Раб и меч - Сэм Альфсен
– Тогда поведайте мне всю историю своей жизни.
История началась с того, что маленького пятилетнего мальчика выгнали на улицу. И он шатался по Арценте в поисках куска хлеба. Вместе с торговцами мальчишка отправился в другие города – там способности арцента были востребованы. Можно было горшки с едой греть в тавернах или печи и воду богачам.
В шесть лет мальчик оказался в Хаване. Выжить там было трудно, потому что ему ежедневно требовалась хаванская кровь. А хаванцы… были ещё теми напыщенными индюками. В смысле пальчик порезать? Да ни за что!
Так мальчик и оказался у одного местного лекаря. Его звали Асмий Аргаль. Мужчина обращался с приёмышем достаточно холодно, но Вьен счёл того хаванца своим отцом. Не бьёт, кормит, одевает – разве таким занимаются не отцы? А холодность… что с ней не так? Настоящие родители бранили и били Вьена, а приёмный отец – заботился. А также поил своей кровью.
Там и прошло детство Вьена. За еду и кров он грел печь и воду в доме Аргаль, а за дополнительную плату – готовил и убирался. Других слуг в доме Аргаль не было.
Вскоре появился сын главы семейства… жизнь подростка-Вьена сильно не изменилась, разве что приходилось теперь убирать и ухаживать за двумя людьми, не способными себя обслужить.
– Постой… – перебил священник. Он положил свою мягкую белую ладонь на грубую грязную и покрытую шрамами руку Вьена. Арцент поморщился и отдёрнул руку. Тогда Робэр прокашлялся и продожил: – Получается, у тебя появился новый член семьи? Почему ты упоминаешь об этом вскользь? Раз ты называешь Асмия своим отцом, то его сын – твой брат? Это из-за него погиб Миела?
– Хочешь отомстить? – сощурился Вьен.
Священник покачал головой и вновь сложил руки в молитве.
– Мои помыслы чисты. Моя вера запрещает предаваться таким грехам, как зависть, гнев, обжорство, гордыня и похоть…
– Всё самое лучшее в жизни – и в мусор… – присвистнул Вьен.
Робэр улыбнулся. Он потянулся к рукам арцента, на что тот снова наморщился.
– Мне кажется, твоё настроение улучшилось. Прошу, продолжай.
– Как фамильярно…
– Простите. Я очень проникся вашей историей. Вам пришлось страдать с малых лет.
– Прекрати трогать меня своими бабскими ручками. Не дай души поцарапаешься о мои мозоли.
– Теперь ты так фамильярен…
Вьен вздохнул, отодвинулся и продолжил рассказ. На удивление его настроение действительно было неплохим. Он мог так легко говорить, потому что больше ничего не боялся и не хотел. Завтра его ждёт смерть. И для него неизбежность казни превратилась в освобождение.
– Мой брат… Нуска Аргаль. Его забрали из лесного племени. На его глазах была убита мать и вырезано всё племя. Он не мог говорить, не мог есть. И мне пришлось использовать свой особый навык.
– Что это?.. – удивился Робэр.
– Особая способность. Моя – стирать воспоминания и ставить блок на чужие способности. Тогда Нуска ожил и смог жить нормально, но его отец… он так и не смог пережить утрату возлюбленной. Он чах на глазах, пока не превратился в живой труп. Потом… Хавана была уничтожена эпидемией. Очень долго пешком мы добирались до столицы. Дошли еле живыми. Я мало что помню о тех днях. Я был без сознания, а брат, лекарь, выхаживал меня.
– Он такой хороший, – прокомментировал Робэр.
– Это не… – но Вьен вдруг замялся. Покачав вновь головой, вспомнив многое, он кивнул: – Это так.
– Скажи… – вдруг начал Робэр и замолчал.
– Да? – вздохнул Вьен.
– Ты стёр себе воспоминания, как и своему брату?
Вьен долго молчал. Он откинулся на спинку лавочки, прикрыл глаза. Его длинные волнистые локоны упали назад.
– Да, – сознался Вьен. – Я стирал себе память после каждого травмирующего события. Перед этим я вносил все воспоминания в книгу, чтобы оценивать их трезво, без эмоций.
– Зачем ты… это делал?
– Потому что эмоции не имеют никакого смысла. Они несут лишь боль. Они не позволяют принимать правильные решения. Все, кого я видел… страдали от чувств. Страдали от прошлого. Я же был свободен.
– Как же… Без чувств ты не способен раскаяться. Бог никогда не простит тебя за твои деяния… – пробормотал Робэр. Даже взгляд его потускнел и упёрся в пол.
– Такой, каков я есть, я даже богу не нужен, – расхохотался Вьен. – Смешно. Разве смысл вашей религии не в том, что бог предъявляет целый перечень требований, а по ним выбирает любимых и нелюбимых детей?
Робэр вздохнул, покачал головой.
– Продолжай свой рассказ.
– Если нам везло, мы съедали две лепёшки в неделю. Если не везло, то ещё меньше. Я был уже подростком, но в столице не было нехватки в арцентах. Зато многие другие профессии оказались востребованы. И среди них – наёмники.
– Ты… был наёмным убийцей? – Робэр знал, что Вьен убивал. Но даже не догадывался, в каких количествах и за какую цену.
– Верно. Кровь, что лилась по моим рукам, становилась хлебом для моего брата. Позже ко мне примкнуло ещё несколько наёмников с детьми – и моя ответственность возросла. Многие из них были калеками или в розыске, поэтому добыча пропитания тоже была на мне. Я мог выжить, лишь пользуясь своей саблей. Но Нуска… он не одобрял этого.
– Нуска… был лекарем? Ты вскользь упоминал.
– Да. Его натура не выносила страданий, крови, убийств. Однако он доверял мне, поэтому оставался рядом. Однажды один из членов нашей семьи… напал на Нуску. И я убил его на том же месте.
Робэр нахмурился, но промолчал. Поэтому Вьен продолжил:
– Увидев меня, залитого кровью, почувствовав на себе вес мёртвого тела… Нуска навсегда потерял доверие ко мне. В его глазах я стал убийцей.
– Ты… не стёр это воспоминание?
– Нет.
– Почему?
– Оно не вредило здоровью Нуски. Зачем бы мне его стирать?
Глаза Робэра вновь погрустнели. Он будто бы хотел что-то сказать, но хранил молчание. Поэтому Вьен продолжил:
– Брат… покинул меня. Он ушёл в город, стал лекарем по половым болезням. Очень востребованная профессия, кстати. Однако спустя год или два… он вернулся, потому что его преследовали люди эрда. Вскоре… он стал его прихвостнем. Я был в таком замешательстве, что как следует подтёр все воспоминания о тех днях. Однако до этого… я нашёл Нуску на празднике, снял с него часть своего особого навыка, чтобы он был в силах защитить себя. И предложил ему уйти со мной. Он отказался. Ну и в тот день я убил своего отца.
– Постой… что?!
Робэр пришёл в ужас оттого, насколько хладнокровно Вьен говорил об этом.
– Вскоре я убрал ещё нескольких мерзких
