня… – нарочито ласково протянул Дайрик. – То было в прошлом, и тогда я действительно не ведал, что обрету в твоем лице друга. Ну а твой отец всегда радел за твое благополучие.
– Я не злюсь, достопочтенный, – сказал Юлиан, тоже ласково. – Во дворце всегда нужно кусать в шею первым, чтобы не укусили тебя, правда?
– Рад, что ты это понимаешь.
Их лошади уже взобрались по грязи на пригорок, поросший кривыми платанами и кучей мелкого кустарника. Они подъехали к нарочно поваленному дереву, когда из-за него, а точнее, из оврага, вырытого подле, вдруг выскочили притаившиеся вампиры. Часть из них вооружилась взведенными арбалетами, часть – копьями, чтобы скинуть всадника с лошади. Они густо облепили проезжающих. Не успел Дайрик сказать свою коронную речь, что Юлиану еще учиться и учиться искусству интриг, как посреди его груди вырос болт. Не понимая, что произошло, он в тупом удивлении поглядел сначала на противника, который даже не шелохнулся, потом на вампиров. Вампиры-то были его, но глядели они на него так… Он понял – подкупили, их подкупили! Вот его пырнули в бок копьем, и он, покачнувшись в седле, почувствовал, что падает в лужу. Дайрик даже не сопротивлялся, будто до сих пор не оправился от изумления. На глазах Юлиана его, как пойманную дичь, стали закалывать пятеро, пока он вертелся у копыт и тихо стонал.
Пока не затих окончательно.
Сняв золотую маску, Юлиан различил на ней брызги крови и брезгливо отер их, будто капли гадючьего яда.
– Организуй все так, как мы обговорили. На этом твоя помощь будет закончена! – сказал он своре, имеющей одинаково тупые глаза. – Я больше не желаю видеть тебя, Раум. Живи в своих пещерах, продолжай творить грязные дела: предавай, убивай, сей смерть и вражду в людских сердцах. Если я решу вернуться в храм для служения твоему омерзительному телу, то сам последую прошлым путем, чтобы явиться к тебе. А пока освобождаю тебя от клятвы рождения. Прощай!
Он бросил пренебрежительный взгляд на мертвеца, плавающего в луже лицом вниз, и стал возвращаться. Не оглядываясь, Юлиан неожиданно для себя тихо и беззлобно рассмеялся. Ему показалось забавным, что три члена семейства Обараев погибли ужасными смертями, просто связавшись с ним, причем двое из них погибли совершенно одинаково. Зная, что Раум уже все подготовила для истории, будто Дайрик решил свидеться с одним своим сторонником, которого в будущем подставят и обвинят в убийстве, Ралмантон покинул едва зеленеющие леса.
Перед этим, однако, в лагере он повстречал довольных оборотней, которые приволокли рыжую мертвую лису за загривок. Обратившись и одевшись, грязный Расс еще долго рассказывал, сколь хитра была плутовка и сколь сложна оказалась травля, пока лиса не обманула саму себя, юркнув в тупиковую пещеру. Ну а Юлиан перед отбытием поулыбался и покивал, соглашаясь с талантом военачальника добывать победу, а затем заторопился назад. Убив гадюку, ему предстояло завершить свои дела и с одним старым удавом.
* * *
В особняке царила суета. Рабы и слуги, поначалу считавшие, что молодой Ралмантон отправится в путешествие после смерти
